Дети Ванюхина - читать онлайн книгу. Автор: Григорий Ряжский cтр.№ 30

Таким образом, эпопея завершилась новой работой, новой зарплатой, новым жильем в собственном пятиспаленном доме с гаражом на три машины и круглогодично подогреваемым бассейном, а также очередным новым местом учебы для Айвана Лурье — школой для особоодаренных детей.

По получившейся к началу тысяча девятьсот девяностого года жизни Ванюха, он же Александр Егорович Ванюхин, успешный тридцатидвухлетний предприниматель, чувствовал себя вполне уверенно и даже, можно сказать, начальственно. Светловолосый, выше среднего, с крепким подбородком и с не успевшей еще просесть развитой мускулатурой, оставшейся от давних боевых времен, теперь он выглядел значительно солидней прежнего, одевался куда правильней и дороже и владел к тому же на полных законных основаниях автомобилем японского производства «Ниссан-Патрол» с мощным двигателем и приводом на все четыре колеса. В числе прочего движимого и недвижимого, физического и юридического Александр Егорович владел тремя магазинами по реализации плетеной мебели, доставляемой регулярно из Индонезии специально обученными и натасканными с учетом имевшегося торгового опыта людьми. Они же занимались утряской таможенных разногласий и посредничали с оптовиками из немосковской глубинки. Обычно товар, который выискивал сам Ванюха в разъездах по странам Юго-Восточной Азии, улетал с прилавков по месту реализации в считанные часы. Это уже потом, через какой-то определенный торговый промежуток, по следу первопроходца высылался преданный десант, добирающий проявившую себя в реальном деле товарную номенклатуру. Так было, например, с сушеными засахаренными экзотическими фруктами неизвестных форм и названий. Фрукты эти были мелко нашинкованы, подкрашены для пущей привлекательности и расфасованы в аккуратненькие прозрачные упаковки на специальном пластиковом крепеже. Но сам он этим не торговал — сгружал сразу оптовикам. Первый раз, преодолев встречное недоверие, навязал-таки, как умел, партию экзотической шинковки оборотистому купцу. Товар попылился на прилавках с неделю, но спустя короткое время народ, распробовав необычно упругий вкус и витаминную внешность заморского продукта, словно чумовой набросился на упаковки и, как и плетенку, смел всю партию буквально за неделю. Соответственно, со схожим результатом кисло-сладкое дело покатилось и дальше. И так далее, по другим некрупным позициям, с таким же успехом и объемом реализации…

Но все же главным это в деле наращивания плановой прибыли не являлось, хотя и отстояло не так далеко. Основу оборота, запущенного многопрофильным кооперативом «Мамонт» на орбиту финансовой круговерти, составляли прибыли, значительно превышающие средства от «хоббийных» увлечений компаньонов. Главным оставался компьютерный бизнес: в комплектах и отдельных поставках комплектующих изделий и частей. Тот доход и эту прибыль объединяла география. Маршруты пересекались где-то посередине между Малайзией и Тайванем, откуда с неизменной цикличностью поступал, партия за партией, интеллектуальный электронный продукт: XT поначалу, затем — AT, а уж потом «двойки», «тройки» и так далее.

Компаньон и совладелец Дмитрий Валентинович поражался каждый раз про себя: ну откуда этот урод мамонтовский просекает дело так, что всякий раз, чего народу нашему нужно — раньше других угадывает. Но серьезно «дергаться» Дима начал через год приблизительно, уже после августовского путча, когда очумелым капитализмом запахло с такой необратимой силой, что он окончательно сообразил: с его сомнительными деловыми качествами можно в новом времени оказаться и невостребованным, в свои сорок три особо мозги не перекроишь. Это тебе не «маваши-гири» в голову на «сить-хать» или «ку-дзю». В какой-то момент установившегося партнерства это внятно осознал и Ванюха, но тему не поднимал: уверен был — время расставит все по местам. Прошлые заслуги — вещь неплохая, но запоздалая, если без философии и туманов. Проще говоря, получалось так, что стратегия общего дела, да и тактика его же, автоматически возлагалась на него, на его быстрые мозги и звериное чутье. Диме же достались по остатку кадры, бумажные отношения с властями и крышевая политика фирмы, включая расчеты и текущий контроль за безопасностью точек реализации товара.

