Смерть в кредит - читать онлайн книгу. Автор: Луи-Фердинанд Селин cтр.№ 57

А если бы я заговорил? Она тотчас бы заморочила мне голову! Это было ясно как день… Я бы сразу запутался… Во всяком случае то, что я не раскрывал рта, вырабатывало во мне характер.

В классе месье Мерривин убеждал меня, старался, привлекал к работе всех учеников, чтобы заставить меня заговорить. Он писал фразы печатными буквами на черной доске… Их было легко разгадать… а потом внизу перевод… Мальчишки все время повторяли одно и то же, много раз… хором… дружно… Тогда я широко открывал рот и делал вид, что сейчас… Я ждал, пока что-нибудь выйдет… Ничего не выходило… Ни слога… Я закрывал рот… Попытка была закончена… Меня оставляли в покое на 24 часа… «Hello! Hello!» — снова и снова приставал ко мне этот капуцин, ужасно раздраженный и огорченный… Я уже начинал злиться по-настоящему… Я бы с удовольствием заставил его проглотить его длинную трость… Насадил бы его на вертел… или подвесил бы на окне… А! в конце концов он это почувствовал… Он перестал упорствовать. Он угадал мои настроения… Я хмурил брови… Ворчал, когда слышал свое имя… Я больше не снимал пальто, даже в классе, и даже спал в нем…

Мерривин держался за меня, у него в классе было не густо. Он не хотел, чтобы я смылся и уехал до истечения шести месяцев. Он опасался моих выходок и занимал оборонительную позицию…

В дортуаре мы вместе с другими мальчишками читали молитву… Все стояли на коленях в ночных рубашках… Мерривин произносил что-то вроде заклятия, все располагались вокруг него… А потом он отправлялся в свою комнату… и больше не появлялся… Остальные, перебросившись парой слов, заваливались спать, торопясь заняться онанизмом… Это согревало… А идиота Нора Мерривин закрывала в специальной кровати с решеткой сверху. Он постоянно пытался убежать… иногда опрокидывал кровать, потому что был лунатиком…

Я познакомился со странным мальчишкой, который мне отсасывал почти каждый вечер. Мне повезло больше, чем другим… он был падок на это и смешил всю комнату своими выходками… Он сосал еще двоих… изображал собаку… Ав! Ав! Так он лаял. Он ковылял, как песик, ему свистели, он подбегал, ему нравилось, когда им командовали… Вечерами во время сильных ураганов, когда все под нашими окнами как будто проваливалось в пропасть, мы заключали пари по поводу фонаря, потушит его ветер или нет? Фонарь, подвешенный на столбе, громко скрипел. Я разбивал пари, имбирь, шоколадки, картинки, окурки сигарет… даже огрызки сахара… три спички… Мне доверяли… Все это складывалось на мою кровать… «собака ав-ав» часто выигрывал… Он чуял шквалы… Накануне Нового года начался такой циклон, что фонарь в тупике был вдребезги разбит. Я навсегда запомнил это… Все пари пожирали я и «ав-ав».

* * *

Отдавая дань моде и традициям, в полдень все надевали спортивные костюмы в зеленую и желтую полоску, шапочки «ad hoc»; то и другое было украшено нашивками с гербами колледжа… Я лично не очень стремился вырядиться в маскарадный костюм, а потом, должно быть, подобный наряд дорого стоил… Особенно башмаки на шипах… Я не был настроен играть в бирюльки… В моем будущем для игр места не было… Этот жанр создан специально для сопливых полудурков…

Сам старик Мерривин сразу после завтрака вылезал из своей сутаны, надевал пеструю куртку — и фрр!.. понеслось… Он сразу же становился игривым до неузнаваемости… скакал как козел с одного конца участка на другой… Под ливнями и ураганами он чувствовал себя прекрасно… Этот костюм арлекина производил на него магическое действие… Он был забавен, настоящий живчик!

