Гранд - читать онлайн книгу. Автор: Януш Леон Вишневский cтр.№ 22

– Пожалуйста, не надо так нервничать, – ответил удивленный ее такой резкой реакцией портье. – Я просто выполняю поручение дирекции, то есть охранника. И потом, у меня нет намерений гоняться за всякими бродягами.

Она широко улыбнулась и крикнула:

– А вам совсем и не надо никуда ни за кем бегать! Абсолютно не надо!

Она встала рядом с портье и обратилась к Убожке, который молча прислушивался к этой беседе, беспокойно то застегивая, то расстегивая пиджак:

– Мариан, ты не хотел бы поведать пану офицеру полиции, как служба охраны отеля «Гранд» в Сопоте, которой ты доверил свой зонтик, его потеряла?

Портье некоторое время всматривался в лицо Убожки, потом с изумлением посмотрел на нее, а потом снова перевел взгляд на Убожку. Стояла такая тишина, что слышно было, как он нервно сглотнул. Когда Убожка поднял голову и посмотрел на него, прищурившись, портье резко развернулся и торопливо вышел, не сказав ни слова.

– А я этого зонтика на сто процентов не крал. Я его только взял, чтобы барышню от дождя прикрыть. И отдам. И за пользование им после девяти, потому что ведь до девяти-то бесплатно, все до копеечки заплачу. Зонтики тут выдает мой добрый приятель, мы с ним вместе…

Она не слушала его. Смотрела, как двигаются его губы, как он жестикулирует, морщит лоб, как расчесывает пальцами волосы, как чешет в голове, как улыбается, как хмурит брови, как сглатывает… Она разглядывала его, но не слушала. «Этот мужчина, – думала она, – стал вдруг кем-то совсем другим».

Она вспомнила, как на лекциях в Гейдельберге молодая профессорша из Гарварда, прибывшая с визитом, сопровождая свой рассказ множеством фотографий, рассказывала о некоем явлении, которое она называла «аттракционизм», сравнивая его с нацизмом, сексизмом и гомофобией. Она утверждала, иллюстрируя это многочисленными примерами, что предубеждения, связанные с внешним видом, так же сильны, как предубеждения, связанные с цветом кожи, сексуальной ориентацией или полом. Аттракционизм отличается разве что тем, что в большинстве случаев он не осознается. Люди не говорят вслух о том, что красивое равно хорошему, но подсознательно они предпочитают красивых и часто подвергают дискриминации уродливых. Поступают так и женщины, и мужчины, и даже – что удивительно! – дети. Красивые и ухоженные люди воспринимаются более положительными и оцениваются более позитивно. И эта склонность к прекрасному является врожденной, а не приобретенной.

Юстина вспомнила, как шокировала ее приведенная профессором из Гарварда статистика (кстати, сама профессор была довольно не привлекательна), из которой следовало, что родители проявляют большую любовь, внимание и нежность к красивым новорожденным. И как бы нас ни пытались убедить, что внешность не имеет никакого значения – на самом деле очень даже имеет. Это самая публичная сторона нашей личности. Она постоянно выставлена напоказ. И если от контакта с красивыми особями люди испытывают положительные эмоции и вступают в них легко, то все, что некрасиво, воспринимается уже неоднозначно, а то, что уродливо, обычно вызывает отрицание и негатив. Привлекательным внешне людям мы подсознательно более легко доверяем и наделяем их изначально более высоким статусом, полагая, что, помимо красоты, они обладают и другими качествами, которые мы сами хотели бы иметь.

Юстина на своем собственном опыте имела возможность (и к счастью, до сих пор имеет эту возможность) убедиться в том, что профессор из Гарварда говорила правду. Легкость, с которой ей удавалось устанавливать контакты и договариваться об интервью с людьми из высшего света (особенно в начале карьеры и особенно в случае с мужчинами, но не только), – эта легкость часто была вызвана тем фактом, что сама она была, как говорили, «красивая», «симпатичная», «привлекательная», «соблазнительная» и так далее. Хотя она долго считала, что дело в ее профессионализме.

