Страсти ума - читать онлайн книгу. Автор: Ирвинг Стоун cтр.№ 47

Йозеф улыбался. Зигмунд настаивал на своем:

– Я становлюсь слишком старым, чтобы оставаться на положении младшего «второго врача». Я знаю, что от заявки на звание доцента до получения такого звания может пройти год. Я начинаю чувствовать себя нагим без звания. Став доцентом, я могу повесить свою вывеску где угодно.

Звание приват–доцента, без которого никто не мог получить первоклассную практику в Австрии, давало привилегию на чтение курса лекций в университете, хотя и не по всем дисциплинам учебного плана. Доцентура не гарантировала оплату, доценты не допускались на заседания профессуры факультета. Тем не менее, официальное признание со стороны медицинского факультета обеспечивало общее признание публики. Венец никогда не говорил: «Я иду к доктору»; он говорил: «Я иду к профессору».

– Ты на мелководье, именуемом «административной заводью», – сказал Йозеф. – Ты должен убедить медицинский факультет, что созрел для продвижения, и получить субсидию на поездку.

Матильда склонилась над столом:

– У меня уже есть для Зиги макет вывески на улице: стекло с черной подложкой и надпись золотом. Внутренняя вывеска, на двери, должна быть эмалированной.

21 января 1885 года Зигмунд написал прошение о предоставлении ему доцентуры:

«Если уважаемая коллегия профессоров предоставит мне право на чтение лекций о нервных болезнях, то в таком случае я намерен содействовать обучению в этой области человеческой патологии по двум направлениям…»

Медицинский факультет назначил комиссию для рассмотрения заявления доктора Фрейда и оценки его квалификации на предмет получения доцентуры по невропатологии. Комиссия состояла из профессоров Брюкке, Нотнагеля и Мейнерта. Флейшль шутил:

– Господин доктор Фрейд, вы завалите стол бумагами! Профессор Брюкке вызвался просмотреть работы

Зигмунда и написать предложение о его назначении. Ему пришлось проанализировать материалы Зигмунда Фрейда по гистологии: «Задние нервные корешки в позвоночнике миног» и «Нервные клетки раков», которые Брюкке назвал «весьма важными». В кратком отзыве о методах Фрейда Брюкке писал:

«Доклады по микроскопической анатомии, написанные доктором Фрейдом, были приняты при общем признании достигнутых им результатов… [Он] имеет хорошее общее образование, прекрасный работник в области невроанатомии, обладает спокойным, серьезным характером, большой сноровкой, ясным видением, обширным знанием литературы, осторожным методом дедукции и даром хорошо организованного письменного изложения…»

Профессора Нотнагель и Мейнерт с энтузиазмом подписали рекомендацию профессора Брюкке.

В конкурсе на получение субсидии для поездки участвовали помимо Зигмунда Фрейда доктор Фридрих Диммер, приват–доцент и ассистент Второй глазной клиники, и доктор Юлиус Хохенег из хирургической клиники.

Удивительно, как могут быстро бежать недели, когда так мало делаешь помимо защиты просьбы перед членами медицинского факультета. Профессора, с которыми он работал, относились к нему тепло, они писали письма своим коллегам и договаривались поддержать его. Зигмунд маневрировал, чтобы получить новые одобрительные отзывы, вел таблицу распределения голосов, терял надежду, когда после изложения его дела какой–нибудь профессор бормотал: «К вашим услугам», воздерживаясь от твердого обещания.

Небольшая группа друзей вела кампанию в его пользу, следуя, как они говорили, «военной стратегии». Йозеф Брейер взял на себя задачу убедить профессора Бильрота и добиться обязательства с его стороны. Доктор Люстгартен обещал обратиться к профессору Людвигу. Отец молодого доктора Генриха Оберштейнера владел вместе с профессором Лейдесдорфом психиатрическим санаторием в Обердеблинге. Оберштейнер рассчитывал через Лейдесдорфа добиться голоса профессора Политцера.

К концу апреля Зигмунд и его друзья полагали, что могут рассчитывать на восемь голосов. Он опасался, что некоторые голоса будут поданы против него, поскольку он еврей. Если, однако, два других кандидата, католики, разделят между собой голоса поровну, то Зигмунд может получить наибольшее число. Затем доктор Хохенег снял свою кандидатуру на том основании, что слишком молод. Это свело конкурс к борьбе сторонников доктора Фрейда и сторонников доктора Диммера. Зигмунд писал Марте: «Это был плохой, пустой месяц… Я целыми днями ничего не делал».

Затем он заболел, правда в легкой форме, ветрянкой. Лечащий профессор решил, что случай настолько тривиальный, что нет нужды изолировать Зигмунда в отделении инфекционных болезней, однако друзья не должны навещать больного несколько дней. Его хорошо обслуживали сестры, принося пищу и чистое белье.

После поправки он посетил родителей, чтобы их успокоить. У входа в дом он заметил Эли. Быстро повернувшись, Зигмунд отправился к своей сестре Анне, чтобы поздравить ее и посмотреть на свою маленькую племянницу. Анна была слишком счастлива и не сердилась на брата за невнимание. Зигмунд с трудом припоминал, из–за чего он поссорился с Эли.

Тридцатого мая собрался медицинский факультет, чтобы определить, кто же победил в конкурсе на получение субсидии для поездки. Заседание зашло в тупик.

Зигмунд почти пал духом, когда молодой доктор Оберштейнер предложил ему поехать на несколько недель в Обердеблинг для работы в санатории и заменить врача, уходящего в отпуск. Он ухватился за возможность выбраться из больницы, а заодно и немного подзаработать. Получив отпуск «по болезни», Зигмунд упаковал свои вещи.

Совладелец санатория профессор Лейдесдорф был учителем Мейнерта. Он еле двигался из–за острой подагры, носил парик и умел, как вскоре заметил Зигмунд, проницательно диагностировать душевные заболевания. Дочь профессора Лейдесдорфа была замужем за молодым Оберштейнером, бывшим учеником Брюкке, тощим, неприметным, но честным человеком. Оберштейнер провел Зигмунда по санаторию, его большим, красиво обставленным, залитым солнцем комнатам. В санатории находились шестьдесят пациентов с различными симптомами – от незначительного ослабления умственных способностей до серьезных нарушений и раннего слабоумия. Обитатели санатория происходили из богатых семей. Зигмунд был поражен, узнав, что многие из них носили титулы барона или графа. Было два принца, один из них являлся сыном Марии Луизы, жены Наполеона Бонапарта. Эти представители аристократии, думал Зигмунд, выглядят потрепанными и обветшавшими, не по одежде, которая зачастую была красочной, а по выражению лиц, по тому, как они двигались, В отношении некоторых из них он так и не смог определить, где имеет место эксцентричность, а где физическое расстройство. Это было не его делом! Он должен был лишь обеспечивать им комфорт и лечить любые физические недуги, о которых они могут заявить.

Он был удивлен, насколько приятной может быть жизнь в санатории. Пища была превосходной; ему давали обильный второй завтрак в одиннадцать тридцать и очень хороший обед в три часа. Молодой Оберштейнер выделил ему для работы свою собственную библиотеку – приятную прохладную комнату с видом на горы и Вену.

Там находился микроскоп Оберштейнера и прекрасная литература по нервной системе человека, собиравшаяся уже в течение двух поколений.