Так на компьютерах и другом товаре «Мамонт» протянул года до девяносто третьего, когда внезапно выяснилось, что не это занятие сейчас «в теме», есть дела поинтересней. И опять об этом торкнуло Ванюху, а не старшего его товарища по совместно проведенным восемнадцати годам противостояния социальному злу, экономическому насилию и правоохранительным органам…

Обычно Самуил Аронович Нине не звонил. Не то чтобы гордость не позволяла — скорее, выдержка эта носила характер деликатного свойства: беспокоить лишний раз незачем благодетельницу. Да и знал, с другой стороны: долгим перерыв все равно не будет. За прошедшие три года визиты Нинины на Пироговку стали регулярными, и старик так привык к ним, что постепенно начал забывать причину, по которой милая женщина впервые появилась в его доме. Нет, конечно же он прекрасно маму ее помнил, Полину Ивановну, добрую душу из ветеринарного города Пушкино, и даже про Милочку удочеренную не забыл: частенько вспоминал ту комиссию и неизменно шутил про притянутую лично им для пущей положительности характеристики Полины Ванюхиной несуществующую на деле ДНД. И за укол смертельный Торькин был до сих пор благодарен. Но как получилось, что Нина стала в опустевшем доме частым гостем и незаменимым человеком, вспомнить не мог. Да и не хотелось это вспоминать, чтобы, не дай бог, не спугнуть незаконно обретенную дружбу.

— Ты б сыночка своего привела как-нибудь погостить ко мне, — искренне упрашивал Нину Самуил Аронович, — а то все одна забегаешь да одна. А если тебе, к примеру, оставить его не с кем или какая другая нужда образуется, я только рад буду посидеть с ним. Глядишь, и ему понравится. У вас ведь дедушки своего-то нет, да? Нет, ты говорила?

Нина вздыхала, обещала и переходила к главному, по обыкновению, невзначай:

— Ваши-то как там? В порядке?

Дальше она слушала, прикрыв глаза, а дед Лурье излагал последние известия из американского города Далласа.

— Талант у него прорезался необычный, у Ванюшечки нашего, — поведал он Нине как-то раз, — и не ожидал никто от него такого. По математике стал в школе первый, не по своему классу, я хочу сказать, а по другим классам тоже, в которых старше его ребята обучаются. А там школа такая, я говорил, помнишь, все особо одаренные: кто в чем, по всем наукам. Так он среди тех, кто по математике пошел, самым наилучшим получается. Вот ведь дело какое, а?

Нина продолжала слушать и задавать уточняющие вопросы, каждый раз преодолевая волнение, поднимающееся из глубин: с хаотичным биением в левой впадинке и ритмичным пульсом в другой — правой. В эти минуты сладостных воображений мысли ее обращались к Ивану, к его далекому чужеземному обитанию; сознание рисовало картинки самые разнообразные: вот он на фоне небоскребов американских, вот он купается, разбрасывая соленые брызги, но внезапно налетает океанская волна, и он совершенно ее не боится, он просто отталкивается толчковой ногой, левая которая, от песчаного дна и подныривает под волну и плывет дальше, но уже под водой, красиво так разводя руками в этом своем подводном брассе. Там океан ведь повсюду, по обеим сторонам омывает континент, она помнила это из школы еще, из мамонтовской, и на глобусе смотрела тогда, изучая земной шар, — библиотекарша глобус ей давала, та, что на Ирину Лурье похожа, такая же вежливая, но не двуличная, какой соседка по родовой палате оказалась. А еще представлялись картинки из школьной жизни его, Ваниной, — той, для особоодаренных учеников, в которой он первый и самый умный, потому что — Ванюхин из рода Михеичевых, а не какой-то Лурье с чужим отчеством Маркович.