Есть! - читать онлайн книгу. Автор: Анна Матвеева cтр.№ 76

Но вот она сняла крышку с суповой кастрюли – сливки свернулись, на поверхности аппетитного варева плавали мерзкие желто-белые сгустки. В духовке вместо обещанного гладкого абрикосового торта бугрился настоящий Забриски Пойнт!

«Будто черти колдуют!» – подумала Ека и кинулась к сковородке с камбалой. Рыбки не подвели: выглядели и пахли именно так, как требовалось, но, когда Ека перекладывала их на трон из рукколы, сковорода дрогнула в ее руках и готовая, нежная и душистая камбала превратилась в летающих рыб. Насколько прекрасно они смотрелись на сковороде, настолько ужасно выглядела на полу скользкая бесформенная масса. Кошка с интересом заглядывала на кухню, пока Ека, рыдая, бессмысленно посыпала массу фисташками.

Она рыдала, но одновременно решала загадку: кто именно приклеил вчера к ее рабочему монитору листочек со словом «втируша»?

Честное слово, это было очень обидное слово.

Как хорошо, что высокопоставленный столовник сегодня не явился на ужин.

Наш город давным-давно спал, когда Ека включила телевизор и поставила запись последнего эфира Гени Гималаевой – на лице ведущей «Гениальной кухни» явственно проступали гиппократовы черты. Чтобы уснуть следом за всем городом, Ека считала и пересчитывала мысленных слонов, но потом слоны ей надоели и она начала считать цыплят. Вначале – желтых, пушистых, беспомощных, потом – лысых, жареных, мертвых.

в которой многих преследуют неудачи, а кое-кого – несомненный успех

В кулинарных книжках о фиаско на кухне пишут восторженно – из неудач, по мнению авторов, рождаются лишь оригинальные блюда. Две французские сестры по фамилии Татен случайно перевернули кверху дном яблочный пирог – и мир обогатился новым рецептом. Один бедный пастух забыл в пещере сыр – и на свет явился прародитель рокфора и бле д’овернь. Мне, к сожалению, похвастаться нечем – из провалов на моей кухне произрастают только неудачи. Да и что я могла бы сегодня приготовить? Салат из разбитого сердца? Тяжелые мысли под легким соусом?

Было уже поздно, и думать следовало не о том, чтобы «Есть!», а о том, чтобы «Спать…». И все же я включила на кухне свет и засучила рукава.

Что вам сказать, читатель? Большего количество прекрасных продуктов мне не приходилось напрасно тратить никогда. Шарлеманя укоризненно смотрела, как исчезает в помойном ведре одно испорченное блюдо за другим – были здесь и пригоревший грибной пудинг, и осевшее суфле, и жидкая комковатая смесь, предполагавшая стать паннакоттой. Да, я с легкостью могла бы стать звездой кулинарного шоу «Фиаско»!

Единственное, что получилось в этот проклятый вечер, – банальные жареные пирожки с грибами. «Ешь пирожки с грибами, держи язык за зубами», – сказала я Шарлемане, прежде чем уснуть. И через пять минут, как мне показалось, зазвонил телефон.

– «Пора, красавица, проснись!» – пророкотал знакомый голос. Пушкин! До чего же я рада была его слышать – как все герои Толстого, с ними хором кричала: «Я очень, очень рада!»

– Надеялся тебя разбудить, – заявил Аркадий. В трубке слышался привычный городской шум, каким он предстает автомобилисту: гудение сигналов, трамвайный звон, утренние матерки пешеходов. – Я уже, разумеется, еду на работу, как и подобает приличному режиссеру. А ты придешь ли, дева красоты? – строго спросил он. – Тут тебя все страстно ожидают. Некоторые даже ночей не спят – это я не про себя. Отключаюсь! Вижу П.Н. на перекрестке – зовет меня взглядом и криком своим…

Пушкин действительно отключился. Нового дня было не избежать.

Я собиралась на работу как на войну.

