Собирающая Стихии - читать онлайн книгу. Автор: Олег Авраменко cтр.№ 4

— Да, Кеви, — поддержала его Дейдра. — Дальше скрытничать бессмысленно. Мало того — глупо.

Я яростно нахлобучил фуражку.

— Чёрт побери! Кто ему рассказал? Если не вы, то кто? Мама исключается — ей ничего не известно ни о космической цивилизации, ни о причастности к этому Эрика, ни о вашем участии в моём проекте… Может быть, Хозяйка?

— Она отрицает это, — сказала Дейдра.

— Вы её спрашивали?

— Нет. Но мы так думали. Однако Хозяйка, встретив нас в Безвременье, сказала: «Это была не я».

— А кто же тогда?

Колин прокашлялся:

— Я думаю… В общем, кроме Дейдры-Хозяйки, есть ещё одна женщина, которая очень близко стоит к Источнику. Возможно, ближе, чем мы полагаем. И, возможно, она знает гораздо больше, чем мы можем себе представить.

Я до боли прикусил губу. Этого ещё не хватало!

Диана — в космическом мире?…

В моём мире!

На исходе первого года моего пленения я совершил глупейшую ошибку. До сих пор понять не могу — то ли я просто свалял дурака, то ли на меня нашло временное помрачение рассудка, а может быть, я начал понемногу сходить с ума… Хотя последнее — вряд ли. Безумие лишь на первых порах подкрадывается незаметно; а потом оно обрушивается стремительно, с сокрушительной силой, подобно горной лавине сметая всё на своём пути. Сколько раз я просил Бога, Дьявола, всех святых и нечистых ниспослать мне это блаженство. Но ни Небо, ни Преисподняя не откликались на мои страстные мольбы, и я по-прежнему оставался в здравом уме.

Очевидно, в планы Александра не входило лишать меня рассудка и тем самым облегчать мою участь. Напротив, он сделал всё, чтобы не дать мне свихнуться от одиночества. Я постоянно балансировал на грани сумасшествия, но переступить её не мог. Мы часто недооцениваем возможностей человеческой психики, считая её хрупкой, неустойчивой, легко уязвимой, и очень удивляемся, когда в экстремальных ситуациях она отыскивает ресурсы, о существовании которых мы не подозревали. Порой я вспоминаю Брана Эриксона, Бешеного барона, проведшего свыше шестидесяти лет в полной изоляции, но сохранившего ясность ума. Некоторые даже утверждают, что он стал более нормальным, чем прежде, — и это при том, что моя матушка целенаправленно стремилась довести его до безумия.

Условия моего содержания в плену у Александра не шли ни в какое сравнение с тем сирым убожеством, в котором десятилетиями влачил своё жалкое существование Бран Эриксон. Мир, ставший моей тюрьмой, любому другому показался бы райским уголком — но только не мне. Я не восхищался его мягким субтропическим климатом, не радовался вечной весне, равнодушно взирал на дивные закаты и столь же дивные рассветы, без наслаждения вдыхал чистый и свежий воздух, напоённый ароматами дикой природы. Даже самая комфортабельная тюрьма остаётся тюрьмой, а клетка с золотыми прутьями — всё равно клетка. Я не мог называть этот мир раем. Он был моим Тартаром. Или, скорее, моей Голгофой. В лучшем же случае — садом Гефсиманским…

Я жил в роскошном двухэтажном особняке у самого озера, а чуть поодаль начинался густой девственный лес. Судя по всему, этот дом был построен задолго до моего появления и, очевидно, прежде служил Александру чем-то вроде санатория, где он отдыхал от своих грязных делишек и планировал новые злодеяния. Я нашёл здесь всё, в чём только мог нуждаться (естественно, за исключением свободы и человеческого общения), — от обширных запасов самой разнообразной еды, включая деликатесы, до шикарной библиотеки, содержащей не менее пяти тысяч книг. Последнее, как я подозревал, было предназначено исключительно для меня. Из рассказов родных я знал, что Александр никогда не был великим чтецом, а довольно бессистемный подбор литературы свидетельствовал о том, что за прошедшие тридцать лет он в этом отношении мало изменился.

О скорости течения времени я мог судить, лишь исходя из показаний допотопного сравнительного хронометра в библиотеке, поскольку мои наручные часы Александр предусмотрительно конфисковал вместе с перстнем. Если верить хронометру, за стандартные сутки Основного Потока здесь проходит двадцать два дня и семь с хвостиком часов; то есть, как и обещал Александр, один год за неполные шестнадцать дней. Но я не видел оснований верить этим цифрам. Только изучив особенности конструкции генератора, подключенного к Формирующим и обеспечивавшего дом электроэнергией (благо уроки Колина не прошли даром), я убедился, что скорость течения времени в этом мире не превышает двадцати пяти единиц Основного Потока. Не скажу, что это сильно обрадовало меня, но теперь я не боялся, что умру от старости раньше, чем родные успеют хватиться меня…

Первые несколько месяцев я провёл в полной апатии, отвлекаясь от мрачных раздумий лишь за чтением книг и очень редко — за просмотром особо интересных фильмов. Позже я начал ходить на охоту — не потому, что стали истощаться запасы пищи или мне приелись консервы (технология консервирования XXXII-го века была выше всяких похвал), а просто для того, чтобы внести хоть толику разнообразия в мою унылую, бесцельную жизнь. Обычно я возвращался с пустыми руками, но бывало и так, что по чистой случайности я подстреливал какого-нибудь нерасторопного зайца или зазевавшуюся утку. Тогда я приносил свою добычу в дом и скармливал её кухонному автомату, который обрабатывал несчастную тушку и делал по моему заказу жаркое. Я без особого удовольствия съедал его — не пропадать же добру.

Именно на охоте у меня впервые возникла мысль устроить Александру ловушку. Однажды в лесу мне повстречался огромный матёрый волчище. Здесь волки были самыми крупными хищниками, охотились в одиночку и никого не боялись. Позже они познакомились со мной ближе и стали меня бояться; но это было позже, а тогда волчище направился ко мне, грозно осклабившись и предвкушая сытный ужин. В ответ я небрежно вскинул лазерное ружьё и, не целясь, выстрелил. Лишившись левого уха, насмерть перепуганный волчище, поджав хвост, скрылся в лесной чаще. А я подумал, что, будь на месте волка Александр, я бы не промахнулся и послал смертоносный луч ему прямо в сердце.

С тех пор эта мысль прочно засела в моей голове. Я загорелся идеей застать Александра врасплох. Глупая была идея. Но отнюдь не безумная.

При иных обстоятельствах я мог бы рассчитывать на успех. Колдуны не обладают сверхъестественной реакцией, в среднем они реагируют с такой же скоростью, как и простые смертные; другое дело, что зачастую реагируют иначе. Например, при звуке выстрела обычный человек норовит упасть на землю или спрятаться в ближайшее укрытие, тогда как вышколенный колдун чисто рефлекторно приводит в действие защитные чары. Если же удастся опередить его и послать пулю прицельно, в сердце или в голову, то вполне можно добиться желаемого результата. Я знал несколько случаев, когда чересчур беспечные колдуны гибли столь нелепым образом.

Правда, в моём случае было одно «но». Лишив меня доступа к силам, Александр, тем не менее, держался со мной начеку. И правильно делал, кстати. Я знал несколько весьма эффективных приёмов рукопашного боя и всё порывался применить их в его присутствии. Достигни хоть один мой удар цели, Александр отключился бы как минимум на десяток-другой секунд, чего мне вполне хватило бы, чтобы свернуть ему шею. Но, увы, он не терял бдительности.