Царь головы - читать онлайн книгу. Автор: Павел Крусанов cтр.№ 21

— Хорошо сказал. Нарисовал, как на картинке. Я уже забывать стал…

Следом за Услистым у стола возникла Вика и защебетала с родителями.

Воспользовавшись всеобщим воодушевлением и шумом (говорить приходилось громко, сквозь барабаны и гитарный звон «Краденого солнца»), Никодимов встал из-за стола и отвёл Услистого в сторону.

— Скажи, — спросил он, — зачем это тебе? Ну, Мешок этот. Хочешь новые деньги поднять? Развить дар преступного красноречия?

Услистый взял Никодимова за локоть и посмотрел в глаза с таким видом, словно доверял страшную тайну.

— Что деньги? Тьфу. Этого добра мне уже хватит. Куда ещё? Бумажки копить — пустое дело. Сегодня они — сила, а завтра могут прахом обернуться. Не знаешь разве? Пульджи объяснит. Опять карбонарии мистерию Страшного суда замутят, и скопленное добро станет злом. Брать надо то, что круче денег.

— Что же это?

— Власть. Или искусство. Я хочу брать искусство. Настоящее, живое, а не то, которое кураторы вислоухим втирают. Настоящее, оно — те же деньги. Только лучше. Ему, настоящему, ни инфляция, ни дефолты, ни Страшный суд — всё нипочём. Оно всегда в цене. И цена эта растёт. Вот где капитал.

— А Мешок при чём?

— Так с ним, дорогой ты мой, я это самое искусство за малые деньги возьму. Вон, видишь его? — Услистый показал глазами на Ивана Пустового, который с бледным видом перекладывал белое вино коньяком. — Я ему три года стипендию платил, пока он в Германии ума набирался и ловил волну. Теперь мастерскую здесь, в Питере, ему снимаю и опять же стипендию даю, так сказать, на поддержание штанов. Поверь, он уже сейчас блистает. А что будет, если у него Мешок света окажется?

— Как же он у него окажется?

— Да очень просто, — удивился Услистый, — я ему и дам.

Невольно Никодимов посмотрел на карман, в котором Услистый держал кисет. Брюки не оттопыривались, как должны были, будь вещица там. Мешка света у Услистого не было. Тот заметил взгляд Никодимова и ухмыльнулся краем рта.

— А тебе-то что? — Никодимов комбинацию не понял.

— Балда ты, Андрюша, стоеросовая. Германия, мастерская, стипендия — это ж не за здорово живёшь всё. У меня с ним контракт подписан, честь по чести, ни один крючкотвор не докопается — сам составлял. И по контракту этому все его картины, которые он накрасит за десять лет, мне принадлежат. Все до единой.

Никодимов смотрел на Услистого со смешанным чувством восхищения и ужаса.

— И он согласился?

— Ну, ты чудак, — вздохнул Услистый. — Да он ещё считает, что меня надул. Сладкую жизнь, думает, себе за счёт лоха московского устроил. А у меня своя арифметика. Его работы сейчас, скажем, по две-три тысячи зелёных идут, и то не влёт. Но он на подъёме, его чуть продвинуть только… А с Мешком света, считай, он на космическом старте, как Гагарин на Байконуре. Сегодняшние две тысячи зелёных через десять лет, быть может, уже ничто будут, грязь. А холст Пустового с каждым годом жирком завязывается. Через десять лет он уже — состояние, и чем дальше, тем сало толще.

Никодимов молчал, поражённый. Что бы ни говорил этот деляга, а вся комбинация упёрлась в деньги — с них началось, ими кончилось. Он так не умел. Услистый, довольный произведённым впечатлением, признался:

— Я раньше просто покупал… Ну, те картины, которые во мне душевный нерв щипали. В Москве у меня будешь, увидишь — все стены завешаны. Но тут иной раз и не угадаешь… А с Мешком света — верняк. Я себе — при нулевом риске — такой процент на рубль вложения нигде не возьму.

