Элис. Навсегда - читать онлайн книгу. Автор: Гарриэт Лейн cтр.№ 8

– А когда приехала «скорая помощь», она сказала: «Передайте им, что я их очень люблю».

Не успеваю я закончить фразу, как чувствую, что Уиггинс начинает ерзать на стуле рядом со мной. Это не зафиксировано в протоколе.

– Да, – настаиваю я. – «Передайте им, что я их очень люблю». И это было последнее, что она успела мне сказать.

Подняв голову, я смотрю на лицо Лоренса, которое охвачено бурей эмоций. Он громко вздыхает, и возникает впечатление, будто это его последний вздох и вместе с ним остатки энергии покидают его тело. Сейчас он напоминает глубокого старика, усталого, опустошенного, обессиленного. Когда Лоренс подносит к губам бокал, его рука сильно дрожит. Шарлотта Блэк закрывает ладонями глаза. У меня такое чувство, что она не ожидала от себя подобной реакции и сильно смущена. Эдвард вперил взгляд в поверхность стола. Единственными звуками остаются всхлипывания Полли.

– Больше мне, к сожалению, рассказать вам нечего, – говорю я. – Простите, если мой рассказ получился коротким.

– Ничего, – отзывается Лоренс. – У меня к вам нет больше вопросов. Вы были очень добры и проявили чуткость. Спасибо вам за это, как и за то, что вы…

Его фраза обрывается. Словно очнувшись, он осматривается по сторонам, вглядывается в лица детей, откашливается.

– Может, кто-нибудь хочет еще о чем-то спросить нашу гостью?

Но в кухне воцаряется тишина.

– Мне искренне жаль, что я не смогла для нее ничего сделать, – произношу я.

Я делаю большой глоток вина. Это густая красная жидкость, которая ненадолго оседает на стенках бокала, если ее взболтать. Будь я настоящим знатоком, вероятно, поняла бы, что пью роскошное вино, о каком прежде лишь читала в романах и в отчетах ресторанных критиков. Среди его оттенков вкуса легкие ароматы сливы, вишни или корицы. Мне бы очень хотелось опустошить бокал, но боюсь, что это будет воспринято как жадность, и потому с легким вздохом отставляю бокал в сторону. Кейт Уиггинс исподволь делает мне знак и начинает выдвигать свой стул из-за стола. Все. Я могу быть свободна.

– Мне пора, – говорю я. – Если у вас появятся какие-то другие вопросы или я смогу что-нибудь сделать для вас…

– А вы не хотите допить свое вино? – вдруг спрашивает Полли. – И вообще, может, останетесь поужинать с нами?

Она комкает влажный бумажный носовой платок, но почти сумела овладеть собой. Впрочем, я замечаю, что ее неожиданное предложение удивило остальных членов семьи. Я качаю головой и встаю из-за стола. Шарлотта Блэк предлагает проводить меня к выходу. После легкого замешательства Кейт Уиггинс благодарно улыбается мне, и я прощаюсь с присутствующими. Подойдя к Полли, кладу руку ей на плечо, чуть сжимаю пальцы и, заглянув в лицо, говорю:

– Берегите себя.

Затем, следуя за Шарлоттой, поднимаюсь по лестнице.

– Какие прекрасные цветы! – восклицаю я, когда мы идем по коридору к входной двери.

– Их все доставляют и доставляют, хотя после похорон прошло уже много дней, – объясняет Шарлотта. – Люди невероятно отзывчивы, но это уже слишком. У нас давно не осталось свободных ваз, и букеты приходится ставить в любые пустые емкости и даже в ведерки для льда. Все ванны и раковины в доме буквально забиты букетами. Конечно, Элис обожала цветы. Вы слышали о ее саде в Бидденбруке? О, он весьма знаменит. Вам надо непременно побывать там в июне. Все просто тонет в белом цветении.

Она задумчиво смотрит на меня, пока я надеваю куртку и обматываюсь шарфом.

