Любовь без слов - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Нестерова cтр.№ 57

Страшней, ужасней и отвратительней скандала, который случился, когда мама обнаружила дневник, нельзя представить. Второй раз подобное Света не перенесла бы. Она и так чудом осталась в живых.

Анна Юрьевна работала в той же школе, где училась Света. В тот день у мамы был выходной. Она делала уборку и обнаружила тайник дочери, которая прятала заветную тетрадку в голенищах старых зимних сапог в подкроватном ящике. Прочитав дневник, мама испытала шок, но долго пребывать в бездействии она не умела. Первым порывом было броситься в милицию. Маму остановило только то, что имя дочери станут склонять направо и налево. Она побежала в школу.

– Вы подлец! Насильник! Вас будут судить! – влетела мама в директорский кабинет.

– Что? – поднялся из-за стола Леонид Иосифович. – Анна Юрьевна, что вы себе позволяете?!

– Я хотела бы убить вас своими руками! – тряслась от гнева мама Светы, в глазах у нее стояли слезы ярости. – Негодяй, вы растлили мою дочь!

– Какую дочь? Что вы несете?

– Вы прикидывались! Столько лет маскировали свою похоть. Света, наверное, не первая ваша жертва. Извращенец!

Леонид Иосифович решил, что она сошла с ума. Восемьдесят процентов педагогического коллектива школы составляли женщины в предклимаксе и в буйном климаксе. И с ними было сложнее, чем с хулиганствующими семиклассниками, курящими восьмиклассниками или выпивающими одиннадцатиклассниками. От женщины в известном возрасте можно было ждать любых сюрпризов, в том числе и помутнения рассудка. Требовалось утихомирить Анну Юрьевну (ах, как некстати она сбрендила, где найти в конце года математика?) и вызвать медицинскую помощь.

– Успокойтесь, голубушка! – ласково сказал Леонид Иосифович. – Садитесь. Хотите воды?

– Не пытайтесь меня ублажить! Вы понесете ответственность! – продолжала разоряться мама Светы.

– Конечно, конечно! Понесу, обязательно понесу, и ответственность, и все, что изволите. Только вы не волнуйтесь!

Анну Юрьевну поразило, что старый греховодник не испугался, не запаниковал, смотрел на нее с жалостью и состраданием. Он уверен в своей безнаказанности!

– У меня есть доказательства! – выкрикнула Анна Юрьевна. – Вот! Читайте! – Она кинула на стол директора дневник.

– Хорошо, хорошо, – бормотал Леонид Иосифович.

Но потом, вчитавшись, он перестал успокаивать Анну Юрьевну, поменялся в лице и схватился за сердце. Эротические бредни с ним в главной роли были, понятно, фантазиями сексуально озабоченной девицы. Но эти фантазии могли навсегда очернить его доброе имя, испортить карьеру. Леонид Иосифович знал, что больше всего опасны и досадны ситуации оговора, когда ставят клеймо на невинном человеке.

– Это все неправда! – просипел Леонид Иосифович. – Ничего подобного не было!

Теперь, наконец, он выглядел как изобличенный преступник.

Накануне мама Светы смотрела по телевизору передачу, в которой рассказывалось про налогового инспектора, уличенного во взятке. В момент задержания инспектор затолкал деньги в рот и пытался их проглотить. Пятьдесят тысяч рублей! Подобной суммы Анна Юрьевна никогда не держала в руках. Купюры по пять тысяч, итого десять штук. Без воды съесть! На что только не идут преступники. Ей пришла в голову мысль, что директор сейчас тоже начнет поглощать дневник, на который смотрит с неподдельным ужасом.

Она выхватила тетрадь со словами:

– Я не дам вам сожрать улики!

Леонид Иосифович не собирался поедать дневник, но дорого дал бы, чтобы тетрадка испарилась, рассыпалась в прах. Директор не понял, что прокричала Анна Юрьевна, он с трудом заставил себя мыслить трезво.

