Адриан Моул. Годы прострации - читать онлайн книгу. Автор: Сью Таунсенд cтр.№ 13

Я тщательно помылся, кардиган надевать не стал, причесался и отправился к родителям.

1 час ночи

Надо же быть таким занудой! Мыслимое дело, на протяжении битых четырех часов говорить исключительно о себе! И конечно, если бы не женская активность… Всякий раз, когда Бретт уже не знал, чего бы еще о себе рассказать, мать или Георгина подбрасывали вопросик о его распрекрасной жизни, и он опять принимался молоть языком.

Про то, как его токийский унитаз смывает воду и автоматически вытирает ему задницу, и какой великолепный вид на Центральный парк открывается из окна его нью-йоркского жилья, и как он любит наблюдать за речными судами, сидя на террасе свой квартиры в доме на берегу Темзы.

Он знает всех поваров в Лондоне и постоянно пересыпает свою речь именами Гордон, Марко, Джейми [22] . А также, если верить Бретту, его имя вышито на палатке Трейси Эмин [23] .

Белее зубов, чем у Бретта, я в жизни не видывал, они ненормально белые. Ими можно было бы освещать наш участок в ночи. Согласен, у него приятная наружность, но довольно невыразительная — он смахивает на Джорджа Клуни. Бретт сказал, что ткань, из которой пошит его повседневный костюм, выткана из шерсти, собранной с подбрюшья элитной породы коз, обитающих на северных склонах тибетских гор.

Я спросил моего единокровного брата, почему, располагая столькими современными средствами связи, за последние два года он не удосужился ни позвонить, ни написать нам. Неужели он не сознает, что подобное равнодушие глубоко огорчает отца? Братец принял удрученный вид, а затем обвинил моего отца — своего отца… нашего отца — в том, что тот никогда им не интересовался. Мать встала на защиту мужа:

— Нет, Бретт, Джордж в равной степени не интересовался ни одним из своих детей.

Понимая, что эта тема чревата неприятными разоблачениями, я решил отвести беседу подальше от коварных отмелей семейных отношений — к спасительной бухте цен на недвижимость. Все три его собственности удвоились в цене, сообщил Бретт.

— А тебя не пугают уроки истории вроде Южноморского пузыря? — спросил я.

— Нет. — Бретт подался вперед, сосредоточив на мне свое внимание: — Ну-ка, ну-ка, расскажи.

Его пристальный взгляд подействовал на меня не лучшим образом — все подробности касательно Южно-морского пузыря вылетели у меня из головы.

— Это случилось в восемнадцатом веке, — пробормотал я, — и как-то связано с переоцененными облигациями и финансовым крахом.

После мучительно долгой паузы, когда все смотрели на меня в ожидании пояснений, слово взял Бретт и застрочил как из пулемета:

— Компания Южных морей была создана в 1711-м, акции стоили по сотне фунтов за штуку, пик пришелся на август 1720 года, когда акции стоили по тысяче фунтов за штуку, пузырь лопнул в сентябре 1720-го, и стоимость акций упала до сотни фунтов за штуку. Основной бизнес — работорговля, кучу денег потеряли сэр Исаак Ньютон и Джонатан Свифт, тот, что написал «Путешествие Гулливера».

— Мне известно, кто написал «Путешествие Гулливера», я торгую книгами, — с достоинством произнес я.

— Точно. Ты живешь и работаешь в прошлом, Адриан. Весь день проводишь в окружении старых книг. Георгина говорит, что ты даже пишешь средневековую пьесу. Проснись, вдохни запах кофе, пришла пора делать серьезные деньги.

— Мы счастливы тем, что живем в деревне, мы — не материалисты, — ответил я.

И посмотрел на жену в поисках поддержки, но она, кажется, не слыхала ни слова из сказанного мною. Георгина любовалась ботинками Бретта, якобы сшитыми вручную девяностолетним венецианцем.

— Как бы то ни было, — продолжил я, — Пол Льюис из передачи «Копилка» на Радио-4 считает, что финансовый кризис не за горами.

— Я тоже так считаю, — подхватила мать. — Кожей чувствую приближение кризиса, а еще я наблюдаю за курильщиками. Когда люди начинают докуривать сигарету до самого фильтра, знайте, в стране неладно с финансами. Поэтому я запасаюсь рисом, макаронами и свечками.

— Полин, — рассмеялся Бретт, — я работаю с финансами с утра до вечера, а часто и по ночам, я пользуюсь коррекциями Фибоначчи и пролонгациями по индикаторам Демарка с обратным отсчетом 9–5 и добавлением сложнейших математических уравнений. Так что прошу прощения, но я не стану принимать во внимание окурки.

Мать вспыхнула и сменила тему:

— Дорин умерла «хорошей смертью»?

Бретт в мельчайших и утомительных деталях поведал нам о предсмертных муках Дорин, заявив, что ее последними словами были: «Поднимите меня, я хочу увидеть почки на деревьях».

С этого момента я начал подозревать, что Бретт Моул — ненадежный рассказчик, мягко говоря. Ведь:

а) Дорин скончалась только вчера, когда почки уже давно распустились в листья;

б) мне доподлинно известно, что Дорин Слейтер ненавидела деревья. Она часто говорила: «Только посмотрите на них, стоят себе и стоят, словно болваны какие-то».

Отец отправился спать в десять часов, что было непривычно рано для него.

— Бедный Джордж, — сказала мать, — ему хочется в уединении оплакать Дорин.

А по-моему, не скорбь погнала отца в постель в такую рань, но зевотная, отупляющая, вгоняющая в ступор СКУКА.

В 11.45 в нашу дверь постучал молодой человек с мелированными волосами. Бретт представил его как Логана, «моего водителя», расцеловал всех в обе щеки, ткнулся носом в Грейси (она спала у меня на руках), шепнул «Dors bien, ma petite» [24] , забрался на заднее сиденье своего автомобиля и отбыл. Стрекозу Сушеную похоронят на следующей неделе.

Когда мы вернулись в дом и уложили спящую Грейси в постель, Георгина сказала:

— Бретт пригласил нас погостить у него в Борнмуте после похорон.

— Нет уж, спасибо. Более невыносимого зануды во всей Англии не сыскать.

— Зануды? — переспросила Георгина. — А мне он показался совершенно очаровательным. И он так смешно рассказывал про Гая Ричи и Мадонну.

Я не понимаю своей жены.

Прежде чем я уехал на работу, Георгина умудрилась упомянуть Бретта раз десять.

А цепляя в прихожей зажимы на брюки, я услыхал, как она с моей матерью обсуждает по телефону проблему: Бретт — гей или нет.