Легкие миры - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Толстая cтр.№ 55

Вот Большой Белый Начальник прекратил простирать совиные крыла над свободолюбивой Туркменией – страна сразу вздохнула с облегчением, и пришел Свой Родной Сердар, Вечно Великий Сапармурат Туркменбаши, и сделал туркменскому народу тепель-тапель.

Повелел, например, построить зоопарк в пустыне Каракум и населить его пингвинами. (Конфету «Каракум» помните? Невкусная. Камни и песок.) Температура в Каракумах плюс 50, а на почве так и до плюс 80 градусов Цельсия доходит, но это при единоначалии ништяк. 18 миллионов долларов расходы всего-то.

Еще ледяной дворец в горах замыслил построить. И чтобы фуникулер к нему. А пусть будет.

Инфекционные болезни объявил вне закона и запретил даже упоминать про них. Холеру нельзя называть, оспу. Герпес ни-ни. Вообще дал идеологический бой микробам и вирусам. А для здоровья велел министрам участвовать в 36-километровом забеге. Думаю, много кабинетов освободилось и проветрилось по результатам пробежки.

Еще запретил балет, оперу и цирк. Запретил золотые зубы. Запретил видеоигры, бороды, запретил курить и слушать музыку в машине. Секс объявил делом государственным, чтобы только ради деторождения, так как «личное удовольствие не распространяется на прогрессивную культуру туркменского народа».

Велел думать, что туркмены изобрели колесо и телегу. Закрыл Академию наук, уволил 15 тысяч медработников, отнял пенсии. (Повеяло чем-то родным, нет?)

Ввел новый календарь, поставил 14 тысяч памятников себе, один из них – 10 миллионов долларов стоил – был золотой и поворачивался вслед за солнцем; хотел называться Шахом – не срослось; тогда стал маршалом. Пять раз получил звание Герой Туркмении, от шестого категорически отказался, сославшись на скромность.

Был седой, потом волосы почернели (на то была воля Аллаха), сам помолодел и умер.

Сама-то я анархистка, но нежно люблю самодуров и скучаю без Сапармурат Атамуратыча. Кто еще завинтит такую фантазию на ровном месте? У него ведь как было заведено? Французские концессионеры должны были на коленях ползти от золотых дверей к золотому трону, держа в руках договоры на подписание. А он нарочно не подписывал: а вот так вот. Поползаете, пороги-то пооббиваете. И они на коленях, не отводя влюбленных глаз от Начальника, пятились задним ходом.

А русское самодержавие, даже вот хоть сегодняшнее, это, конечно, по сравнению с Атамуратычем – яблоневый сад в цвету и хрустальные воды ручья в июльский полдень.

* * *

3. А вот народность, третий компонент триады, простому рациональному уразумению не поддается. И то сказать, кто видит, что под землей? Кто там бродит? Зверь Индрик, всем зверям отец? тот, что живет на Святой горе, ест и пьет из Синего моря, никому обиды не делает?

Там, говорю, корни Древа; там подземные пустоты, там что-то совершается; там что-то само с собой говорит и бормочет; знать этого нельзя.

Что есть русский народ? По крови ли считать будем, или по духу, или по лицу, или по языку? сейчас передеремся. «Чудь начудила да меря намерила» – говорил лучший и печальнейший поэт минувшего века, наш Гамаюн, лучший и печальнейший, не спорьте.

Я вот думаю, что народность – термин, осторожно и приблизительно выбранный графом Уваровым, – в применении к русскому народу содержит, в свою очередь, три важнейших черты, три понятия. Это – Удаль, Долготерпение и Авось. Сошлись эти черты вместе – есть русский народ; не сошлись – нет русского народа.

По отдельности эти черты можно обнаружить и у других народов; так, полякам в высшей степени свойственна удаль; вот недавно премию Дарвина получил один удалой пан (посмертно): выпивали они с товарищами, сильно набрались, и один крикнул: «а я вот как могу!» – и циркулярной пилой отпилил себе ногу; тогда другой вырвал у него пилу и с криком «а я зато вот так!» отпилил себе голову.

Но долготерпение полякам зато не свойственно. А вот чехам долготерпение свойственно, а про чешскую удаль никто не слышал. А ведь практически соседи.

Удаль я бы определила как бесцельный выплеск тестостерона без учета последствий. У других народов это может быть возрастное, подростковое; но человеку русскому удаль свойственна до седых волос, а главное, никак не соотносится с календарем. Например, выпить и буянить. Мне один финн рассказывал, что они, финны, тоже надираются в зюзю, как и русские, но только по пятницам и субботам. А в воскресенье уже нет, так как в понедельник надо на работу.

Вот скажите мне, какого русского остановило бы в этом деле соображение о работе?! Пшла она, работа эта!

Образцовый пример удали – рассказ Лескова «Чертогон». А образцовые носители долготерпения – это униженные, оскорбленные и всяко иначе замученные герои Достоевского, как женщины, так и мужчины.

Но, конечно, главная определяющая черта нашего менталитета – авось.

Авось есть фундаментальное отрицание при-чинно-следственной связи явлений, неверие в материальную природу вселенной и ее физические законы. Запишите это золотым курсивом.

«Надо привинтить эту деталь, иначе она по дороге отвалится». – «Авось не отвалится». – Но почему, почему же не отвалится?! Вибрация, гравитация, наконец, математическая вероятность – все говорит за то, что отвалится! И она таки отваливается! Всегда! Но снова и снова отказывается русский человек привинтить, прикрепить, подпереть, привязать, приколотить, прикрыть, убрать под замок, – и снова и снова оно отвинчивается, отваливается, падает, отвязывается, рушится, намокает, разворовывается, и опять русский человек удивительным образом, с удивительным упорством отрицает и отрицает очевидное.

Значит, не очевидно оно ему. Значит, он видит что-то другое. Значит, он трансцендирует физические законы, математическую вероятность и тому подобную мелочевку, а сразу обращает свое внутреннее око туда, в сердцевину Абсолюта, туда, в неизъяснимый Мальстрём, в предвечный пятнадцатимерный водоворот, где Творец, кружась сам в себе и бросая многорадужные отблески сам на себя, что хочет, то и творит, – например, жонглирует черными дырами, по собственной прихоти искривляет пространство и отменяет законы, придуманные им самим.

А стало быть, русский человек ежеминутно, ежесекундно ждет чуда. А стало быть, он ждет не Закона, а Благодати, ибо Благодать именно оно и есть – явление добра и милости поперек всякой вероятности и всяких заслуг, просто так, потому что Господь так захотел. Ты пьяная и подлая свинья – а Я в неизреченной милости Своей осыплю тебя понятными тебе земными благами – фиалками, бабами, баблом, бухлом и кулебяками – вне очереди. Ибо пришел Мне каприз такой.

Вот что такое русский человек. Вот что такое его вера. Вот на чем зиждется Русский Мир и Русский Путь, гениально предчувствованный русским графом Уваровым, хотя его и обвиняли в том, что он украл казенные дрова, – но кого же в России не обвиняли в краже стратегического топлива?

«Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земле, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства».