Тауэр, зоопарк и черепаха - читать онлайн книгу. Автор: Джулия Стюарт cтр.№ 57

— Нет.

Снова последовало молчание.

— Что ты сделал, чтобы уговорить ее вернуться?

Бифитер ничего не ответил.

— Разве не стоит хотя бы попытаться? — спросил преподобный Септимус Дрю. — Если бы это была моя жена, я бы пытался вернуть ее до конца своих дней.

Бифитер продолжал рассматривать собственные руки. Поддавшись интимной обстановке птичника, он наконец проговорил:

— Я больше не умею любить.

Повисла пауза.

— Попытайся показать ей хотя бы ту любовь, какую ты даешь животным, — посоветовал святой отец.

Раздалось хлопанье крыльев, и зелено-персиковая птичка вернулась на свой насест. Преподобный Септимус Дрю посмотрел на часы, поднялся и отряхнул одежду. Когда капеллан открыл дверь птичника, бифитер повернул голову и спросил:

— Так чья же пуля засела в стойке?

Святой отец остановился и посмотрел на него.

— Не знаю. Я все выдумал по ходу рассказа. Я просто старался тебя развеселить, — ответил он, и на старинной винтовой лестнице зазвучало эхо шагов его больших ног.

Когда Геба Джонс опустила железный ставень, подавая сигнал к священному одиннадцатичасовому перекусу, пустой желудок испуганно сжался. Уже не первую неделю она подумывала о том, чтобы приносить с собой еду и заглушать раскаты грома, прокатывающиеся под блузкой в разгар утра. Однако каждый раз отметала от себя эту мысль: это было бы слишком жестоко по отношению к подруге, чьи поразительные объемы не позволяли находить спасение от стресса в ящике иллюзиониста. Обрекая себя на очередное порезанное яблочко, она стерла пыль, осевшую на коробке с прахом. Валери Дженнингс подошла с чашкой на блюдце, от которой тянулся отчетливый аромат бергамота и цитруса «Леди Грей», и с тарелкой, на которой возвышалась целая гора домашнего печенья с сухофруктами, угрожавшая оползнем. Вдоволь наглядевшись на выпечку, Геба Джонс перевела взгляд на коллегу, которая вернулась за свой стол. Она и себе налила нормального чаю, более того, в руке у нее было печенье из такой же высокой горки. Геба Джонс еще раз поглядела на Валери Дженнингс и заметила, что на ней больше нет косметики. Тогда она перевела взгляд на ноги коллеги и увидела, что та снова пришла в черных туфлях на плоской подошве.

Геба Джонс старалась не называть имени покрытого татуировками билетного контролера, поскольку дни шли, а от него не было ни слуху ни духу. Поначалу она разделяла оптимизм Валери Дженнингс, и каждый раз, когда звенел швейцарский коровий колокольчик, женщины переглядывались в молчаливой надежде, что это он. Но постепенно в контору вползло черное облако отчаяния и повисло над Валери Дженнингс как результат многочисленных разочарований. Она начала подходить к прилавку с такой неохотой, что Геба Джонс старалась как можно чаще брать посетителей на себя.

— Отличное печенье, — похвалила Геба Джонс.

— Спасибо.

— Уже решила, как потратишь премию владельца сейфа?

Валери Дженнингс посмотрела на чек, придавленный статуэткой «Оскара», который выписал ей Нильс Рейнкинг, когда пришел забирать сейф.

— Честно говоря, я еще не подумала, — ответила она.

Когда одиннадцатичасовой перерыв закончился, Геба Джонс предложила сыграть в морской бой, чтобы скоротать утро, и протянула Валери Дженнингс листок с двумя уже расчерченными полями, не оставляя ей возможности отказаться. К обеденному перерыву она поняла, что совершила невозможное и только что пустила ко дну весь флот коллеги. Тогда она принесла ей коробку с театральными бородами. Но даже неожиданно нашедшаяся борода Авраама Линкольна — ее любимая — не соблазнила Валери Дженнингс.

