Плохой мальчик - читать онлайн книгу. Автор: Денис Драгунский cтр.№ 12

Подошел муж, неся полный поднос и две бутылки пепси.

– Пепси? – возмутилась Марина. – Гадость какая. Что с тобой? Принеси минералки, сока, не знаю…

– Муж пошел к буфету, смешался с толпой. Марина посидела недолго, съела тарталетку и отправилась в зал на свое место.

Муж прибежал, когда уже гасили свет.

– Ты где была? – зашептал он. – Я обыскался, я принес сок…

– Началось уже! – огрызнулась она. – Сиди тихо.

И уставилась на сцену. Он прикоснулся к ее локтю, она отдернула руку. Он обиженно вздохнул – для нее, чтоб она слышала, а сам тихонько улыбнулся. Ему нравились эти непонятные приступы злости, потому что потом она просила прощения, иногда даже плакала, и любила его особенно сильно. Виновато, покорно и нежно.

Тем более что детей отправили на все каникулы в Австрию. С обеими бабушками.

«Слава богу, мои были на даче до понедельника», – небрежно сказала она и замолчала. Но Марина ее ни о чем не расспрашивала.

Потому что она знала точно: даже если бы он вдруг пригласил ее в гости, просто так, за компанию, – все равно провожать бы не пошел. А если бы пошел – ну вдруг, ну представим себе, – она бы его к себе не позвала. Потому что папа тут же стал бы знакомиться и спрашивать, чем молодой человек увлекается и в какой вуз собирается поступать, и этак ненароком – кто его родители, где работают, и так далее. А тут мама с чаем и вареньем пяти сортов в пятисекционной вазе. Клубничное, сливовое, черносмородинное, райские яблочки с веточками и – коронный номер – изумрудное крыжовенное с вишневым листом, так называемое царское.

– Зачем эти допросы? – бесилась Марина после таких встреч и бесед.

– Должен же я знать, с кем общается моя единственная дочь? – подмигивал папа.

Папа, замначальника ПЭО, то есть планово-экономического отдела завода имени Тевосяна, и мама, врач медсанчасти того же завода. На работу и с работы ездили вместе. Папа всегда был замом. Замглавного бухгалтера на одном заводе, замглавного экономиста на другом, и вот теперь – замначальника ПЭО. Его хотели назначить начальником этого ПЭО, но он отказался, потому что метил в замы начальника ПЭУ – уже не отдела на заводе, а управления в главке. Это сорвалось, но папа даже гордился. «Если бы я ходил перед ними на задних лапках, я давно уже был бы замминистра!» – надменно говорил он. «А почему тогда не министром?» – думала Марина. Юлий Цезарь наоборот. В Риме, но вторым.

Все вечера родители были дома. Если в кино или в гости, то всей семьей. Но, допустим, они уехали на дачу к папиному брату, что случалось раз в год. Предположим невероятное, несбыточное – ее оставили ночевать одну в пустой квартире, и вот он пошел ее провожать, они стоят у подъезда, потом в подъезде, потом у дверей – но нет! Не надо! Потому что дома тюлевые занавески, сервант с парадной посудой, семейная фотография над диваном и большой фарфоровый кролик на пианино, настоящий копенгаген… А в ванной сушатся на натянутых лесках ее беленькие блузочки.

Потому что девушку украшают не наряды, а скромность и аккуратность.

Она это хорошо запомнила. Так хорошо запомнила, что с первой стипендии купила себе американскую футболку с жуткой переводной картинкой. А когда поехали на картошку, в первую же ночь дала первому, кто обнял.

Теперь у него небольшой лесоторговый бизнес.

А дети в Австрии. С обеими бабушками.

– Мои на даче, – сказала Наташа. – До понедельника.

Она вытащила из серванта вазочку, вытряхнула из нее ключик, открыла бар, достала коньяк.

– Мы совсем по чуть-чуть, никто не заметит.

На пианино стояла фарфоровая Хозяйка Медной горы. А также гимнастка и фигуристка. Наташа повернулась к нему спиной. Он положил руки ей на плечи. Она поставила рюмку у гимнасткиных глянцевых ножек, запрокинулась назад. Он смело обнял ее. Она прижалась к нему и сказала:

– Я вообще-то боюсь…

– У меня с собой, ну, это… – сказал Витя.

– Заграничные? – прошептала она.

Потом они сидели на кухне и растерянно ели хлеб с маслом.

– Ты, наверное, в МГИМО поступать будешь? – спросила она.

– В школу-студию МХАТ, – ответил Витя. – У меня талант актера, все говорят, это раз. А в МГИМО нужен большой блат, это два.

– У тебя же папа дипломат!

– Подумаешь, второй советник в Камеруне.

– У него, наверное, друзья есть? – настаивала Наташа. – Посол, замминистра…

– Он болен тяжело, – сказал Витя. – И мама тоже. Тропическая инфекция, вся печень погибает. Какие друзья? МИД – это волчарня. Глотку перегрызут за командировку. Я не хочу, как они, у меня талант, я это все время чувствую.

– Почему ты не стал сниматься у Абдрашитова? – спросила Лена.

– Так вышло, – сказал Витя. – Меня уже почти утвердили. Потом сорвалось. Так иногда бывает.

– С другими иногда бывает, а с тобой происходит всегда! – закричала Настя.

– Не сердись, – сказал он. – Я еще сыграю.

– Ты мне обещал интересную, красивую, творческую жизнь! – заплакала Катя. – Ну, где она? Кто ты? Массовка? Кордебалет?

– Я артист! – с пьяноватым пафосом произнес Витя; он и вправду немного выпил. – Да-с, я артист, я играю в меру отпущенного мне таланта и не завидую тем, кто знаменитей или талантливей меня, я это признаю и не завидую! Я благодарю Бога, – он встал, сбросив кошку с колен и шумно отодвинув табуретку, – я благодарю Бога, что он дал мне счастье выходить на сцену пятым в мундире или сотым в шинели, – это счастье, и я чувствую, что мне страшно, невероятно повезло…

– Мы можем твою квартиру сдавать, а в моей жить, – сказала Наташа. – Или наоборот, как ты захочешь. Ты как хочешь?

– Давай сделаем, как ты сказала. Мне у тебя очень нравится. Еще тогда понравилось, – сказал Витя. – Все эти штучки на пианино. Особенно гимнастка. На тебя похожа.

– Что ты, я теперь такая толстая, – сказала Наташа.

Витя потом приходил еще несколько раз, потому что Наташины родители уезжали на дачу почти каждую пятницу – и до понедельника. У них была хорошая зимняя дача в Горелой Роще; считалось, что это дача одинокой маминой тети, которая была вдовой академика Шуберта, был такой известный химик, но Наташа знала, что на самом деле эта дача их. Но она не знала точно, кем работал папа. Вообще-то он был простой служащий в Министерстве торговли, как он сам подчеркивал в воспитательных беседах с дочерью, но по телефону орал, как министр, и каждую неделю ему привозили целые коробки разных вкусных вещей, каких нет в магазине.

Наташа любила салями и карбонад, и мускат «Красный камень» урожая 1959 года ей тоже нравился, а вот такая жизнь – не очень. Она понимала, что она поросенок неблагодарный, но все равно хотела, чтобы у нее был понятный муж. Пусть без дачи и машины, зато нормальный, правильный.