Колокола - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Харвелл cтр.№ 80

Время от времени он склонялся к самому уху Амалии. «Ни у одного мужчины в этой комнате нет такой красивой жены, как у меня, — прошептал он в самом начале. — Ты понимаешь, они все говорят об этом».

«Разве кто-нибудь устраивал в твою честь такой прием? Все для тебя, — прошептал он несколько минут спустя, — и конечно же для меня». Она, как сомнамбула, позволяла его руке направлять себя. Я весь извелся от желания услышать ее голос, но Амалия продолжала молчать. При встрече с новым гостем ее лицо немного смягчалось, а потом снова превращалось в застывшую маску.

Я взял бокал шампанского и прикрыл им лицо — это было все равно что прятаться за молодым побегом дерева. Я шел за ней всего в нескольких шагах. Покачивая перед собой бокалом, я, не отрываясь, смотрел на нее. Ее муж был занят разговором и не глядел в мою сторону, и я наконец смог обратить на себя ее внимание. Наши глаза снова встретились, в первый раз с тех пор, как мы были детьми. Моя кровь стала горячее на десять градусов.

Ее глаза не выразили ничего. Она не узнала меня. Перед ней стоял незнакомец.

Ведь это же я! — чуть не закричал я. Мы были любовниками столько ночей! Но, сделав так, я потерял бы ее снова. Вместо этого я улыбнулся. Изогнулся. Склонил голову. Она покраснела и отвернулась.

— Да не эту, болван ты этакий, — зашептал мне на ухо мой учитель, внезапно оказавшийся у меня за спиной. — Эта предназначена для самых умелых охотников. Во-первых, тебе не на что надеяться. Такая женщина не станет даже говорить с тобой. Во-вторых, — прошептал он, — если его мать, графиня Риша, заметит, как ты смотришь на ее бриллианты, она тебе глаза вырвет.

Я начал умолять своего хозяина, чтобы он представил меня ей, но он отрицательно покачал головой и цокнул языком:

— Могу сказать, что, по крайней мере, у тебя неплохой вкус. Она действительно самая желанная добыча в этой зале. Но даже не думай об этом. Она не для тебя. — Гуаданьи снова улыбнулся Амалии. — Хотя, возможно, когда настанет время, я покажу тебе, как это делается. Но не сейчас. Сейчас настало время нанести удар.

Он помчался по комнате, и это целеустремленное движение стало для всех сигналом о его намерениях. Толпа задохнулась от восторга и собралась вокруг клавесина, стоявшего в конце залы. Появился сам Глюк и сел за клавиши.

Бальная зала наполнилась шорохом шаркающих ног и шелестом ткани, среди собиравшейся публики раздавались выкрики: «Гуаданьи! Он будет петь!» Я на мгновение закрыл глаза, чтобы отстраниться от всего этого. В этой бальной зале для меня существовал только один человек, и он хранил молчание.

Едва Гуаданьи начал арию «Armida dispietata!» из «Ринальдо» [59] , я спустился с лестницы и присоединился к толпе. Начал проталкиваться сквозь нее. Пихал локтями в спины дам, останавливался перед сутулыми генералами, дергал за чьи-то рукава. Мне было все равно, люди это или деревья в лесу.

Потом я снова оказался позади нее, так близко, что мог поцеловать в затылок. Ее муж — он был почти так же высок ростом, как и я, — стоял рядом с ней, но они не касались друг друга. Я закрыл глаза. В ее шее я услышал едва слышный отклик на пение Гуаданьи. Мне пришлось очень сильно собраться, чтобы удержать этот звук, и я ухватился за него, овладевая ею.

Но тогда у меня ничего не вышло. Голос Гуаданьи был слишком слаб. Он играл с этим телом слишком неумело, и тогда я открыл свое горло, немного, на волосок. И издал тишайший звук. Из-за музыки никто его не услышал, но этот слабый звук приласкал ее. Он коснулся длинных, узких мышц ее предплечий, и ее руки слегка вывернулись наружу, как расправляющиеся крылья. Она вздохнула. В первый раз за эту ночь ее дыхание стало глубже, и я услышал, что она стала воспринимать пение Гуаданьи. Я раскрепостил ее. Она зазвучала.

А потом она заплакала. Из ее груди вместе с выдохом вырвалось рыдание. Она приложила к губам палец, но все равно не смогла сдержать тихий стон, который заставил сжаться мое сердце. Печаль, которая копилась в ней — ее тело было так зажато! — высвободилась благодаря зазвучавшей в нас музыке. Наконец она не выдержала. Расталкивая толпу, она, захромав, бросилась прочь из комнаты.

Я взглянул на Гуаданьи. Великий кастрат, не переставая петь, улыбался, наблюдая за тем, как она убегает. Он уже заставил рыдать десять тысяч других женщин, и вот теперь, должно быть, подумал он, появилась еще одна живая душа, принадлежавшая ему.

Антон тоже наблюдал за тем, как удаляется его жена, а потом, когда она совсем ушла, он повернулся, и его взгляд натолкнулся на мое лицо. Возможно, я выглядел встревоженным, потому что он мило улыбнулся, как будто говоря: Ах да, на самом деле, в этом мире существует печаль. Но мы с вами всем довольны, не так ли?

Я понял, что это моя судьба. Стал, пятясь, выбираться из толпы.

И пошел вслед за ней.

Я был призраком весьма умелым. Я дышал так осторожно, как будто пил воздух мелкими глотками. Я прислушивался к звукам приближавшихся шагов, но дом был пуст — даже слуги слушали пение Гуаданьи. Я взглянул на парадную лестницу в фойе. Услышал где-то вверху неровные шаги и начал подниматься. Толстый ковер приглушал звуки. Перила не скрипели. Лампы шипели вокруг меня. Поднявшись на один пролет, я остановился на площадке. В этом доме было так много комнат, что их хватило бы для целой армии Риша. Все стены были увешаны старыми портретами, и я чувствовал, что глаза умерших Риша наблюдают за мной.

На верхнем этаже я закрыл глаза. Откуда-то слева донеслись сдавленные рыдания. Через несколько шагов коридор сделал поворот. Я увидел длинное крыло здания и понял, что, должно быть, здесь находятся покои Амалии и Антона.

Последняя дверь была распахнута настежь, и я бросился к ней, как жаждущий к ручью. Я заключу ее в свои объятия! Но я заставил себя замедлить шаги: по лестнице уже стучали каблуками слуги. Короткий концерт завершился. Рассудок удерживал меня: я могу испугать ее, а крик нарушит мои планы. И я тихо скользнул в ее комнату.

Она лежала на кровати, закрыв лицо рукой, в разметавшемся вокруг нее платье.

Я помедлил у порога. Внезапно понял, что изменилось в ней: форма ее тела. Сейчас тонкое муслиновое платье плотно облегало ее, и я увидел, что живот ее, прежде плоский, сильно выдается вперед.

Волна жара накрыла меня, поскольку осмыслить все это за одно мгновение было невозможно. Внутри нее рос ребенок — результат акта, его создавшего, наследник семьи. Твое тело не позволит тебе стать отцом — так сказал аббат много лет назад, и здесь, сейчас, передо мной находилось неопровержимое свидетельство моей неполноценности. Несколько секунд я не мог дышать. Ее сотрясали неистовые рыдания, печаль изливалась из нее. Я вспомнил безмолвную женщину в бальной зале, неотзывчивую, как приглушенный колокол. Эти слезы проливались по мне! Это побудило меня сделать еще один бесшумный шаг в комнату. Я раскрыл объятия и уже готов был воскликнуть: Я живой!