Летучий Голландец - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Кудрявицкий cтр.№ 38

– М-да, интересные у вас зеркала, – задумчиво сказал он, вернувшись на террасу. – Вижу, посуды что-то многовато, да и одежды по шкафам… Здесь никто больше не живет?

– Не живет, – эхом откликнулся Н. и тут же подумал, что Никто здесь как раз и живет.

Но ему недолго позволили играть в этого самого Никто. Уже прощаясь, Меринос как бы спохватился:

– А документик, извините, у вас имеется?

H. вздохнул и извлек из висевшего на гвозде пиджака потрепанный свой паспорт.

– Ага, Алфеев Константин Борисович. Гм, Москва, улица… Ну-ну… Кстати, вы здесь надолго? А то надо бы временную прописку проставить.

– До конца лета.

– Так ведь лето почти кончилось. Неделя осталась.

– Да? – удивился Н. – Значит, уже скоро…

– Ну, раз вы скоро уедете, прописку проставлять не буду…

Капитан ушел прямо в моросящий дождь, а по дороге безуспешно отгонял от себя воспоминания, как в комнате с зеркалами видел себя в старости, седого, ссохшегося и никому не нужного.

Дождь принял в себя и Н., вышедшего из дома, который, пусть на время, стал ему не домом, не уберег его безличия. Дождь поразил его своей неизбежностью, уверенностью в собственной правоте.

«Я не знаю, куда идти, а дождь – знает, – говорил со звуками дождя Н. – Дождь доверяется собственному весу».

Вечерело. С реки поднималась сиреневая дымка. Скоро сентябрь. Осень. Это трудно было себе представить.

«Будет ли эта осень во мне? – спросил себя Н. – И буду ли я в этой осени?»

Он закрыл глаза и увидел луноликое древо смерти, политое голубой каучуковой влагой. Острая верхушка пронзала ночное серебро, ветви роняли глянцевитые листья с узором млечных жилок, корни опутали планету, трепетавшую, как яйцо в суме птицелова. Лунно-голубые тени этого древа уже давно холодили его кожу, во сне и наяву.

Наконец дождь устал и сник. Стемнело. Н. хотел вернуться в дом, но с реки запахло гарью. Н. решил пойти взглянуть. По узкой тропинке, раздвигая брючинами темную мокрую траву, он спустился на берег.

Прямо на песке горели костры, желтое пламя освещало большие чаны, в которых что-то кипело и плескалось злыми брызгами. Рядом никого не было.

Н. подошел, прикрыв лицо воротником, и осторожно заглянул в один из чанов. Жидкость внутри оказалась багрового цвета, в нее была погружена какая-то плотная ткань. Парусина.

Вечером он раскрыл блокнот и написал заголовок: «Прощание симфонии с дирижером». Ниже ничего, кроме симфонии тишины, не воспоследовало. Потом окно позвало его к себе, он подошел и долго смотрел на темные тревожные деревья. Чуть позже на той странице блокнота все-таки появилась запись:

«Перед тем как уйти, попрощаемся с вещами. Они ответят, хотя и неощутимо, – колыханием травинки, чуть брезжущим светом в безлунную ночь. Вещи давно привыкли подолгу прощаться с нами, привыкли и к тому, что прощальные их знаки всегда остаются безответными. Уходя, ответим на вечное прощание природы».

Наутро сонный Меринос снова медведем навалился на телефон и толстым пальцем накручивал диск.

– Алфеев. Александр, Леонид, Федор… Да, правильно. Зовут Константин Борисович. Из Москвы. Проверьте на всякий случай.

Перезвонить, если что, обещали на следующий день. И таки перезвонили.

– Знаешь, твоим Алфеевым комитетчики заинтересовались. Вроде бы их клиент.

– Да ну? – изумился Меринос. – Что же он такого натворил?

– Не знаю. В общем, жди гостей.

Почти сразу последовал еще один звонок.

– Фаддей Савостьянович? – глухо, как из унитаза, прозвучало в трубке. Меринос, который терпеть не мог, когда его называли по имени-отчеству, молча страдал. – Это из Комитета государственной безопасности говорят. Какой там у вас Алфеев?

– Зовут Константин Борисович.

– Пожилой?

– Средних лет.

– А как выглядит?

– Он не улыбается. Не умеет улыбаться.

– Да, это он.

Получив наказ неусыпно следить за обитателем дома у реки, Меринос сразу же выдал под расписку сержанту Ваське плащ-палатку, спальный мешок и примус. Сафонову было велено занимать позицию у колючей проволоки и – бдить.

– Смотри, чтобы на лодке не уплыл, – беспокоился капитан.

– У меня не уплывет, – заверил его Сафонов. – Долго мне бдить-то?

– До завтра. Кажется, завтра его у нас заберут.

На следующий день было наводнение. Уже ночью река, собравшись с силами, затопила низины, а утром еще напиталась дождями и уже лизала траву у самого дома. Обращенная к реке терраса скоро оказалась затоплена.

Всю ночь в доме было неспокойно, слышались тяжелые шаги, откуда-то доносились голоса. Невидимые обитатели дома как будто собрались вместе – то ли на совет, то ли делать какую-то общую работу. Н. спал плохо – кровать под ним дрожала, дом как будто вздрагивал, трясся мелкой дрожью. Рядом с кроватью белела какая-то фигура.

– Ты Смерть? – одними губами спросил ее Н, не понимая, во сне это все или наяву.

– Я не Смерть, потому что я не могу прийти к тебе.

– Значит, я проснусь?

– Ты проснешься, если захочешь проснуться. Если же нет, ты останешься в этом сне.

– Но скажи, если ты не Смерть, кто же ты?

– Любовь.

– Да, любовь теперь не может ко мне прийти.

– Я – твоя любовь к земной гармонии, твое приятие сущего. И я прощаюсь с тобой.

– Ты меня покидаешь?

– Нет, ты покидаешь земную свою оболочку.

– Да, но что за ней?

– За ней? Белизна.

И фигура взмахнула полами своего одеяния – и сон стал ослепительно белым.

Но все же он захотел проснуться. Дождь позвал его оконной дробью. Стекла снова были заплаканными, и ему почему-то показалось, что дом качается.

Н. подошел к окну. Что-то подсказывало ему: сегодня. Он уже был на той ничейной земле между жизнью, музыкой и литературой, которая суть литораль, граница между водой и сушей в море, то есть ни море, ни суша, полсуток море, полсуток суша и – камни, камни… Под окном была вода. Под всеми окнами, под полом. Наводнение.

«Бежать?» – стал решать Н. и сразу решил: не бежать. Он сросся уже с этим домом, он теперь человек-дом. Будь что будет.

Река разлилась, разрослась до целого мира. Речной мир заместил собой все другие.

«А если мой внутренний мир выйдет наружу – вместо того внешнего, что царит? – задал себе вопрос Н. – Ох, сумасшедшая тогда начнется жизнь! Но зато полная музыки…»