Московские тени - читать онлайн книгу. Автор: Роман Сенчин cтр.№ 18

* * *

– Алексей! – зовет жена. – Подойди на секунду.

Маркин встает и идет в комнату.

– Что случилось?

Дочка на горшочке. Приученно тужится:

– Как-ка-ка-ка…

– Представляешь, сама попросилась! – Елена радуется. – В кроватке заволновалась так…

– Молодец, – кивает Маркин, взглядом спрашивает: «И это все, зачем позвала?»

– Приготовь ей кефиру, пожалуйста. Уже пора кормить. Сделай в бутылке с соской, может, уснет.

– Угу…

Он возвращается на кухню, достает из холодильника двухсотграммовый пакет детского кефира, переливает в бутылочку. Ставит под горячую воду… Быстро он привык к такой трате воды. Конечно, теперь же не таскает ее ведрами от колонки, – течет вот она и течет из крана…

В туалет прошла жена с горшочком в руках.

– Покакала! – счастливо сообщает. – Вот, совсем уж взрослый человек!

– Классно. – Маркин тоже старается обрадоваться.

Подождав, когда кефир нагреется, он выключает воду, встряхивает бутылочку и несет ребенку.

Дарья стоит в кроватке. При виде еды начинает верещать, тянет к бутылочке руки.

– Проголодалась? Ложись на спинку… – Маркин замечает, что говорит сюсюкая, тут же меняет интонацию: – Давай, ложись, и будешь пить спокойно.

Кладет дочку на простыню, голова на подушке. Дает бутылку. Дарья жадно сосет, держа бутылку ручками; время от времени отрывается и смотрит, как будто отмечая, много ли еще осталось.

– Кушаем? – появляется жена. – Ах, какие мы молодцы! Скоро начнем девочку от соски отучать. Взрослые ведь не едят через сосочку. Да?

Маркин кивает, и Дарья издает звук, похожий на одобрение.

Минут пятнадцать Маркин бродит по квартире. Делать нечего. Зачем-то перебирает магнитофонные кассеты, хотя слушать ничего не хочется. И за стол больше не тянет.

– Может, в магазин сходить? – в конце концов спрашивает жену.

– А что хочешь купишь?

– Н-ну, картошку надо, еще чего-нибудь… – Маркин мнется в нерешительности. – Немного бы выпить тоже…

– Водки? – насторожилась Елена.

– Читушки мне хватит. Еще в холодильнике осталось что-то…

– Ладно, давай. – Жена достает из шкатулки полтинник. – Но учти, – считает нужным предупредить, – у нас осталось всего ничего. А жить еще неизвестно до какого.

– Угу…

– Значит, так – купи себе водку, мне два «Бадаевских», только не крепких, три яблока детям, «Дарницкого» буханку и полкило сосисок.

Маркин не соглашается:

– Селедку лучше.

– Саша ее ведь не ест.

– Для него котлеты с картошкой стоят.

– Хорошо, – кивает жена, – возьми селедку одну и сосисок, на сколько хватит. – Она считает в уме. – Должно хватить грамм на триста. Утром вам чтоб было что перекусить.

– Постараюсь уложиться.

Маркин идет в прихожую, одевается. Открывает дверь.

– Я пошел.

– Только не задерживайся, любимый, – отзывается Елена из комнаты. – Мы с Дарьюшкой тебя очень ждем!

– Угу…

– Про яблоки не забудь, а то дочка с тобой разберется.

– Ладно.

– Пакеты взял?

– Взял, взял, всё взял…

* * *

Есть два варианта приятного посещения магазинов. Первый – если денег у тебя немеряно и можно спокойно прикупить все, что пожелаешь; второй – когда карманы совсем пусты, и тогда магазин – это нечто вроде музея, товары разглядываешь, как занятные экспонаты. При втором варианте просто-напросто говоришь себе: нет денег, нечего и губу раскатывать.

Но в кармане полтинник, а купить надо много чего, да еще вдобавок кое-что бы не помешало, и магазин превращается в комнату пыток. После августовского кризиса, правда, изобилие слегка потускнело, но все равно… Обычному человеку до сих пор (уж который год) до конца трудно привыкнуть к десятку сортов копченых, полукопченых, вареных колбас или пятнадцати видам кофе, сыру аж из Новой Зеландии, карбонатам, нарезкам… Глаза, короче говоря, разбегаются, а мокрые от пота пальцы теребят жалкие купюры мелкого достоинства.

– Так, – начинает Маркин с самого главного, – пожалуйста, ноль двадцать пять «Столичной» и две «Бадаевских» вот этих, три и шесть алкоголя.

Кладет бутылки в пакет, направляется дальше, в овощной отдел.

– Три некрупных яблока. Да, по девятнадцать.

Черт, три яблока потянули на шестьсот грамм! Маркин нехотя расплачивается. От полтинника остается теперь меньше двадцатки. Лихо!.. Теперь стоит в рыбном, разглядывает селедку. Сомневается. Килограмм – двадцать три рубля. Снова подорожала. Значит, самая маленькая обойдется рублей в семь-восемь. Мда… Но так хочется селедки под водочку…

– А, – решается, – селедку, будьте добры. Только поменьше какую-нибудь.

Продавщица выуживает из бочонка рыбу.

– Такая подойдет?

Вроде, большеватая.

– Поменьше бы…

Достает другую. Кажется, точно такую же. Продолжать выбирать неудобно, Маркин кивает.

– Четыреста тридцать граммов, – похимичив на новых, малопонятных покупателям весах, объявляет продавщица.

Маркин смотрит на табло. Девять рублей восемьдесят девять копеек. Влетел. Придется обойтись без сосисок.

– Десять рублей девять копеек в кассу.

– Почему десять рублей?..

Продавщица устало снимает рыбу с весов:

– Двадцать копеек – мешочек.

Выбив чек и забрав селедку, Маркин подсчитывает оставшиеся деньги. Вместе с мелочишкой, завалявшейся по карманам куртки, – восемь с копейками. Ну, как раз на «Дарницкий» и два кэгэ картошки.

* * *

Только вернулся домой, только снял куртку и сменил ботинки на тапочки, жена зовет к телефону.

– Опять твой Борька!

– Лё-ох? – писклявый голос в трубке.

– Слушаю.

– Ты созрел для героического похода?

– Да нет, – кисло отвечает Маркин.

– Почему? – Борис искренне удивлен. – Не хочешь быть свидетелем того, как великий озолотится? Даю тебе пять минут, чтоб решиться.

– Нет, не решусь. Устал. Не хочу.

Борис вздыхает:

– Гни-ило… – Затем спрашивает: – Признайся, ты окончательно трансформировался в мелкобуржуазное быдло, готовое жить при любом строе, при любых фашистских режимах, лишь бы не трогали его убогий мещанский мирок?

Борис специалист по подобным замороченным фразам. Откопает или придумает одну и ходит с ней пару месяцев, повторяя каждому встречному. Потом – новую.