Лунная опера - читать онлайн книгу. Автор: Би Фэйюй cтр.№ 18

Оба лежали недвижимы каждый на своей половинке и переводили дух. Так прошло минут десять, после чего Лэ Го прикрыла Гоу Цюаня краешком одеяла и осторожно протянула к нему руку, желая привлечь его к себе. Она была сама нежность и всеми действиями показывала, что признает свою вину. Лэ Го тихонько всхлипнула. Одна слезинка, упав на плечо Гоу Цюаня, чувственно скатилась вниз. Прошло еще около десяти минут, Гоу Цюань сделал передышку, после чего начал готовиться ко второму заходу. Лэ Го в такой момент уж никак нельзя было включать лампу, но она, совершенно ошеломленная, хотела знать на сто процентов, что же за мужчина находится с ней сейчас. Она нажала на выключатель, пучок света резанул по глазам, словно мастерски запущенный дротик, яростно и жестоко, ей ничего не оставалось, как зажмуриться; приоткрыв один глаз, она увидела Гоу Цюаня. Гоу Цюань, щуря глаза, тоже косился на Лэ Го.

Так они и смотрели друг на друга. Это выглядело странно и ужасно, учитывая их перекошенные физиономии, ко всему прочему они находились практически вплотную. Отстранившись, оба почувствовали ужасное отвращение. Гоу Цюань схватился за выключатель и резким движением потушил свет. Ему не хотелось видеть ни этого лица, ни этого тела рядом с собой. Итак, они снова оказались в кромешной тьме. На этот раз Лэ Го практически всю инициативу взяла на себя, ее руки снова начали ласкать Гоу Цюаня. Ощущения волнами растекались по его телу, отзываясь на ее то мощные, то мягкие прикосновения. Гоу Цюань уже несколько раз был на грани, им управляло лишь страстное желание. Они приступили к повторному соитию. На этот раз Гоу Цюань действовал еще более неистово, вся его ненависть и желание отомстить сублимировались в сексуальную энергию. Лэ Го от такого реванша Гоу Цюаня была на седьмом небе от счастья, она плакала от радости и тихонько повторяла имя Гоу Цюаня, желая изо всех сил угодить ему. Лэ Го очень старалась ублажить Гоу Цюаня, и он это чувствовал. Ему было ненавистно и противно такое ее поведение, ему так хотелось взять и резко остановиться на полпути, но он не мог. В глубине души чем больше он злился, тем больше в нем пробуждалась любовь. Вместе с тем чем приятнее становилось Лэ Го, тем больше она впадала в сумасшествие. Гоу Цюань выругался сначала про себя, а затем уже на последнем издыхании резко матернулся вслух.

