Покидая мир - читать онлайн книгу. Автор: Дуглас Кеннеди cтр.№ 57

Через несколько дней после этого разговора Тео одолжил у знакомого микроавтобус и утром появился с первой порцией своих пожитков: стандартной коллекцией футболок и джинсов, кожаной курткой, двумя парами черных высоких кроссовок «Конверс», нижним бельем и носками. Все это аккуратно разместилось в симпатичном комоде, который я купила специально для него. Потом Тео притащил эспрессо-кофейник и особый вакуумный контейнер из нержавейки, в котором хранился его кофе «Лавацца». После этого он решил заново упорядочить всю мою библиотеку. И все переставил по-новому на кухонных полках. И закрепил цементом угол в душе, где никак не хотели держаться плитки. И счел, что прихожая будет выглядеть лучше, если в ней отциклевать пол. И..

— Когда ты дойдешь до того, что начнешь гладить мое белье, — предупредила я, — я сбегу.

На это Тео расхохотался, после чего подверг тотальной реорганизации мой чулан и починил все текущие краны.

— Что это на тебя нашло? — спросила я. — Раньше я как-то не замечала у тебя страсти к работе по дому.

— У меня наконец появился дом, стоящий того, чтобы его улучшить. Ты не возражаешь, надеюсь?

Я не возражала, потому что Тео был не из тех безумцев, которые гоняются с микроскопом за пылинками и устраивают сцены, если полотенце в ванной висит неровно. Но если я вдруг забывала разобраться с грязным бельем или оставляла в раковине немытую посуду… вуаля! Мистер Чистюля мигом брался за дело, и вскоре все сияло чистотой.

— Скажи спасибо, что тебе достался мужик, который не чурается подобных забот, — отреагировала Кристи, когда я позвонила ей с работы и рассказала о начале совместной жизни. — Это ведь означает, что ты ему и в самом деле небезразлична. Кстати, ты как, по утрам все еще обнимаешься с унитазом?

Нет, на самом деле утреннее нездоровье давно уже оставило меня. Ему на смену пришли приступы дикого зуда. Наблюдающая меня акушерка объяснила, что это так часто бывает во время беременности, и снабдила меня мазью, которая оказалась эффективной и сняла это ужасное ощущение, будто под кожей сучат лапками тысячи клопов. Тео настаивал, чтобы по вечерам я позволяла ему чесать мне спину, а потом садился рядом и внимательнейшим образом изучал книги о материнстве и уходе за младенцами — все, какие мне удалось найти. Потом я наконец засыпала, а он бодрствовал до четырех утра и крутил фильм за фильмом на нашем огромном плазменном телевизоре.

Чесотка прошла через две недели. Перейдя рубеж трех месяцев, я сочла необходимым поговорить с двумя людьми, с которыми мне было страшнее всего поделиться своей новостью: с заведующим кафедрой и мамой.

Как я и предполагала, профессора Сандерса отнюдь не порадовало известие о том, что через пять месяцев мне придется уйти в отпуск по беременности и родам.

— Точнее рассчитать вы не могли, — уныло заметил он, — особенно если учесть, что вас и саму мы нашли в последнюю минуту на замену Деборе Холдер. А теперь мне предстоит искать спешно замену той, которую так спешно нашли на замену.

— Пять месяцев — не последняя минута, осмелюсь заметить.

— В академических кругах это именно так и есть. И все же ничего не поделаешь. Да, и примите мои искренние поздравления.

Слух облетел кафедру за три наносекунды. Марти Мелчер отвел меня в уголок в коридоре и сказал:

— Итак, вы все-таки не девственница.

— А знаете, профессор, ведь подобное замечание можно расценить как одну из форм сексуального домогательства.

— Или как добродушный стеб. В конце концов, все дело в интепретации, не так ли?

— Нет, все дело в воспитании, которого вам явно недостает.

— Собираетесь настучать на меня в комиссию по сексуальной этике… или как там она может называться? Милости прошу. И тем самым подтвердите свою репутацию зануды.

— Тогда я последую вашему совету.

— Ну, извините, — произнес он в момент, когда я уже развернулась, чтобы уйти.

Остановившись, я снова повернулась к нему лицом:

— Что с вами такое?

Ответа от Марти Мелчера не последовало. Но я почувствовала, что ему неловко — так бывает неловко хаму, получившему отпор.

Стефани Пелц тем временем навела справки о моем «поклоннике» (она разговорилась на литературной конференции с Сарой Кроу) и подошла ко мне в университетском кафе:

— Что за чудесная новость! И какой интересный человек в качестве отца…

Я дождаться не могла, когда же можно будет не ходить в университет. Но за тот весенний семестр произошло кое-что выдающееся: Лорри Квастофф приняли в Гарвард. Все случилось после того, как в начале семестра я заговорила с Лорри за ланчем и заронила эту идею.

— В Гарварде никому не нужны ненормальные вроде меня, — сказала девушка.

— А мне сдается, что вам там будут очень рады. Вопрос, на который важно ответить, звучит так: вы сами этого хотите?

— Гарвард вообще-то круто, это для интеллектуалов.

— Вот именно, Лорри, вы к ним и относитесь.

— Я в этом не уверена.

— А я уверена, да и все здесь, у нас кафедре, в этом убеждены. Вы — наша звезда, и нуждаетесь в более сильном, более интеллектуальном окружении, чем…

— В Гарварде не понравится мой аутизм.

— Им понравится, что вы талантливы, а у вас есть возможности это доказать. Вы им понравитесь, потому что я позвоню всем, кому нужно, и напишу все необходимые рекомендательные письма, из которых там узнают, кто вы такая, и поймут, что надо быть сумасшедшими, чтобы от вас отказаться. Но больше всего вы им понравитесь, когда они с вами побеседуют и увидят, что вы — фантастическая.

— Фантастическая рифмуется с аутистической, — подметила Лорри.

— И что с того? — спросила я.

Мне пришлось говорить с Лорри еще два раза, прежде чем удалось убедить ее хотя бы подать заявление. Когда из Гарварда пришел ответ, в котором ее приглашали на собеседование, она сказала мне:

— Надеюсь, вы меня там не слишком нахваливали.

— Слухом земля полнится, Лорри. Так все и работает.

— Но я работаю не так. Если в Гарварде хотят меня принять, то это не из-за аутизма. Если я узнаю, что вы им что-то заранее про меня рассказывали, откажусь от перевода.

— Не волнуйтесь, Лорри. Обещаю, что до поры до времени не пророню ни слова.

Признаться, я уже успела позвонить в приемное отделение Гарварда и на кафедру английского и долго пела дифирамбы Лорри Квастофф, доказывая, что там просто обязаны ее принять. Но Лорри знать об этом было совсем не обязательно.

После этого я сдержала обещание и больше никому не звонила, зато (по просьбе сотрудников приемного отделения) написала убедительное и страстное рекомендательное письмо.

Новость о переходе Лорри в Гарвард буквально потрясла университет Новой Англии, однако руководство никак не отреагировало на нее. Стефани Пелц сообщила мне, что мистер президент недоволен и заявил, что для университета было бы лучше и престижнее оставить эту одаренную (читай: аутичную) студентку у себя. И зачем, непонятно, эта чертова Говард снова вмешалась не в свое дело?