Укротители лимфоцитов и другие неофициальные лица - читать онлайн книгу. Автор: Елена Павлова cтр.№ 10

Японию Доктор К. успел посмотреть в последний месяц своего там пребывания, когда обучил работать на цитометре всю лабораторию. Он просто однажды купил билет на поезд и отправился путешествовать по стране. Вернулся только к самолету, который должен был унести его в большой мир и в маленькую Прагу. Он никому и никогда не рассказывал подробностей этой поездки, но медсестры говорят, что иногда во сне Доктор К. бормочет что-то по-японски и улыбается. Бодрствующий Доктор К. знание японского отрицает.

Доктор К. очень любит Шекспира. Читать вслух. Громко. Во время работы. Он делает это не со зла, просто, когда он сосредоточивается, какая-то часть его оперативной памяти переключается на трансляцию высокой литературы. То есть Холмс и Эйнштейн на скрипке играли, чтобы лучше думалось, а тут прочувствованные монологи на языке оригинала. И всем известно: если Гамлет – значит, что-то получается, если Лир – значит, есть несколько вариантов решения задачи и Доктор К. не может выбрать, с чего начать, ну а уж если Макбет, стало быть, дело швах и сидеть всей лаборатории в неурочное время, дожидаясь, когда зазвучит Гамлет.

Однажды новенькая и неопытная лаборантка очень вежливо попросила:

– Доктор, не обижайтесь, пожалуйста, но нельзя ли потише? Или вообще не читать, а то сосредоточиться очень сложно… – и посмотрела виновато.

Доктор К. умолк на полуслове. Молча встал, молча выключил компьютер. Молча ушел в свой кабинет. Заперся там и три дня никуда не выходил. Учитывая, что в его кабинете стоял единственный в отделении холодильник, предназначенный для продуктов, принесенных персоналом, а дурной аппетит никогда не был недостатком Доктора К., можно себе представить, какие потери понесло отделение из-за Шекспира. На четвертый день Доктор К. вышел из кабинета с листками, на которых была головокружительная статистика для новой статьи.

– Это я между делом посчитал, – небрежно бросая на стол листки, пояснил Доктор К. Самые опытные насторожились, ибо Доктор К. ничего не говорит просто так, а стало быть, насущный вопрос: что это за дело, меж которым?.. И ответ, ужасный по своей красоте и величию, не заставил себя ждать. Доктор К. подошел к той самой новенькой лаборантке, склонившейся над пробирками, и стал с выражением читать выученного за три дня “Отелло”. С самого начала. Истерика приключилась с девушкой на двадцатой минуте.

Доктор К. потом делал невинное лицо и фальшиво удивлялся:

– Так ей что, весь Шекспир не нравится? Я-то думал, она мой репертуар не одобряет, а она, оказывается, вообще курица…

Доктор К. долго не мог выбрать между практической медициной и лабораторным трудом, его рвали на части, предлагая работать и там, и здесь, и еще в пяти местах. От этого с Доктором К. сделалась депрессия, и он вообще решил уйти из медицины. Свое увольнение он сопроводил словами:

– Пойду работать столяром, как отец! Там все просто и ясно. Буду столы и стулья делать.

Через три месяца он вернулся со словами:

– В столярном деле быстро понимаешь: когда есть два стула, на которые можно сесть, на фига тогда садиться на пол? – и стал работать на двух работах – в клинике и в лаборатории.

И еще о стульях. Однажды в лабораторию завезли новую мебель – роскошные стулья на колесиках, с удобными спинками и суперэргономичными сиденьями. Доктор К. был очарован. Он немедленно уволок один стул к себе. Однако в его отсутствие стул увели обратно в лабораторию, а Доктору К. поставили простой, канцелярский. Так повторялось несколько раз. Причем, учитывая, что Доктор К. в лабораторию приходил довольно поздно (он, как все приличные люди, сова), неудивительно, что нового стула ему не доставалось почти никогда, а понять, кто его обкрадывает – дерзкий одиночка или целая банда заговорщиков, – не представлялось ни малейшей возможности, потому что стульев было несколько и они были неотличимы друг от друга. Доктор К. попробовал вежливые угрозы и просьбы. А когда это не помогло, он заказал жестяную табличку с надписью “Доктор К.” и ночью приколотил ее к одному из стульев. Утром, энергично перебирая ногами, он выкатился на этом стуле в коридор, лихо развернулся на сто восемьдесят градусов, демонстрируя всем стульное тавро, громко объяснил, что будет с тем, кто не то что грязными руками, но грязными мыслишками своими покусится на данный конкретный предмет мебели, и, так же проворно перебирая ногами, с грохотом укатился к себе в кабинет.

