Клон - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Могилев cтр.№ 43

— Нарвать не хочешь травки? — спрашивает Старков.

— Зачем?

— На водке настоишь. Пить будешь в СПб. Угощать кого.

— Сплюнь, дядя. До СПб далеко.

— Да брось ты. Ближе, чем ты думаешь.

— У нас своего можжевельника полно.

— Этот слаще. Ну, пошли дальше.

— Слушаюсь.

А склон ниже был весь желт.

— Что это?

— Рододендрон. Чувствуешь, доносит?

Пахло резко и приторно. Потом ветер сменился, и запах ушел. Потом опять вернулся.

— Двигаем быстрей отсюда. Потом голова будет болеть. Ядовитый он. Сблевать можно.

— А мне нравится.

— Не все, что нравится, можно в рот класть. Или не во все вкладывать.

— Вам виднее.

— Вот не вложил бы в свое время, быть бы мне сейчас без напарника.

— Так у тебя и приключений бы меньше было.

— Не скажи.

А лес продолжал поражать меня своей изысканностью. Часа через три, после второго привала, начались цветочные поляны. Ландыши, огромные, крепкие, еще пионы. А вот высокие розовые кусты и Старков не сумел опознать. К вечеру начались мхи и на них обильные листья брусники. Осенью бы здесь оказаться. Но от мысли этой стало нехорошо и неспокойно.

Ночлег Старков определил у ручья, под рябиной. Расстелили войлок, под него — ветки сосновые, поверх — спальники. Костерок учитель развел в яме, прикрыл ветками. Только вскипятить полкотелка чаю. Дым по отводной канавке, густо укрытой ветками, уходил к ручью. Спали по очереди. Впрочем, мне отводились самые легкие, комендантские часы. Я спал без сновидений и проснулся без иллюзий. Болели ноги, руки, плечи.

В шесть утра мы проверили и отладили все что нужно В шесть тридцать вышли на маршрут.

Ближе к югу сосны стало заметно меньше. То дерево, которого я не знал, оказалось буком. По словам Старкова, во времена «медового месяца» чеченской демократии бук и еще дерево тис, которое я то ли увижу, то ли нет, просто свели под корень.

Мы проваливались в мох по колено и оттого шли совершенно бесшумно. Старков отучил меня балагурить на маршруте. Вообще говорить приказал только по острой производственной необходимости, и я старался не нарушать этого табу, матерясь тихо и незамысловато. Дважды издалека видели кабанов.

Потом пошли валуны, поросшие мхом снизу доверху, папоротники высоченные и непостижимые цветы и травы. Наконец Старков нашел тис.

— Древесина у него плотная до упора. Сталь тупится. Пилы ломаются.

Листья у тиса оказались мелкие, похожие на кипарисовые.

— По четыре тысячи лет живут деревья. Хочешь столько?

— Если в этом лесу, то хочу.

— В этом нельзя. Можно на клумбе Летнего сада.

— Хорошая мысль.

Дикие яблони и груши попадались редко. А вот барбарис я просил Старкова найти. Обещал другану своему в Питере. Ягоды прошлогодние, сухие, кое-где сохранились. Я собрал и веточек наломал и спрятал в рюкзак, в потайной карман.

На третий день мхи закончились, лес опять стал строже, понятней. Опять пошли пихта, и ель, и сосна кривая. Потом — рододендроновые склоны, липкие и манящие. Вот какова она, «альпийская роза». Чеченская. Полюбил я этот лес.

Потом пошел ольховник, и мы остановились.

Звездочет появился у нас неожиданно. У Старкова все было так. Для него продумано, для меня — как снег на голову. Звездочет-проводник. Из какой-то дыры его вытащил Славка для этого вот перевала, и потом он исчезнет. Как Иван. Как другие.

Мужик был чеченцем, по словам Старкова — инструктором по горному туризму. А до этого окончил Московский университет. Астрофизик. Как звать его на самом деле, мне знать было не велено.

Я надел свитер, одолженный Звездочетом. Подниматься сегодня нужно было высоко. Все было готово, но он медлил, поглядывая на небо. Он показал Старкову на облака, наплывающие из-за перевала.

— Почему стоим? — поинтересовался я.

— Эта ученая рожа говорит, что будет буран.

— А ты что думаешь?

— И я не пальцем делан. Обыкновенные облака. Пойдем, однако.

— Ну-ну, — прокомментировал Звездочет, — с годами люди становятся мудрее.

Шнур, ледоруб, карабины. Это мне все пока казалось игрушками. Нормальный мужик прошел бы перевал просто с хорошей палкой. Так я решил поначалу.

Звездочет еще долго бормотал что-то себе под нос, уже выйдя на тропу. Потом ушел далеко вперед, и мы нагнали его только возле перевала.

Крутая тропа вилась среди острых камней над пропастью. Скрытая местами снегом, она меня не привлекала. Звездочет по-прежнему шел впереди, медленно преодолевая крутой склон. Потом я, замыкал Старков. Наш лидер время от времени отклонялся от тропы, пробуя снег ледорубом. Он и проваливался, и падал. Знать, совсем непростой это был путь. Настолько непростой, что мы со Старковым забыли о прогнозе Звездочета, тем более что высоко над нами засияло солнце. Снег стал еще рыхлее, ноги едва передвигали. Но все же это было солнце. Прекрасное и какое-то домашнее. Тут-то его и накрыла огромная неопрятная туча.

Ветер, пришедший ниоткуда, оказался ужасен. Снег, обильный и мерзкий, кружился не переставая, не давая дышать. Он падал сверху и одновременно поднимался с ледника. Очертания гор растаяли, а ресницы покрылись снегом. Потом сплошная снежная маска покрыла лицо, и я закричал, но не услышал себя. А потом наткнулся на Звездочета.

— Цел, бродяга?

— А где Старков?

— А что ему сделается. Это ты с тропы сошел. Держись за меня. Пошли.

И мы пошли. Это длилось долго. Звездочет пристегнул меня на короткий шнур карабином к своему поясу. Я шел так бесконечно, что стал засыпать, и наконец упал на камни, расквасив свою романтическую рожу. Звездочет поднял меня пинками и просьбами. А потом… потом буран закончился так же, как начался. Сперва появилось солнце, потом прекратился снегопад, потом утих ветер. Я увидел сияющую физиономию Старкова. Мы были на перевале.

Спуск в долину показался мне спуском на луга счастливейшей охоты. Тропа, опасная и проклятая, вилась по солнечному склону. Слева блистали снежные громады и вершина над ними.

— Нам туда не надо. Не бойся, — пошутил Старков.

Старков дал мне бинокль. Я видел в него, как клубились лавины на склонах, постигал тайну рождения облаков. Они рождались и уплывали в голубое небо.

Мы пересекли каменистую осыпь, где, шурша, из-под ног уходили плоские слоистые сланцы. Тропа вышла на гребень.

Под нами лежала долина — как огромная тарелка, наполненная прозрачным воздухом. А вниз вел огромный каменный вал. Должно быть, сюда дошел когда-то ледник. Мы отсиделись с полчаса, поели сыра, выпили холодного чая из фляги Звездочета и пошли вниз.