Найти Элизабет - читать онлайн книгу. Автор: Эмма Хили cтр.№ 41

Меня задели его слова.

– Зачем же тогда ты привел меня в паб?

– Выпить хотел, вот почему. И потому, что хотел кое-что тебе сказать.

Я допила имбирный эль и вместе с табуретом отодвинулась от Фрэнка.

– Эй, мы же с тобой разговариваем. Посмотри на меня, – попросил он, снова развернув меня к себе вместе с табуретом.

– Что ты хочешь сказать? – недовольно спросила я, понимая, что мне пора домой. – Меня ждут родители.

– Черт возьми, ты говоришь точно так же, как твоя сестра! Ты мне еще скажи, что я уже набрался и мне хватит.

– Ты, пожалуй, уже набрался, и тебе хватит.

– Вот-вот, точно как она… – Фрэнк опустил глаза и застыл на месте.

Он сидел так довольно долго, и я даже испугалась, что он про меня забыл. Я натянула на себя намоченный пивом кардиган.

– И твои родители не хотят иметь со мной никаких дел, – неожиданно произнес он. – Они думают, что я убил ее или что-то в этом роде.

Я не знала, что на это сказать, и просто смотрела на него. Мне почему-то подумалось, что в свете, падающем от барной стойки, его волосы – и даже щетина на щеках – кажутся золотистыми, как у ангела.

– Твой отец отправил мне письмо, – признался Фрэнк, уставившись в бокал с пивом. – Хочешь взглянуть?

Я не ответила, но он вытащил из кармана куртки смятый конверт и бросил его мне на колени. Это была та самая записка, которую отец подсунул под дверь в тот раз, когда мы несколько недель назад ходили к дому Фрэнка. Я знаю, что ты это сделал. Тебе не отвертеться.

Я не знала, что на это сказать. Я думала, что отец оставил записку для Сьюки.

– Знаешь, он никогда меня не любил. И я тут ничего не мог сделать. Особенно когда рядом был этот крысенок, который постоянно что-то нашептывал ему на ухо. – Фрэнк посмотрел на меня прищуренными глазами и презрительно скривил губы. – Он сказал мне, чтобы я не приходил к вам.

– Кто?

– Ваш херов жилец.

После этого я ушла, сказав Фрэнку, что он во второй раз выругался. При этом я даже поморщилась, насколько похоже на отца я это сказала. Выйдя наружу, я нашла пуговицу от кардигана. Она лежала там же, возле двери в подвал. Сжав ее в руке, я зашагала домой.

– Эй, живо отпустите меня, мудаки херовы! – кричит женщина и пытается вырваться. Полицейский держит ее за руку и что-то пишет на прилавке. – Козлы вонючие!

Я стараюсь отключить слух от ее противного голоса и медленно роняю на пол два мятных леденца. Когда они кончаются, я берусь за пластмассовое ожерелье: снимаю с нитки «жемчужины» и разбрасываю их потихоньку по комнате. Интересно, здесь, часом, не снимали какой-нибудь фильм? Потому что все вокруг кажется мне хорошо знакомым. С потолка свисает большая стеклянная люстра. Пол блестящий, черно-белый. Мое внимание сосредоточено на этих вещах, а не на людях. Не хочу думать о людях. Кричащую женщину уводят через дверь, но я все еще слышу ее визг. Мужчина, сидящий на скамье рядом со мной, начинает петь:

– Ке сера сера, все будет как есть, как есть. Поедем мы в Уэмберли, ке сера сера.

Его футболка мокрая и пропахла пивом. Он перебирает ногами и мыском подталкивает «жемчужину» ко мне. Я подбираю ее и отодвигаюсь от своего музыкального соседа.

– Этого нам только не хватало, – произносит сидящий за стойкой полицейский. – Еще один долбаный Паваротти.

Он поднимается, чтобы открыть входную дверь, и еще один полицейский вводит очередного задержанного. Тот весь в крови, у него разбит нос, он яростно вращает глазами.

– Приведи нам доктора, хорошо? – просит коллегу полицейский, не выпуская руки задержанного. У него светлые волосы, и он чем-то напоминает мне Фрэнка.

