Демоны в Ватикане - читать онлайн книгу. Автор: Александр Рудазов cтр.№ 106

– Совершенно с тобой согласен.

– Предлагаю наказать насколько возможно милосердно, без пролития крови.

– Это хорошая мысль. Распорядись совершить приготовления, брат Франц.

Я удивленно посмотрел на инквизиторов. Не ожидал от них такой мягкости. Тут, понимаешь, самый натуральный Чикатило, а они ему милосердное наказание без пролития крови.

Это как, кстати? В тюрьму посадят, что ли?

– Вообще-то сожгут, – любезно пояснил Рабан. – «Милосердное наказание без пролития крови» на профессиональном инквизиторском жаргоне – казнь через сожжение. Или одним словом – аутодафе.

– Этот несчастный несомненно скорбен разумом, – подытожил Торквемада, отворачиваясь от маньяка. – Ибо я не услышал лжи в его словах. Он сам верит в ту околесицу, что несет здесь. Прекратив его бренное существование, мы окажем благодеяние прежде всего ему самому.

Не думаю, что бедный псих с этим согласится, но великий инквизитор, разумеется, прав. Этот мир еще не дорос до гуманного обращения с умалишенными – здесь им не делают поблажек, как у нас. Безобидных называют юродивыми и порой используют в качестве шутов. Буйных называют бесноватыми и лечат экзорцизмом. Если не помогает чтение молитв, переходят к жестким методам – погружению в ледяную воду и битью палками. Если же не помогает и это – без долгих разговоров сжигают на костре. Все просто и логично.

Оставив в покое убийцу, Торквемада в сопровождении брата Франца проследовал дальше по длинному помещению. Вдоль бесконечной вереницы пыточных устройств. Вдоль ряда дверей с зарешеченными оконцами. Равнодушно ступая босыми ногами по заляпанному кровью полу. Не реагируя на истошные крики, то и дело раздающиеся совсем рядом.

У деревянной, жутковатого вида хреновины великий инквизитор остановился. Оглядел пренебрежительным взглядом висящую на ней женщину – немолодую, обрюзгшую, с потухшими глазами – и спросил монаха, стоящего рядом:

– Ну что? Вы доискались правды?

– Она не ведьма, – басовито ответил монах, поднимая женщине голову, чтобы та взглянула на Торквемаду. – Мы выяснили это доподлинно.

– Не ведьма?.. – с сомнением взглянул на несчастную великий инквизитор. – Уверен ли ты, брат Карл? Мне говорили иное.

– Она не ведьма, – повторил монах. – Точнее, ее нельзя называть ведьмой в полном смысле этого слова. Она не обладает никакими сверхъестественными силами. Но…

– Но?..

– Но тем не менее она совершала ровно те же самые поступки, что обычно совершают настоящие ведьмы. Участвовала в чернокнижных шабашах. Пыталась насылать порчу на своих недоброжелателей. Читала задом наперед «Отче наш» и прочие молитвы. Распяла на кресте жабу и молилась ей, как языческому идолу. Мазала тело человеческим жиром. И даже принесла в жертву Ррогалдрону пятилетнего ребенка. Она либо надеялась таким образом обрести колдовскую силу, либо искренно верила, что таковая сила у нее уже имеется.

– В моей практике бытовало множество подобных случаев, – понимающе процедил Торквемада. – Было ли получено чистосердечное признание?

– Да. Она призналась в своих сношениях с нечистой силой, и сделала это с радостью. В колдовстве она тоже призналась, причем безо всякого давления с нашей стороны. То и другое – несомненная неправда, но так же несомненно то, что сама она в это верит.

– Раскаивается ли она в содеянном?

– На словах – да. В душе – нет.

– В таком случае снисхождения оказано не будет. Сжечь.

Не задерживаясь больше ни на секунду, Торквемада двинулся дальше. Я нагнал его и негромко спросил:

– А если бы она раскаялась, ее бы что, не сожгли?

– Сожгли бы, разумеется. Но перед этим удавили бы. Это милосердная смерть – быстрая и почти безболезненная.

– И тоже без пролития крови, как я погляжу…

– Таков порядок, – пожал плечами Торквемада.

– Угу. Кстати, а зачем она мазала тело человеческим жиром?

– Настоящие ведьмы делают это, чтобы летать. Хотя человеческий жир не обязателен – можно использовать свиной или гусиный.

– А вы в этом разбираетесь, падре… Врага надо знать в лицо?..

Великий инквизитор ничего не ответил. Нет, все-таки я ему по-прежнему не нравлюсь. Профессиональная неприязнь, наверное.

– Кто там у нас дальше по списку? – подчеркнуто бодро поинтересовался я. – Джордано Бруно у вас тут нигде в застенках не сидит?

– Не о том ли ты Бруно, что до крещения звался Филиппо? – с сомнением спросил Торквемада.

– Может быть. А что с ним было?

– Если об этом, то его сожгли почти сто лет назад. Я хорошо помню этот случай. Один из сквернейших еретиков, коих я видывал в этих застенках. Он был монахом, но нарушил обет и стал проповедовать богохульные идеи. Утверждал, что все чудеса Христа – обманные, что возмездия за грехи не существует, а вся наша вера преисполнена кощунствами против величия Божия. Он семь лет провел в тюрьме, в течение которых мы увещевали его отречься от греховных заявлений и покаяться. Но в гордыне и тщеславии своем он так и не обратился к Богу – более того, пытался избегнуть кары, взывая к помощи демонов. В конце концов терпение наше истощилось и мы свершили аутодафе на площади Цветов. Почему тебя интересует столь давняя история, тварь?

– Фиг знает, – задумчиво ответил я. Мне вспомнилось, что Рабан вроде бы уже что-то про это рассказывал. – А разве Бруно сожгли не за то, что он утверждал, будто Земля вертится вокруг Солнца?

– Да, это тоже было включено в общий список прегрешений, – пожал плечами Торквемада. – Но это малая провинность, несущественная. Лично мне нет дела до того, верна ли геоцентрическая модель мироздания или же гелиоцентрическая, прав ли Птолемей либо Коперник. Господь наш в Величии Своем мог обустроить Божественный космос любым желаемым Ему способом – пусть об этом диспутируют богословы и философы. Солнце ли вращается вокруг Земли, Земля ли вокруг Солнца – какое значение это имеет для живущих в этом мире, кроме удовлетворения праздного любопытства? Всего лишь за приверженность гелиоцентрической модели аутодафе не устраивается. Кара должна соответствовать проступку, тварь.

К нам с Торквемадой подошел сухопарый монах. Подозрительно поглядывая на меня, он негромко произнес:

– Брат Фома, прошу простить за беспокойство, но встречи с тобой требует бургграф Тони Зайлер. Мы бы не стали тревожить тебя, но он очень настаивает. Утверждает, что имеет сообщить нечто важное.

– Бургграф Тони Зайлер… – на миг задумался великий инквизитор. – А, это тот, который…

– Да, тот самый. Он наконец-то заговорил. Но не желает раскрывать душу никому, кроме тебя.

– Что ж, если он того хочет – пусть будет по его. Я выслушаю всякого грешника, ибо таков мой священный долг. Отведи нас, брат Виктур.

Идти пришлось недалеко. Монах повернул ключ в замке, впуская Торквемаду в одиночную камеру. Тот подозрительно обернулся ко мне и поманил пальцем. Не хочет оставлять без присмотра, да еще в таком месте.