Чем жарче становилось, тем стремительнее летели дни, не успели и глазом моргнуть, как наступили летние каникулы. И буквально на следующий день в их семье произошло нечто из ряда вон выходящее. Проснувшись, Лэ Го обнаружила, что находится дома совершенно одна, Гоу Цюань и Цяньцянь исчезли в неизвестном направлении. Лэ Го быстро проверила платяной шкаф и книжный стеллаж дочери и предположила, что они уехали в деревню. Лэ Го уселась на кровать дочери, на какой-то момент она огорчилась, однако приятное чувство от того, что ее отпустили и освободили, взяло верх. С тех пор как в семье произошел разлад, их дом перестал напоминать семейное жилище, он превратился в крысиную нору, где трое жильцов с утра до вечера хмурились друг на друга. Лэ Го выдохнула всей грудью, сначала она включила телевизор, но, оглянувшись вокруг, решила провести генеральную уборку. Для начала она передвинула диван к стене, вернув его на прежнее место. Его подлокотники пропитались запахом мужского геля для волос. Под диваном скопился целый слой мусора, который расположился точно в его прямоугольном контуре. Среди этого хлама обнаружилось несколько окурков от сигарет, а также осколки от фарфоровой кружки. Лэ Го старалась прикинуть в уме, но никак не могла вспомнить, когда разбилась эта кружка. Передвинув диван, Лэ Го приступила к мытью полов. Пройдясь по ним шваброй два раза, она в нескольких местах заметила царапины, прочерченные осколками от разбитой кружки. Лэ Го взяла полотенце Гоу Цюаня и, приспособив его под тряпку, тщательно оттерла некоторые из следов. После этого она перемыла всю кухонную утварь от тарелок до кастрюль. Расправившись с посудой, перешла к обуви, она собрала и перечистила все туфли, что стояли за дверью. Немного подумав, она замочила в ванной простыни. Сделав это, Лэ Го мельком взглянула на телевизор, было двенадцать часов дня. Лэ Го не поверила своим глазам. Она столько всего переделала и при этом не чувствовала ни голода, ни усталости. Подбоченившись, Лэ Го огляделась по сторонам, наконец-то их дом снова приобрел должный вид. Вот решила навести порядок и разом все сделала. Довольная, она закрыла дверь и пошла к главным воротам колледжа, где взяла целую тарелку лапши с мясом. Отобедав, она вернулась домой, чтобы ополоснуться. Но, насытившись, она разленилась, ее потянуло в сон, поэтому она прилегла на дочкину кровать. Иногда бывает интересно сменить место сна. Ее дневной сон вышел довольно продолжительным, Лэ Го много чего приснилось, но ни одного из своих снов она не помнила. Хотя последний сон она еще смутно ощущала. Ее определенно целовал какой-то мужчина, потому что когда она проснулась, то все еще чувствовала отголоски своего возбуждения и разочарования. Сон был таким сладким и волнующим. Лэ Го проспала до вечера. Проснувшись, она снова взялась за уборку. Выстирав простыни, она помыла даже двери и окна. Убрав начисто всю квартиру, Лэ Го наконец-то решила привести в порядок себя. Она накипятила шесть кувшинов воды и позаботилась о каждой клеточке своего тела, начиная от кончиков волос и заканчивая каждым из пальцев. Особое внимание она уделила проблемным участкам, намыливая их снова и снова. После этого Лэ Го тщательно вытерлась, достала новую юбку и, натянув ее, плюхнулась на диван и вздохнула. Приближалась ночь, за окном стали сгущаться сумерки. Уставившись за окно, Лэ Го прикидывала, чем бы заняться еще, но она уже перемыла все, что можно. Только сейчас ее по-настоящему одолела печаль, она почувствовала пустоту, потеряв привязанность к чему-либо и опору. Она взяла зеркальце и с жалостью посмотрела на себя, не мешало бы снова прихорошиться. Лэ Го выгребла все, что лежало у нее в прикроватной тумбочке, она уже давно не пользовалась косметикой. Она снова воспряла духом и, взяв пудреницу, нанесла основу под макияж, подрисовала брови, нанесла на глаза тени для век, несколько раз прошлась щеточкой по ресницам, после чего очень тщательно вывела вокруг губ линию контурным карандашом, затем нанесла помаду алого цвета. Пару раз сомкнув и разомкнув губы, Лэ Го рассмотрела свое лицо со всех сторон, результат ее удовлетворил, выглядела она на все сто. И как ни крути, смотрелась она еще достаточно молодо. Как бы то ни было, ее вполне можно было назвать красивой зрелой женщиной. Лэ Го приподняла зеркальце повыше, она не отрываясь рассматривала себя и, любуясь, изучала свое отражение. Указательным пальцем правой руки она очень осторожно, еле касаясь кожи, заскользила вниз по подбородку. Дойдя до основания шеи, медленно проделала такой же путь обратно. Поняв, что с ее губ готов сорваться какой-то звук, она их разомкнула. Лэ Го выдохнула. Ее горячее сухое дыхание становилось все глубже, а взгляд – все рассеяннее. Словно лед под солнцем, он стал масляным и томным. Лэ Го отложила зеркальце и направилась к двери. Открывая ее, она сказала сама себе: «Никуда специально не пойду, просто прогуляюсь по улице, прогуляюсь, и все».

1

По улице с запада на восток двигалась поливочная машина. Оснащенная динамиком, она ехала и периодически издавала звуки, монотонно повторяя одно и то же вместо нормальной мелодии. Три часа ночи. Ярчайшим светом горели высоковольтные неоновые лампы, обрамляющие дорогу. Из-за симметрично расположенных фонарей пустынная улица выглядела бесконечно длинной и просторной. Под плафонами в мандариново-оранжевом свете кружились несколько мотыльков: словно обезумевшие, они метались в ночной истерии. Пустоту и однообразие изредка нарушали пролетавшие по улице легковушки, которые со свистом проносились и тут же исчезали. В этот час глубокой ночи город спал, горевшие в едином порыве уличные фонари никак не могли соединиться, а потому просто стояли и хладнокровно вытягивали из глубины ночного пейзажа пестроту красок и путаность перспективных линий. Поливалка удалилась, дорога увлажнилась и теперь напоминала чистую зеркальную поверхность. Перевернутое отражение улицы создавало впечатление безграничности ночного пространства, в котором верхняя половина зданий оставалась на земле, а нижняя словно уходила под землю. Крапчатый отсвет неоновых ламп, просачиваясь в самую глубь, полностью там растворялся, волнообразно переливаясь и кружась. И снова промчалась машина, оставив на дороге яркие блики габаритных огней. Мокрый асфальт создавал впечатление, что она раздвоилась и одновременно улетела в небеса и куда-то под землю.