– Ее духи назывались «Вечер в Париже», – сообщаю я. – И еще у нее были сережки как леденцы.

Но, похоже, меня никто не слушает.

– Ке сера сера! – вновь затягивает «певец», наклоняясь ко мне. От него пахнет не только пивом, но и блевотиной, и потом. Пот капает с его лица на скамью.

– Я подам жалобу, – заявляет человек с разбитым носом и вскидывает кулак, но ударить ему никого не удается. Я отодвигаюсь еще дальше. Я не знаю, что делаю здесь. Свет очень яркий, я вынуждена щуриться, чтобы он не так резал глаза. В конце концов я закрываю глаза. Возможно, это своего рода ночной кошмар, дурной сон и через минуту я проснусь. Шум делается громче, и полицейский кричит, перекрывая все прочие звуки:

– Свободных камер больше нет, Дейв! Сделай им предупреждение и выставляй вон!

Снова слышу какой-то шум и ругань. Кто-то приближается и дышит на меня. Шум становится чуть тише. Моя голова опущена, глаза плотно зажмурены. Сижу в такой позе до тех пор, пока могу удерживать себя в таком состоянии.

– Мама, – слышу я чей-то голос. – Мама, это я, открой глаза!

Надо мной склоняется Хелен. Она гладит меня по руке и закрывает от меня все, что происходит в комнате. Я протягиваю руку к ее лицу, но ничего не говорю. Чувствую, что могу сейчас расплакаться от облегчения.

– Давай я отвезу тебя домой, – предлагает дочь, поднимая меня со скамьи.

На полу лежит мятный леденец, и я нагибаюсь, чтобы его поднять. Хелен тем временем ведет меня сквозь толпу задержанных футбольных болельщиков. По пути из комнаты я вступаю в лужицу крови. Хелен, пока мы идем, поддерживает меня за талию. Я внимательно смотрю себе под ноги. Когда мы, прежде чем перейти дорогу, останавливаемся, я поднимаю с тротуара сережку. Полосатую, такая когда-то была у Сьюки.

– Мама, брось это! – говорит Хелен каким-то не своим голосом. – Где ты только это нашла? Не надо собирать всякий мусор. Пойдем!

Она вырывается вперед, и я роняю сережку. Та падает в лужу.

– Я думала, что это моя… – говорю я, уже забыв о том, зачем она мне была нужна.

– По крайней мере, теперь я хотя бы знаю, откуда берутся залежи всякого хлама в доме, – произносит Хелен. – О чем ты думаешь, мама? – спрашивает она. – Выходишь из дома в это время… Я беспокоюсь за тебя. Думаю, нам с тобой снова нужно сходить к доктору Гаррису.

Я не отвечаю ей – даже если бы я знала ответ, даже если бы помнила вопрос. Но пока мы отъезжаем на машине прочь, я продолжаю смотреть на лужу, в которой осталась лежать сережка. Было время, когда это что-то значило, когда я забрала бы ее с собой.

Когда все еще надеялась найти Сьюки, я приносила домой массу всевозможных вещей. Клочки бумаги, пилочки для ногтей, заколки для волос, сережку… Полосатую сережку, похожую на мятный леденец; я даже засунула ее в рот и попробовала на вкус, когда нашла ее на ступеньках эстрады. Я не могла пройти мимо того, что могло принадлежать моей сестре, и не поднять этот предмет с земли. Я набивала ими карманы и потом стала складывать их в сундучок, склеенный из спичечных коробков, или выкладывать на подоконнике. Иногда я рассматривала находки, записывала, где их отыскала, какими они были, имелось ли у Сьюки что-нибудь подобное. Пару раз заходил Дуглас и спрашивал о моих «сокровищах». Он смотрел на найденные мной вещи, легонько прикасался к ним, но ничего не говорил. Однако я чувствовала, что он пытается отыскать в них какое-то значение, придумывает про каждую вещь историю, про то, как они могли бы подсказать, как найти Сьюки, или выяснить, что с ней случилось. Я начала верить в то, что найду что-то важное, и поэтому стала искать более тщательно. Искать улики.