Мелкий снег - читать онлайн книгу. Автор: Дзюнъитиро Танидзаки cтр.№ 88

— А-а, тогда я тоже «гешпэнст»!

— Привидение!

— Гешпэнст!

Выкрикивая эти слова, девочки некоторое время носились по коридору, пока наконец, укутанные в белые простыни, не ворвались в спальню Тэйноскэ и Сатико. Давясь от хохота, они трижды обежали вокруг постели, после чего снова выскочили в коридор.

Только часа в три ночи девочки улеглись в, свои кровати, но были слишком возбуждены, чтобы уснуть. Роземари вдруг начала хныкать: ей хочется домой, к маме, — и Сатико с Тэйноскэ пришлось по очереди её успокаивать. За окнами уже светало, когда в доме наконец воцарилась тишина.

На следующий день Эцуко с букетом цветов отправилась на пристань в сопровождении матери и Таэко. Корабль отплывал в начале восьмого вечера, поэтому детей среди провожающих было совсем мало — только Эцуко да ещё одна девочка по имени Инге, которую Эцуко несколько раз видела у Штольцев и за глаза называла «ингэн-мамэ» — «фасолинка».

Госпожа Штольц с детьми погрузились на корабль ещё в середине дня, а Эцуко с матерью и тёткой выехали в порт после ужина. Они добрались до Санномии поездом, а там пересели в такси. Как только машина миновала здание таможни, перед ними, весь в огнях иллюминации, точно сказочный замок, возник «Президент Кулидж». Каюта, которую занимали Штольцы, была выдержана в благородных бледно-зелёных тонах — стены, потолок, шторы и покрывала были одного цветя. На постели ярким ворохом громоздились букеты цветов. Г-жа Штольц позвала дочь и велела ей показать Эцуко корабль. На эту экскурсию у девочек было всего каких-нибудь пятнадцать минут, и впоследствии Эцуко могла вспомнить лишь, что на корабле было ужасно красиво и что им всё время приходилось подниматься и спускаться по лестницам. Вернувшись в каюту, Эцуко застала г-жу Штольц и мать в слезах. Вскоре прозвучал гонг, и они сошли на берег.

— До чего красиво! Как будто по воде движется целый универмаг, — сказала Таэко, поёживаясь на осеннем ветру.

Корабль удалялся от пристани, но фигуры стоявших на ярко освещённой палубе г-жи Штольц, Роземари и Фрица были ещё долго видны с берега, пока наконец не уменьшились настолько, что стали неразличимы. Но и тогда из мглистой морской дали всё ещё доносился звонкий голосок Роземари: «Эцуко-о-о!..»

Дорогая госпожа Макиока!

В Японии наступила пора тайфунов, и я очень тревожусь о Вас. Хочется надеяться, что после стольких испытаний, обрушившихся на Вашу семью за последнее время, у Вас всё благополучно.

Как Вы поживаете? Наверное, улицы в Асии и шоссе уже расчищены от камней и песка, движение наладилось, и люди снова могут радоваться жизни. Наш дом, должно быть, уже пе пустует, и у Вас появились новые приятные соседи. Я часто вспоминаю наш прелестный маленький сад и тихие улочки, по которым дети катались на велосипедах. Как весело и привольно им жилось в Асии! Как правилось им бывать в Вашем доме! Мне хочется ещё раз поблагодарить всё Ваше милое семейство за доброе внимание к ним. Руми и Фриц постоянно вспоминают Вас и Эцуко и очень скучают.

Петер написал мне с корабля о том, какой чудесный день они провели в Токио в обществе Вашей сестры и Эцуко. Передайте им, пожалуйста, мою искреннюю благодарность, на днях я получила от мужа телеграмму из Гамбурга. Они добрались благополучно и пока живут у моей сестры. У неё трое своих детей, Петер, стало быть, четвёртый.

Здесь, в Маниле, у нас ещё более многочисленное семейство. С Руми и Фрицем детей стало восемь человек, и на весь этот курятник всего одна наседка — я. Порой дети ссорятся между собой, но, в основном, живут дружно, Руми — самая старшая из них и вполне сознаёт это. Каждый день после обеда мы садимся на велосипеды и едем на эспланаду есть мороженое.