Не зная, чем еще ее подбодрить, Геба Джонс посмотрела на часы и встала, собираясь на встречу с Томом Коттоном. Когда она уже стояла, застегивая пальто, зазвонил телефон. Она обернулась в надежде, что Валери Дженнингс подойдет и она не опоздает в кафе, но оказалось, что ее коллега удаляется по проходу между полками со скрипичный футляром в руках. Она вздохнула и сама подошла к телефону.

— Миссис Джонс? — прозвучал голос.

— Да, я.

— Говорит Сандра Белл. Это вы звонили по поводу ящичка из гранатового дерева.

Геба Джонс снова села.

— Неужели вам удалось разыскать номер владельца? — спросила она, теребя телефонный шнур.

— Удалось, но, к сожалению, я так и не дозвонилась. Может быть, он куда-то уехал. Хотите, я вам дам номер, чтобы вы сами дозванивались? Адрес, кстати, у меня тоже есть.

Повесив трубку, Геба Джонс положила ящичек с прахом в свою сумку и написала записку Валери Дженнингс, сообщая, куда отправилась. Слегка сутулясь под тяжестью потери сына и мужа, она дошла до станции метро и даже умудрилась найти в вагоне свободное место. Она всю дорогу сидела, вцепившись в сумку, и надеялась, что наконец-то сможет воссоединить потерянную урну с ее владельцем.

В итоге она отыскала дом, выстроенный в пятидесятые года, чтобы закрыть дыру, оставленную немецкими бомбардировщиками в сплошном ряде викторианских домов. Открыв железные ворота, она поглядела на ряды нарциссов вдоль дорожки и подумала, цветут ли те, что она посадила на крыше Соляной башни. Она протянула руку в перчатке и нажала на кнопку звонка, чувствуя, как холодный воздух обволакивает ноги. Дверь все не открывали, поэтому она приставила ладони к оконному стеклу и заглянула в дом. Там, сидя в кресле перед телевизором, спал пожилой мужчина. Она осторожно постучала по раме окна, отчего хозяин вздрогнул. Он поглядел на нее, и она слабо улыбнулась. Поднявшись на ноги, он побрел открывать дверь.

— Чем могу служить? — спросил Реджинальд Перкинс, чьи тонкие губы оказались чуть выше уровня дверной цепочки.

Геба Джонс посмотрела на старика, мечтая, чтобы он оказался тем самым хозяином.

— Меня зовут миссис Джонс, я работаю в бюро находок Лондонского метрополитена. К нам попала урна с прахом, на которой есть пластина с именем Клементины Перкинс. Я хотела узнать, не ваша ли это.

Он молчал так долго, что Геба Джонс усомнилась, услышал ли он ее вообще. Одинокая слезинка засверкала за мутными стеклами очков.

— Вы нашли ее? — наконец выдавил он.

Пока Геба Джонс расстегивала молнию на сумке, Реджинальд Перкинс возился с цепочкой, открывая дверь. Протянув руки, трепещущие, словно воробьи, он взял шкатулку и поднес к губам, которым больше было некого целовать.

Пока он заваривал в кухне чай, Геба Джонс дожидалась, сидя на диване и радуясь теплу газового камина. Гостиная этого дома все десятилетия благополучно закрывала глаза на новые веяния в декораторской моде, сохранив те же скромные обои, какие были наклеены с самого начала. На каминной полке стояла старая черно-белая фотография юной пары — только-только от алтаря, на церковном крыльце; оба сияли улыбками, уверенные в бессмертии своей небывалой любви.

Геба Джонс поискала в комнате следы присутствия Клементины: на стене висела в рамочке вышитая ваза с цветами; в фарфоровой пепельнице лежала розовая пуговица, которую она так и не собралась пришить; на подставке для стакана, которой пользовались теперь скорбящие родственники, значились ее инициалы.