Уродство же, напротив, часто воспринимается как признак зла, безумия, многие видят в нем некую угрозу. Причем совершенно безосновательно, потому что на сегодняшний день не существует ни единого доказательства, что красота и добро – это одно и то же и всегда идут рука об руку. Если бы это было так, то все мисс мира должны были бы выглядеть как мать Тереза из Калькутты. Людям трудно представить, что в красивой упаковке находится что-то плохое, а вот мысль, что уродливый человек имеет дурные намерения, в голову приходит очень легко. И при этом наказание за уродство получается гораздо значительнее и весомее, чем награда за красоту. Даже сегодня, во время оголтелой погони за красотой.

Когда Убожка говорил, что люди не хотят стоять с ним в одной очереди, потому что боятся, что вши с его волос перескочат на их головы, – он утверждал абсолютно то же, что и профессор из Гарварда, только другими словами.

Юстина почувствовала осторожное прикосновение к руке – Убожка смотрел на нее с тревогой в глазах.

– Я сказал что-то не то? Скучное или грустное? – спросил он шепотом. – Барышня так приумолкла. Как будто молитесь. А ведь я такой красивый – прямо как вы хотели. Даже господин портье перепутал немного.

Она взяла Убожку за руку и сильно сжала ее:

– Я не очень слушала, что ты говоришь, задумалась. Но не от грусти – так, вообще. О тебе, но с точки зрения науки, – ответила она. – А красивым по-своему ты был всегда – по крайней мере с тех пор, как я тебя знаю. А этот портье, у которого вместо мозгов ослиное дерьмо, только сейчас это заметил, – добавила она с улыбкой.

Она зашла в ванную, выдавила из тюбика, стоящего на мраморной полочке, на ладонь немного прозрачной зеленой эмульсии, вернулась к Убожке и сначала взъерошила, а потом уложила ему волосы.

– Ну а теперь пойдем наконец обедать, – объявила она, беря его за руку.

Холл гудел от гомона китайцев, которые высыпали, как горох, из двух экскурсионных автобусов. Убожка извинялся перед каждым, мимо кого проходил, пока они проталкивались сквозь толпу по дороге к ресторану.

– Это должен быть очень здоровый народ, – прокомментировал он, когда они ждали официанта, чтобы он проводил их к столику. – Эти все мао-дзедуны чесноком благоухали. Аж страшно было глубоко вдохнуть по причине опасности попросту задохнуться. А будет вам, барышня, известно, что для человека нет более ужасного запаха, чем дает чеснок, запиваемый водкой, или водка, закусываемая чесноком. У меня был приятель, он сюда приехал попрошайничать из Восточной Литвы, хотя сам всем врал, что из Вильнюса. Его звали Лигейк, но все на Мончаке его называли Товарищ Попойка. Он самогон закусывал огурцами, корнем хрена и чесноком, а селедки соленой или маринованной избегал. Утверждал, что если водку употребить с двумя зубчиками чеснока, то якобы алкогольный яд в печень не проникает и человек дольше на ногах держится. Попойка этот был этаким польско-литовским Кашпировским, только нищим, и по телевизору, само собой, его не показывали. Сначала мошенничал, потом оправдывался. Пил он столько же, сколько и мы, хотя мы без чеснока. И помер он совсем не от цирроза. Он по ночам на мол ходил, чтобы на Литву родную поглядеть – так он нам наболтал. Дурень-то он был дурень, но географию в школе учил хорошо, видать. Он с мола в Сопоте ходил на Клайпеду смотреть. Отец его там на советской подводной лодке служил. Попойка говорил, что если на самом краю мола встанет и глаза закроет и если ветер с запада, то он видит ту черную подводную лодку и мамулю свою, которая красным платком, словно флагом, размахивает. И себя там видит тогда, как он из коляски ручки тянет, чтобы с батюшкой, значит, попрощаться. И вот однажды ветер был такой сильный, что аж с ног сбивал, и Товарищ Попойка, как собака, которая на полную луну воет, на мол снова пошел – его инстинкт вел. А было это в декабре, как раз накануне военного положения. Пошел – и уже не вернулся. Милиция потом на месте происшествия нашла пустую фляжку, а рядом с той фляжкой лежали головки чеснока, значит, это только Попойка мог быть, и никто другой. Он и прыгнул в ледяное море. Чеснок, может, от печени и помогает, а вот от неизбывной тоски, видимо, нет. Даже если запивать его чистым спиртом. От тоски вообще нет лекарства, да? Что вы, барышня, по этому поводу думаете?