Однажды Доктор К. повел юную медсестру, за которой ухаживал вот уже почти неделю, в зоопарк, который очень подходит для романтическо-образовательных прогулок и приятен в любое время года. Так вот, Доктор К. встретил свою даму у ворот зоопарка, подарил ей огромный букет ромашек, и парочка, трогательно держась за руки, двинулась в тенистые аллеи. На каком-то этапе вполне идиллической прогулки девушке потребовалось припудрить носик, и она упорхнула, взяв с Доктора К. обещание никуда не уходить и оставив ему на попечение ромашковый букет. Вернувшись и не найдя своего кавалера на условленной скамейке, девушка бросилась на поиски. Страшные картины рисовались в ее воображении: то виделось, как на Доктора К. налетает стая вырвавшихся из вольера гиен и рвет его в кровавые клочья, то мерещилось, что длинноногая, хищно накрашенная блондинка уводит Доктора К. за собой в неведомые дали, небрежно прихватив его галстук острыми наманикюренными пальчиками. Понятно, что именно второе видение представлялось наиболее трагичным и заставляло слезы неподдельного горя катиться по щекам несостоявшейся Джульетты. На звонки Доктор К. не отвечал. И вот когда, потратив полчаса на тщетные поиски, девушка совсем было решила идти в полицейский участок и заявлять о пропаже, ее кавалер нашелся. Он стоял у вольера с жирафами и методично, с выражением абсолютного блаженства на лице скармливал им букет, который поклялся хранить ценой собственной жизни. В общем-то от букета уже мало что осталось, и Доктор К. весьма обрадовался, увидев свою спутницу.

– О, а ты вовремя! – воскликнул он. – Давай-ка, вот тебе сто крон, сбегай до выхода, там справа старушка стоит, ромашки продает, купи букет побольше, видишь, какие они, красавцы, голодные! – и он с удовольствием похлопал по макушке потянувшегося за последней недожеванной ромашкой жирафа. От смерти Доктора К. спасло только то, что девушка тоже любила жирафов. И немного больше, чем жирафов, – самого Доктора К.

Доктор К однажды раскрутил микроскоп, вставил в окуляр мушку дрозофилу и закрутил его обратно.

– Три бутылки пива тому, что догадается, что это, не разбирая микроскопа! – заявил он. Все по десять раз на дню ходили посмотреть на уродливое непонятное пятно в микроскопе, работа почти остановилась.

– Буква из газеты?

– Обломок чего-нибудь?

– Плесень?

– Хлебная крошка?

– Эх вы, генетики! – смеялся Доктор К., допивая пиво.

Доктор К. очень любит холодное оружие. Он практически никогда не выходит из дома, не имея под курткой пары хороших охотничьих кинжалов. Ну и любимый, подаренный друзьями, скин-ду, разумеется, всегда при нем. На работе под халатом он их тоже носит. Он точит ими карандаши, режет колбасу и, когда напивается, мечет их в яблоко, пририсованное к голове Мечникова, чей портрет висит справа от лабораторной двери. Хотя вообще-то Доктор К. совершенно неопасен, однажды таки вышло недоразумение. В отделении терапии оказалась очень капризная пациентка, из той породы, что вечно недовольны не лечением, так едой, не едой, так соседями по палате, не соседями по палате, так обстановкой на Ближнем Востоке. Да ладно бы просто недовольны, но они же, попадая в больницу, начинают предъявлять врачам претензии по всем пунктам, включая Ближний Восток, и требуют немедленного решения всех перечисленных проблем. Причем такие пациенты как чума: либо вся палата по их примеру начинает требовать и жаловаться, либо, если люди подобрались интеллигентные, вся палата от такого пациента начинает чахнуть. Выздоравливающие тяжелеют, тяжелые молят о переводе в интенсивную терапию, а врачи прикидывают, как бы поскорее и побезболезненней избавиться от этого ноющего или скандалящего – по обстоятельствам – “дара небес”.