Страсти ума - читать онлайн книгу. Автор: Ирвинг Стоун cтр.№ 175

– Ну нет, это работа, к которой я всегда готов.

– Но помни, что участники дискуссии тебе пощады не дадут.

Зигмунд окинул взглядом комнату. Между окнами, выходившими в сад, стояла горка с прекрасными произведениями искусства, часть из них датировалась третьим тысячелетием до Рождества Христова. В верхней части горки красовались финикийская лодка с гребцами, Пегас, индийский Будда, китайский верблюд, египетский сфинкс и маска доколумбовых времен. На противоположной стене висел персидский ковер, а над ним – полки с книгами по толкованию сновидений, психиатрии и психологии, каждая серия книг отделялась от другой обломком мраморного саркофага или барельефа. Археологические находки стали неотъемлемой частью его жизни, придавая ему силы в те часы, когда он занимался пациентами и писал книги, опубликованные в истекшем году: «Остроумие и его отношение к бессознательному» и «Три очерка к введению в теорию сексуальности». Окружив себя древностями из–за удовольствия находиться среди дюжины цивилизаций, он обнаружил, что их воздействие на пациентов было также благотворным, помогало им понять его теорию подсознания и подсказывало больным, что ни они, ни их тревоги не рождены с ними, а пришли, как доказал Чарлз Дарвин, из глубин веков.

Услышав голоса за дверью, Зигмунд встал, чтобы приветствовать коллег. Первыми вошли редко пропускавшие встречи Рудольф Рейтлер, худой блондин, не подвластный годам, если не считать слегка отступившую от лба кромку волос, и Макс Кахане, чье изрезанное морщинами лицо преждевременно придало ему облик человека среднего возраста.

Зигмунд тепло приветствовал друзей; они не виделись с июня. Рейтлер проводил психоанализ с теми пациентами, которые соглашались, и в то же время занимался обычной практикой терапевта. Зигмунд был доволен тем, что первый человек, последовавший ему в проведении психоанализа, Рейтлер, был католиком и лечил пациентов–католиков.

Макс Кахане все еще отказывался применять психоанализ в своем процветающем санатории.

– Я понимаю психоанализ все лучше, профессор, – говорил он, – средства, заимствованные из вашей терапии, дают хорошие результаты.

Из соседней комнаты, где собирались члены общества, Зигмунд услышал голоса: голос Филиппа Фрея, школьного учителя, который за год до этого написал благоприятный отзыв на книгу Зигмунда «Остроумие и его отношение к бессознательному» для «Австрийского обозрения». В данный момент он работал над первым вариантом статьи «К разъяснению проблемы пола в школах», над темой, которую никто не осмеливался затрагивать. Он беседовал с другим членом группы, Гуго Геллером, который занимался продажей книг и издательской деятельностью, а также распространением концертных и театральных билетов. В его лавке на Бауернмаркт собирались на кофе и беседы молодые артисты и писатели Вены. Это был лохматый, в темных завитушках, со светлыми усами, в пенсне мужчина, кутавшийся в просторное пальто. Он принадлежал к числу интересных, но слишком возбудимых ораторов, склонных к приступам гнева, и тех, кого в Австрии именовали атеистами, хотя он воспитывал своих сыновей в лютеранской вере.

В дверях маячила самая яркая личность, присоединившаяся к группе, – доктор Альфред Адлер. Давний протеже профессора Нотнагеля, Адлер сочетал быстрые и уверенные суждения с крайней осторожностью. Еще до получения приглашения Зигмунда и своего согласия участвовать в обсуждениях он стал психологом, интересовавшимся вопросами, которые, как он полагал, далеки от медицины. Он был постоянным участником вечерних встреч по средам, но, как думал Зигмунд, пожимая руку Адлеру и бормоча «здравствуйте», в иной плоскости.

Все остальные члены, как врачи, так и люди других профессий, считали себя учениками, слушателями, последователями профессора Зигмунда Фрейда. Только не Альфред Адлер, с самого начала давший понять, что в психологии неврозов он коллега, сотрудник, находящийся на равной ноге, хотя и моложе Зигмунда на четырнадцать лет. В ранние годы он примкнул к группе студентов Венского университета для обсуждения «Капитала» Маркса. Он не стал марксистом, его отвращение к доктринерству ограждало его от полного принятия системы, но годы чтения и изучения привлекли его к вопросам социальной справедливости и политических реформ. Выросший в состоятельной семье зерноторговцев, он сознательно связал свою судьбу с «обычными» гражданами, открыв свой кабинет на Пратерштрассе для обслуживания бедняков и служащих Пратера. При первых встречах с Зигмундом он пытался навязать ему книги Маркса, Энгельса, Сореля, но Зигмунд сухо ответил:

– Доктор Адлер, классовой борьбой заниматься не могу. Нужна вся жизнь, чтобы выиграть борьбу полов.

Только когда Адлер направил к нему для лечения Штекеля, Зигмунд узнал, что Адлер был энтузиастом, испытавшим методы Фрейда на некоторых своих пациентах.

– Иногда с обнадеживающими результатами, – признался он Зигмунду.

– В той же мере успешно, как у меня, – ответил доверительно Зигмунд, – но мы не станем доказывать статистически безупречность метода психоанализа. Более важно уделить внимание сложным случаям, чтобы расширить наши знания. Именно этим я занимался весь прошлый год, пытаясь лечить шизофреников и других замкнувшихся в себе пациентов, с которыми, казалось, невозможно установить личностный контакт. Я не могу их вылечить, но они неизлечимы даже для профессора Блейлера из Бургхёльцли в Цюрихе.

Доктор Альфред Адлер прятал свой взгляд за тяжелыми веками и пенсне. Признавая, что исследования Зигмунда открыли новые пути, он в то же время по–своему толковал психоанализ и подсознание, отказываясь принять теорию Зигмунда полностью.

По этой причине, рассуждал Зигмунд, Адлер сторонится приятельских отношений в отличие от других, которые часто заходят выпить кофе, пройтись вместе по вечерам и в воскресенье в Винервальд, обсуждая методику. На встрече в среду Адлер дал понять, что, хотя хозяином является доктор Фрейд, он, доктор Адлер, намерен следовать собственным путем. Со своей стороны Зигмунд заверил, что взгляды каждого будут уважаться. Глава из рукописи Адлера «Об исследовании органической недостаточности», намеченная к публикации в следующем, году, смещала объяснение человеческого характера от рассудка к отдельным органам человеческого тела. Зигмунд восхищался докладом, хотя речь шла больше о физиологии, чем о психологии, и часть выдвигавшейся в нем теории требовала пересмотра. Тем не менее, Адлер оказывал помощь и был щедр по отношению к более молодым в группе, большинство которых мечтало стать психоаналитиками.

Участники встречи уселись в кресла вокруг овального стола: Зигмунд – в головной части, Отто Ранк – слева от него, другие заняли свободные места… кроме Альфреда Адлера, который всегда сидел на одном и том же месте, в центре стола, не ради тщеславия – он не был эгоцентричным, – а потому, что ясность и смелость его публикаций и опыт выдвигали его на первый план в дискуссии. Зигмунду нравилось вести себя именно так: оставаться в тени, не читать больше, чем другие, докладов, не злоупотреблять временем в дискуссиях.

Приемная комната, где Зигмунд беседовал с пациентами, находилась между его рабочим кабинетом и прихожей; это было тихое помещение с восточным ковром на полу, с репродукциями картин итальянских мастеров, изображавших статуи трех фараонов в Луксорской долине.