Всезнающий П.Н. однажды рассказал мне о трагической судьбе повара по фамилии Баландин – сей неумелый кухарь кормил зэков в Таганской тюрьме и к обязанностям своим относился без огонька. Супчики у Баландина получались жидкими, в котлетах катастрофически не хватало мяса. В общем, зэки однажды восстали против баландинской стряпни и сварили в котле самого повара. П.Н. утверждал, что именно от фамилии несчастного произошло словечко «баланда» – не знаю, правда это или нет, но я себя чувствовала тем утром непутевым Баландиным. Из которого вот-вот сварят суп.

Перед выходом из дома мне пришла в голову светлая, как Венеция, мысль проверить почту – срочно требовалось поднять самооценку! Пусть поклонники захвалят меня, пусть взволнованные моим отсутствием зрители окружат меня любовью и заботой! Увы, миг любви и заботы пришлось отложить – я забыла оплатить услуги компании, пускающей меня в Интернет.

Завтрак на кухне-студии еще не начинался. Дежурные повара торопливо накрывали на стол.

– Испания? – спросила я у незнакомого юноши в белом колпаке, пытаясь угадать тему.

– Португалия, – уточнил он.

На вид все это походило скорее на обед, чем на завтрак: утка, фаршированная сливами, гаспачо из дыни с мятой, тушеный козленок, миндальный пирог. Морковный и каштановый джемы. Сыр «серра» и «тетилья». Сласти из желтков «овуш молес». После такого завтрака можно неделю не есть!

Народ собирался стремительно, как тучи в грозу. Прицокала Аллочка, уселась рядом с хмурым Пушкиным – по телефону он не казался и вполовину таким хмурым. Ирак при виде меня вспыхнула и стала от этого почти хорошенькой, как любая смущенная смуглая девушка. Иран зато была ледяной, как сорбет, – раньше в ней не так звучала эта холодность.

Ждали только П.Н. и Еку, они начальственно задерживались. И еще одна персона отсутствовала – неизменный столовник Юрик. Который, впрочем, теперь не столовник, а полновластный хозяин канала.

Дод Колымажский сел рядом со мной и завел шепотливый рассказ про Шарлеманю, когда двери наконец распахнулись и явилось прекрасное трио. У меня заболел живот от злости, когда я увидела, как они выступали, – ну просто птица-тройка! Посредине тяжело шел П.Н., никого бы уже не сумевший обмануть своим возрастом, – незнакомая мне голубая рубашка и галстук, выбранный при явном женском участии, состарили шефа лет на десять.

– Он дней пять так ходит, – взволнованно прошептал Колымажский. – Все джинсы, говорят, повыбрасывал. А ведь они ему, наверное, пригодятся… в новых экономических условиях.

Я не ответила Доду, буравя глазами Еку, словно нефтеискатель почву в поисках заветного месторождения. Почва молчала и улыбалась загадочно, как Джоконда, Незнакомка и Дама с горностаем вместе взятые. Ека тоже была сегодня в голубом – в платье холодного и тяжелого, как айсберг, цвета.

Наконец – Юрик Карачаев. Или теперь надо говорить «Юрий Евгеньевич»? Юрий Евгеньевич торжествовал, как писатель, получивший главную литературную премию планеты в день собственных именин из рук влюбленной в него мисс мира. Жизнь Юрия Евгеньевича удалась. Телеканал «Есть!» лежал у его ног, и потому он мог позволить себе теплые взгляды и участливые похлопывания по спине, которых удостоились Колымажский, Пушкин и тот самый юноша в колпаке. Его звали Петя Петров, с ударением на первый слог. Простота – не наш стиль, правда, Петя Петров?

П.Н. грузно сел на привычное место, уворачиваясь от моего взгляда, придвинул к себе тарелку. Пироги я даже не стала доставать – они все равно не ложились в тему. Где вы видели грибы в Португалии?

– А где грибы? – спросил вдруг П.Н., не обращаясь ни к кому конкретно, так что глаза у доброй половины сотрудников испуганно забегали. Я наслаждалась, представляя ломаный ход мыслей Еки – о каких грибах идет речь? Кто их готовил? Где они могут быть?