Нажал кнопку переговорного устройства и сказал секретарю:

– Светлану Бондареву из десятого «А» ко мне! Срочно!

Пока не пришла дочь, мама сыпала проклятья на голову директора. Она была стойким, активным бойцом, но ее ружья почему-то всегда стреляли не в ту сторону. Когда главные силы требовалось бросить на сохранение душевного здоровья дочери, Анна Юрьевна палила по мнимому насильнику.

Света вошла в кабинет и сразу все поняла. Взбешенная мама, растерянный директор и ее дневник на столе. Провалиться сквозь землю – это слабое выражение. Свете хотелось умереть. Она прекрасно помнила, что писала. А теперь Леонид Иосифович и мама прочли, как он нежно запускает руку за резинку ее трусиков. Умереть! Как хорошо было бы сейчас умереть! Пунцово вспыхнув в первый момент, Света стала покрываться мертвенной бледностью. Педагоги не замечали, что с ней происходит, им было важно установить истину.

– Светлана, скажи, пожалуйста, соответствует ли действительности все, что ты описала в своем дневнике? – спросил директор.

– Нет, – прошептала Света.

– Повтори громче. Объясни маме, что твои записи, так сказать, плод фантазии…

– Вы запугали ее! – воскликнула мама. – Вы заранее подучили ее врать!

– Света! – директор старался говорить доверительно, но срывался на фальцет. – Ситуация не допускает двусмысленности. Ты должна понимать, что наносишь вред неповинному человеку…

Они пытали ее. Света отвечала, каждую минуту надеясь на приход смерти. То, что происходило, лежало за гранью стыда, и единственным избавлением могла быть только скорая кончина. Она не помнила, чем закончился допрос, как мама забрала ее рюкзак из класса, как они двигались по улице, пришли домой, и мама снова и снова расспрашивала. Света находилась в предсмертном состоянии, и окружающее перестало иметь значение. В какой-то момент перенапряжение психики достигло пика, и Света отключилась на полуслове, уснула. Ночью у нее поднялась температура, начался бред, галлюцинации. Три дня Света металась в постели, на четвертый мама вызвала врача. Свету отвезли в больницу, кололи антибиотики, записав в истории болезни длинный список диагнозов, все со знаком вопроса. Иными словами, врачи не знали, что со Светой. А это, наверное, включился защитный механизм организма: напустить горячку, чтобы девочка не покончила с собой. Через неделю температура спала, измученная Света была настолько слаба, что мыслей о самоубийстве не возникало. Впрочем, другие мысли тоже отсутствовали. После тяжелой встряски мозг отдыхал. Света все время спала, изредка пробуждаясь, чтобы поесть жиденькой диетической пищи и по стеночке доползти до туалета. Света жила в сновидениях, как в параллельной реальности, но спустя месяц не могла вспомнить, что ей снилось в больнице. Свету выписали похудевшей на семь килограмм, ее шатало от ветра, и она не могла удержать в руках книги. О посещении школы не могло идти и речи. Мама истово заботилась о дочери: покупала ей дорогие фрукты, черную икру, пичкала витаминами. Мама не на шутку испугалась, не вспоминала о случившемся, хотя ей было что сказать и что выпытать.

У Леонида Иосифовича состоялся серьезный разговор со Светиной мамой. В первой части беседы директор, сам только накануне изучивший соответствующую литературу, рассказал Анне Юрьевне о существовании геронтофилии – сексуального влечения молодых к пожилым. Это редко встречающееся отклонение имеет корни в детских травмах и переживаниях. Истинную геронтофилию не нужно путать с коммерческой, когда женами богатых стариков становятся молоденькие девушки, а на престарелых состоятельных матронах женятся юноши. Какими бы высокими словами любви эти молодые люди ни прикрывались, за их поступками стоит меркантильный расчет. Но в случае со Светой речь не идет о материальной выгоде. Леонид Иосифович долго пересказывал содержание соответствующих глав из книг по сексуальным отклонениям, а потом подарил эти книги совершенно обескураженной Анне Юрьевне.