Аптекарский остров - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Битов cтр.№ 112

— Вот, прочтите на досуге. — Я впервые слышала его голос. Голос был под стать взгляду, низкий, бархатистый. — Это мой первый… — пробормотал он.

И так сразу вышел, что я не успела ему ничего сказать.

Я улучила минутку и распечатала конверт и прочла там рассказ, который только что прочли вы.

Он так и назывался: «Рассказ».

И он мне не понравился.

И автор больше не появился. А вдруг он не любовался мною, а смеялся?

Воду отключили, зато подключили электричество. Конечно, я не сразу его вспомнила и тем более узнала. Через пол-то века!

Шло ток-шоу на тему «Любовь с первого взгляда». Ну то, где одна черная, а другая беленькая, глазки в кучку…

Перезрелые дяди и тети важничали как могли. Один был как писатель. Важный, как Кобзон, кокетливый, как Мережко. Белый, как лунь, неподвижный, как пень. Тоже запустил себе седую щетину, будто она его молодит. Нога на ногу, чтобы ботинок был виден. Ботинок был молодой и дорогой. Как коньяк, как трубка в зубах. Правда, ни трубки, ни перстня, ни галстука — твидовый пиджак. В общем, неплохо смотрелся. Прямо Ширвиндт.

Оказывается, он написал целую книгу о первой любви.

— Она и бывает только с первого взгляда, только не с первого раза получается… — так и сказал старый козел, кинув значительный взгляд сначала на черненькую, а потом на беленькую.

Внучка опаздывает…

Крашеная старушка села за рояль и запела свою песенку о первой любви. Я ее выключила и подкатила коляску к окну.

Там у меня свой телевизор, через улицу.

Сначала там был пустырь, а потом вырос желтый ведомственный дом, еще до Горбачева. Между домом и улицей стали гулять с собачками. Собачки были очень породистые.

К позапрошлому Дню Победы наконец разбили газон и собачек разогнали.

А к прошлогоднему Дню Победы на газоне появился и цветничок.

И сразу появились цветочки.

Вот на них я и любуюсь.

Девочки не то чтобы ах, но через улицу и не разглядишь толком.

Девочек напротив то две, то три, то пять, то опять ни одной. Разноцветные: блондинка, брюнетка и под мальчика. У кого ноги получше, те в мини, у кого похуже, те в джинсах. Или вдруг все втроем сосут: одна леденец, другая эскимо, третья сигарету. Жаль, что боевого окраса не разглядишь. Просила же внучку принести мне из театра бинокль, но тут ее и из гардероба уволили…

И опять она запаздывает, а я уже есть хочу.

Девочки стоят так, стайкой, на самой обочине, будто собрались куда-то вместе, будто подружку поджидают, будто вот-вот начнут такси ловить… По субботам — как в турпоход — у них и сумочка набитая, и курточка на случай непогоды. Иногда машина сама плавно притормаживает. Блондинка с брюнеткой просунут в окошко голову и не договорятся — машина сердито стартует с места…

Но вдруг на одну меньше. Была — и нет. Как призрак.

Куда подевалась внучка?

С простодушными пешими девочки взаимодействуют легко: могут подробно указать ветерану дорогу, как образцовые постовые.

А тут и постовые… необразцовые. Притормозили на своем ППС типа БМВ: двоих забрали на заднее сиденье, а две оставшиеся еще долго с ними через переднее окошко переговаривались, но мирно, по-товарищески.

Что сразу бросается в глаза, так это товарищество. О чем они могут так подолгу, так оживленно жестикулировать? И не скучают.

А тут еще новый поворот: будто родили на всех ребеночка. Передают кулек из рук в руки, улыбаются, даже через улицу видно, как лица освещены. Как у Мадонны.

Я сначала эту цыганку за их начальницу приняла, за разводящую, потом за няньку. Она отбирает ребеночка и уходит за цветничок, на газон, в тень трансформаторной будки. Там сидит, сторожит не то девушек, не то ребенка.

Я как-то отвлеклась, задумавшись о внучке: только бы не залетела, не привела кого… Тут-то и подъехал воронок, белый-белый, загородил девочек. А отъехал — ни одной не осталось. Как я главное прозевала?

Девочки исчезли. Вдруг появились работяги в желтых куртках и касках, как большие подсолнухи на зеленом газоне, и стали закапывать клумбу.

Хорошо, что я внучке квартирку-то завещала. Вот она мне и помогает. Что так долго не идет?

И фамилию писателя не узнала! Ткнула телевизор, а шоу уже кончилось.

А ведь «Рассказ» я тогда не выкинула!

Там он и лежал, между письмами второго мужа и письмами того, кто так на мне и не женился.

Желтенький уже, старенький, два машинописных лепестка… Помечено «Март 1955», и подпись неразборчива. Лишь в уголке от руки, наверное, поиски заглавия:

«Построение реальности» — зачеркнуто — и «Взгляд». Вот такой он, а не в заморских ботинках! Конечно, это он, тот мальчик! Что он понимает в жизни!

А ведь правду написал: я была красивая.

Ты много пережил и имеешь терпение и для имени Моего трудился и не изнемогал.

Но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою.

Из книги, найденной Алексеем

Протоптал дорогу к Богу,

видно, трудную дорогу,

почти к самому порогу —

долгий путь.

Что-то — для конца маршрута,

здесь ступени слишком круты,

очертания их смутны —

лег передохнуть.

Отдышался — вдоль ступеней

в ряд стоят родные тени,

пустоваты, не при теле —

и туннель насквозь.

Это что же за загадка:

слева дедка, справа бабка? —

бабка с дедкой врозь.

Это что же за загвоздка:

справа дядька, слева тетка… —

и зовут…

— Вы меня? родные, здрасте;

что за ужасы и страсти?

почему вы лишь отчасти?

что вы тут?

— Подымайся пободрее,

поднимайся побыстрее,

обнимайся поскорее — успевай!

— Я сижу здесь не из лени:

слишком круты здесь ступени,

слишком дует из туннеля —

здесь не рай…

— Ничего, теперь не бойся,

ни о чем не беспокойся,

потихонечку устройся —

здесь приют.

— Что за странная погода!

Что у вас за время года?

как сурово! нет природы —

птицы не поют…

— В вечность перехода нету:

песен нет, все песни спеты;

нету тьмы и нету свету…

— Это ад?..

— Света нет, зато нет тьмы:

нет богатства, нет сумы;