— А что через десять лет?

— Что? — не понял Услистый.

— Ну, вышел контракту срок, — пояснил вопрос Никодимов, — дальше что?

— В перспективу смотришь, молодец. — Услистый кивнул официанту и приподнял пустой бокал, официант подскочил и мигом наполнил бокал вином — Услистый указал каким. — А в чём беда? Предложу продлить. Не согласится — Мешок света назад, из мастерской вон, и никаких от меня денег. Он уж не пропадёт, на заработанном авторитете выползет. А я по тому же чертежу с новым мазилкой работаю. Талантами земля наша не скудеет.

Музыка гремела. Рыжий пел. Гости выпивали и закусывали.

— Что ж, цинично, без соплей… — Никодимов посмотрел на покинутый гудящий стол. — Хорошо — Пульджи старый, да и графика, вроде как несолидно… но почему Пустовой, а не Чугунов?

— Чугунов тоже не юноша, — тут же уловил мысль Никодимова Услистый. — К тому же он — с идеями. Эти бунтуют и капризы у них — не угадаешь. Короче, одна морока.

Голый расчёт, ничего лишнего. Никодимов был сражён кристальной чистотой мысли — ни тумана рефлексии, ни сомнения смущённых чувств… Алмаз — одно прозрачное как слеза целесообразие.

Тут к мужу подпорхнула сияющая Вика. — Как всё чудесно, я не ожидала! Все в восхищении!.. Андрюша, что ж ты без жены?

Когда музыка стихла, помятый пригласил гостей пройти в Нижний парк на «потешный вызвездень». Заинтригованные гости шумным ручейком просочились сквозь дворец и скопились на огороженной балюстрадой площадке над гротом и Большим каскадом. Помятый взмахнул рукой, и в тот же миг зашумели струи фонтанов, из пасти льва, терзаемого Самсоном, вырвался двадцатиметровый белый столб, и разом в небо устремились цветные огни фейерверка. Всё же были, были, были у Услистого ключи на все замки…

Гремел и сиял «вызвездень» здорово — цветная шрапнель и фонтаны в бледной ночи хорошо дополняли друг друга. Никодимов смотрел то в сад, то в небо и не знал, где лучше. И вместе с тем… чёрт подери, нет — в нём зрело раздражение. Не просто раздражение — протест. «Так не должно быть», — ворочался в его хмельной душе червяк досады. Всего этого не должно было быть здесь, в этом месте, как не должно быть кровососов в Эдеме. Все ликующие гости, часть которых спустилась по лестнице вдоль каскада в сад, казались ему самозванцами. Он сам был таким. Но бо́льшим, наисамозваннейшим — Услистый. Холодным жалом Никодимова гвоздила мысль: «Гад буду, а не выйдет по его. Хрен с коромыслом — нет, не выйдет».

Когда вернулись в шатёр, столы преобразились. Всё было сервировано под чай, но бутылки стояли на своих местах. Посреди шатра на отдельном столике возвышался торт. Не торт — многоярусная архитектура со слоями, размещёнными на этажерках. Никодимов посмотрел и ахнул. Вот он, «дом Нимврода»… Перед ним была Вавилонская башня, возведённая по проекту архитектора Питера Брейгеля-старшего — над ней вся никодимовская фирма колдовала два дня, и сегодня утром её забрали самовывозом. Ярусы состояли из миндального бисквита с ликёро-сливочной пропиткой, суфле из свежего манго, сметанного крема и кусочков клубники. Снаружи галереи и арки были изображены при помощи кондитерской мастики и шоколадной глазури. Верхний ярус представлял собой строительный беспорядок из воздушно-ореховых меренг, кремовых глыб и шоколадных провалов — башню, как известно, не достроили.

Помятый, осуществляя какие-то речевые имитации, острил по поводу смешения языков. Женщины, глядя на сладкую архитектуру, хлопали в ладоши.