Будьте здоровы и счастливы. Передайте, пожалуйста, от меня сердечный привет Вашему супругу, сёстрам и, конечно же, милой Эцуко. Вы должны непременно приехать к нам в Германию, когда в Европе снова станет спокойно. Сейчас там повсюду слышно бряцанье оружия, и всё-таки я надеюсь, что войны не будет. Она никому не нужна. Я верю, что Гитлер уладит проблему Чехословакии.

Снова и снова желаю Вам здоровья.

Сердечно любящая Вас Хильда Штольц.

P. S. Посылаю Вам филиппинскую вышивку. Буду рада, если она Вам понравится.

30 сентября 1938 года,

Манила.

Письмо г-жи Штольц, написанное по-английски, пришло в десятых числах октября. А спустя несколько дней Сатико получила и подарок — прелестную салфетку тонкой ручной работы. Полагалось бы сразу же написать г-же Штольц ответное письмо, но Сатико мешкала: кто-нибудь должен перевести её письмо на английский язык, — но Тэйноскэ счёл эту задачу совершенно непосильной для себя, а больше ей просить было некого.

Но вот однажды, прогуливаясь вдоль реки, Сатико встретила г-жу Хенинг, японку, которая была замужем за немцем, — их когда-то познакомила г-жа Штольц. Сатико рассказала ей о своём затруднении с письмом, и та охотно согласилась помочь. Сама она, правда, плохо пишет по-немецки, сказала г-жа Хенинг, но её дочь прекрасно знает и немецкий и английский, так что перевод вполне, можно поручить ей. Но и после этого разговора Сатико не сразу взялась за письмо — писать иностранке, да ещё в далёкую страну, было непросто. Лишь по прошествии нескольких дней она наконец села за письмо к г-же Штольц, одновременно велев Эцуко написать Роземари, а затем переправила оба письма г-же Хенинг.

Вскоре после этого из Нью-Йорка от Петера пришла посылка с туфлями для Эцуко. Хотя Петер предусмотрительно снял мерку, эти прекрасные лакированные, туфельки, которые, так хорошо было бы надеть по какому-нибудь торжественному случаю, оказались ей малы. Как ни пыталась Эцуко втиснуть в них ноги, было совершенно очевидно, что носить их она не сможет.

— Какая жалость! Если бы они были как угодно велики…

— Но почему же так вышло, мама? Что, Петер неправильно снял мерку?

— Вероятно, у тебя просто выросла нога. Детскую обувь полагается покупать на размер больше. Будь с Петером его мама, она наверняка подсказала бы ему это.

— У-у, как жалко…

— Ну, довольно, Эттян. Сколько бы ты ни старалась, они тебе малы, — с улыбкой сказала Сатико, видя, что девочка снова принялась натягивать туфли.

Без сомнения, Петер старался порадовать Эцуко, но как в этой ситуации благодарить его за подарок, Сатико не знала и в конце концов решила вообще ничего ему не писать.

* * *

Таэко целыми днями пропадала, у себя в студии — ей хотелось до отъезда за границу выполнить всё заказы. Кроме того, по протекции г-жи Тамаки она начала брать уроки французского языка у жены некоего художника, которая шесть лет прожила в Париже. Плата за эти уроки составляла всего десять иен в месяц.

Возвращаясь из школы, Эцуко каждый день шла к проволочной сетке и с грустью глядела на опустевший соседний двор, где в зарослях бурьяна одиноко стрекотали сверчки. До сих пор, имея под боком Руми, она мало общалась с одноклассницами, и теперь ей было не так-то просто найти себе подругу по душе. Она всё надеялась, что в доме Штольцев поселится какая-нибудь новая семья и у неё появится подружка вроде Руми, но, судя по всему, охотников нанять этот дом не находилось: он был построен в расчёте на иностранцев, а в нынешней обстановке большинство иностранцев, подобно Штольцам, покидало Японию.