– Подождите минуточку, – говорит Шарлотта, исчезает в одной из комнат и возвращается с необъятных размеров букетом из кремовых роз и лютиков, обернутых хрустящими листами дорогой бумаги, где пурпурные тона соседствуют с приличествующими случаю темно-серыми.

– Пожалуйста, возьмите его. А Элис едва ли понравилось бы зрелище, когда такие цветы просто свалены в темной гостиной.

Я возвращаюсь домой по скользким тротуарам с букетом в руках. Светлые лепестки порой касаются моей щеки и ощущаются как что-то прохладное и упругое. И хотя мои пальцы скоро немеют от холода мокрых стеблей, я все равно наслаждаюсь неслыханной красотой своего трофея, взглядами прохожих, которые он привлекает, и содержащимся в нем намеком на возможность какой-то иной жизни.

Дома я снимаю целлофан, оберточную бумагу и обнаруживаю внутри небольшую записку. Выясняется, что цветы от директора «Радио-4» и ее мужа («Лоренсу, Тедди и Полли. С глубокими соболезнованиями и искренней любовью»). Подрезав стебли, я по-новому аранжирую букет у себя в спальне, чтобы погружаться в сон и просыпаться под этот восхитительный аромат.

Через неделю, когда лепестки роз уже начали молочными гроздьями осыпаться, я возвращаюсь с работы и замечаю на коврике в прихожей конверт. Внутри плотная белая карточка, пульсирующий почерк, черно-синие чернила авторучки. Это Полли приглашает меня на церемонию, которую обычно организуют через месяц после смерти. «Я была бы очень рада вас видеть, если, конечно, вы найдете время, чтобы присоединиться к нам», – написала она. Под своей подписью Полли, видимо, машинально поставила три значка, которые для современной молодежи символизируют поцелуи: XXX. Записку я выставляю на каминную полку, а когда упоминаю о ней в разговоре с Эстер, то заявляю, что пока не решила, пойду или нет. Хотя, если честно, решение было принято сразу же.

Я сижу у задней стены в церкви и нахожусь под сильным впечатлением от переполняющей ее сейчас толпы. О! Это не простая толпа. Даже под солнцезащитными очками огромных размеров узнаются лица знаменитостей. В нескольких рядах скамей перед собой я вижу Мэри Пим, доверительно склонившуюся к одному из наших великих драматургов. Другой ряд целиком оккупировало руководство издательства «Маккаскил», которое публикует книги Лоренса Кайта. Мелькают известные актеры, прославленные ученые и даже несколько членов кабинета министров, но рядом с ними широко представлена и старая когорта из Сохо – левацкого толка поэты и прочие привыкшие эпатировать публику литераторы, с которыми Лоренс сошелся после учебы в Оксфорде. (Порыскав по сайтам в Интернете, я узнала, например, что он все еще частенько играет по выходным в теннис с Малкомом Азарией и Николаем Титовым.)

Кейт Уиггинс в тщательно отглаженном брючном костюме и в туфлях на высоких каблуках подходит перед самым началом службы, чтобы тихо поздороваться со мной.

– Я предполагала увидеть вас здесь, – говорит она. – Полли попросила дать ваш адрес. Надеюсь, вы на меня не в обиде?

– Разумеется, нет, – отвечаю я.

Она явно собирается продолжить разговор. Может, хочет спросить меня о той странной фразе, которую я дважды повторила во время встречи на кухне у Кайтов, но вдруг все вокруг приходят в суетливое движение, занимая отведенные места.

– Увидимся позже, – бормочет Кейт и спешит к своей скамье.

В церковь входит Лоренс с детьми и шествует по центральному проходу. Эдвард – Тедди – держится очень прямо и спокойно, нацепив маску общепринятой благопристойности, которая позволяет ему раскланиваться со знакомыми и даже чуть заметно улыбаться, а вот Полли, сгорбившаяся в своих траурно-черных одеждах, напоминает мне попавшую под ливень пташку. Совсем дряхлая пожилая леди, в которой я угадываю мать Элис, идет вместе с ними, поддерживаемая под руку Лоренсом. В последнее время он сильно похудел.