Англичане смешны, у них нелепый вид — помесь священника со школяром… Двусмысленность — их вторая натура… Они ее любят… Ему ужасно хотелось, чтобы мне тоже купили ливрею и одели чемпионом «Meanwell College»! Чтобы я больше не позорил их ряды на прогулке, на футболе… Он даже показал мне письмо, которое писал моему отцу по этому поводу… Может, он хотел немного заработать? Небольшой бизнес? Было что-то подозрительное в том, как он настаивал… Увидев это послание, я и глазом не моргнул… Я лишь ухмыльнулся… «Посылай, посылай, старый хрыч, ты плохо знаешь моих родителей!.. Они любят деньги гораздо больше, чем спорт…» Конечно, он этого не понимал!.. И продолжал стараться… Они будут тянуть… откладывать!.. Это будет забавно!..

Теперь после завтрака больше не было ни молитв доброму Господу, ни завываний!.. Все собирались… и по двое взбирались на холм рядом с нами, совершенно размокший, крутой, ползли через нагромождение оврагов… Шествие колледжа замыкал я вместе с мадам Мерривин и идиотом, он шел между нами… Мы несли его лопатку и ведро, чтобы он мог делать куличи из грязи, большие, разлезавшиеся. Это его немного успокаивало… Не было ни зонтиков, ни плащей… Ничего, чтобы защититься от ливней… Если бы не грязь, тяжелая, как свинец, нас унесло бы к птицам…

Во время футбольного матча я занимал удобную позицию, защищал ворота… Это позволяло мне думать… Я не любил, чтобы меня беспокоили, и пропускал почти все… По свистку сопляки бросались в свалку, вспахивали грязь, выворачивая ноги, сцеплялись в ком и катались по глине, падали, залепляли себе глаза и волосы грязью… К концу занятия это уже были не наши мальчики, а настоящие ошметки грязи, глиняные комья… с которых свисали куски птичьего помета. Чем плотнее и гуще облепляла их грязь, тем более счастливыми и довольными они казались… Они излучали счастье сквозь слипшуюся ледяную корку.

Они страдали только от одного — от отсутствия соперников… Соперников найти было трудно, особенно поблизости. По правде сказать, единственной командой, каждый четверг выступавшей против нас, были мальчишки из благотворительного заведения «Pitwitt Academy», находившегося за мостом через Струд, группка жалких прыщавых брошенных ублюдков… Они были ужасно тощие, еще легче, чем наши… Казалось, они вообще ничего не весили, с первого же мало-мальски сильного удара их уносил ветер, они улетали вместе с мячом… Чтобы они не падали, их приходилось поддерживать… Им забивали двенадцать мячей против их четырех… Регулярно. Это вошло в привычку… При малейшем недовольстве и ропоте с их стороны мы, не колеблясь ни секунды, задавали им ужасную трепку… Так уж было заведено… Если они начинали бить по воротам немного чаще, чем обычно, наши мальчишки становились жестокими… Они орали, что их обманули… и отыскивали виноватых… Потом затевали драки… вечером, вернувшись домой они дружно это обсуждали… после молитвы, когда старик запирал дверь, минут пять переругивались… Виноват был Джонкинд… Пенальти был назначен из-за его выходок… Он получал взбучку… и основательную… Решетку поднимали, его вытряхивали из кровати, растягивали на полу, как краба, и десять человек принимались сильно хлестать его ремнями, даже пряжками… Если он орал слишком громко, на него наваливали матрац, и все начинали по нему прыгать, ходить и топать… Напоследок его хорошенько трахали все по очереди, чтобы научить хорошим манерам… до того, что он уже не мог издать ни одного звука…

На следующий день он не стоял на ногах… Мадам Мерривин была очень озадачена, она не могла понять своего слюнявчика… Он не повторял: «No trouble!..» Он валился за столом в классе… Еще три дня он был совершенно невменяем… Но он был неисправим, его нужно было связывать, чтобы он вел себя спокойнее… Его нельзя было подпускать к воротам… Как только он видел приближающийся мяч, он переставал владеть собой и бросался в ворота, увлекаемый своим безумием, прыгал на мяч, вырывал его у вратаря… Он убегал с ним раньше, чем его успевали остановить… В эти минуты он действительно становился одержимым… Он бежал быстрее всех… «Ура! Ура! Ура!..» — вопил он и бежал без остановки до самого подножия холма, догнать его было трудно. Он врывался в город. Часто его ловили в лавках… Он бил витрины. Сбивал вывески… В него вселялся демон спорта. Его причуды становились опасными.