Равнодушные - читать онлайн книгу. Автор: Альберто Моравиа cтр.№ 36

«Передо мной — сумасшедшая. Поневоле приходится ее слушать, поддакивать ей, а главное, стараться ее не рассердить». Для нее, с такой страстью мечтавшей о полном примирении, не было ничего страшнее этой холодной вежливости.

Наконец Микеле сказал:

— Конечно, все могло сложиться для него и получше.

Этот ответ лишил Лизу последних призрачных надежд. Ею овладело полнейшее, горчайшее разочарование. «Он мстит мне, — подумала она. — Решил, что я ему изменила, и теперь даже не хочет меня выслушать. Поэтому он и ответил так по-идиотски».

И все-таки перед ней сидел прежний Микеле — в этом не было никаких сомнений: та же чистота и честность во взгляде и на челе. Его увлечение ею было искренним, неподдельным. Ей вновь показалось, что если она отыщет нужные слова, то наверняка сумеет его убедить в своей искренности.

— Пойми, Микеле, — умоляюще сказала она, снова наклоняясь к нему. — Не моя вина, что ты застал меня с Лео… Он пришел… И потом, неужели ты способен поверить, что после того, что произошло между мной и тобой утром, я в полдень могла спокойно принять этого человека? И вообще, я при всем желании не могла любить Лео: он корыстный, суетный человек. Нет, ты плохо обо мне думаешь. Поверь, ты не прав, ты считаешь меня легкомысленной и — как бы это поточнее выразиться? — легко доступной женщиной. Но, уверяю тебя, это не так… Я совсем другая… Мне нужно нечто совсем иное, большее, чем красивая внешность и мужская сила… Я об этом дни и ночи мечтаю… Мне нужны еще… — Тут она внезапно умолкла и посмотрела Микеле в глаза. — В тебе, только в тебе, — медленно, тихим голосом договорила она, приблизив свое лицо к лицу Микеле, — соединилось все, что мне нужно. И поэтому я ценю и люблю тебя.

«Вот это, что называется, высказала все откровенно, в лоб», — подумал Микеле. Он ничего не ответил, откинул назад голову и скорее смущенно, чем презрительно, посмотрел на Лизу. Она всем телом клонилась к нему из своего низкого кресла. Узкое платье натянулось, обнажив мускулистое бедро с розовыми подвязками. Микеле поразило, какое оно упругое. «Лизой и в самом деле не стоит пренебрегать, — подумал он. — Лео прав». Но тут же, отчасти из-за фальши, звучавшей в ее голосе, отчасти из-за низости собственных мыслей, он почувствовал к ней такое отвращение, что у него дрогнули губы.

«Нет, не этого я жду от любви», — подумал он. Опустил глаза и откинулся назад в кресле.

— Не смотри на меня так! — не дав ему заговорить, испуганно воскликнула она, увидев, что, воспламенившись было при виде ее оголенной ноги, он сразу же вновь отпрянул и застыл в неподвижности. — Не будь таким… замкнутым… Прошу тебя, ответь!.. Скажи искренне все, что ты думаешь. — Она умолкла.

Впервые с момента своего прихода Микеле услышал, как хлещет дождь по ставням, вспомнил о Лео, о сестре и матери, оставшихся в «Ритце».

— Что я думаю? — повторил он без тени иронии. — Думаю, что они все не возвращаются, что сегодня плохая погода, вот о чем я думаю.

Молчание. Лиза так и осталась сидеть, согнувшись вдвое. Больше говорить было не о чем и незачем. Все ее попытки безнадежно провалились, Она смотрела на туфли Микеле, а в душе была кромешная тьма. «Уж лучше было не отвергать Лео, — поймала она себя на мысли. — По крайней мере, сейчас у меня хоть он был бы».

В гостиной становилось все темнее. Тьма постепенно поглощала стены и мебель, она густела и мрачно опускалась на обоих, Лизу и Микеле. Слабый свет словно вырывал из темноты небольшую пещеру с низким дымным сводом. И в этом мертвенном свете две черные фигуры сидели у гроба, на крышке которого язычки пламени восковых свечей покачивались, мигали, все больше слабея, пока наконец не погасли вовсе.

— Что случилось? — с отчаянием спросила Лиза из ночной тьмы.

— Ничего особенного, — донесся до нее голос Микеле. — Из-за бури где-то, верно, порвались провода. Подождем.

Полнейшее молчание, тьма, шелест дождя. И вдруг Микеле почувствовал, что на руку ему легла рука Лизы, и безжалостно усмехнулся. «Самый удобный момент, чтобы простить, забыть все и в желанной темноте дать волю чувствам», — подумал он.

Но его измученная душа отвергала едкий сарказм, в своем воображении он видел иное, — он ищет Лизу в ночи, находит, прижимает к груди и целует, впервые искренне, крепко… Какие-то мгновения он еще боролся со своей слабостью, во тьме перед глазами мелькали совсем другие образы — мужчина и женщина, которых он увидел в роскошном автомобиле. И тут же вспоминал об обнаженной ноге Лизы, на которой сосредоточились все его желания. «Почему Лиза не та женщина, а я не тот мужчина?!» Слышно было, как ударяют капли дождя о стены виллы, тьма была непроглядной, глупая, нежная рука по-прежнему жадно ласкала его. Микеле не решался отбросить ее, потерять навсегда. Он отсчитывал секунды в надежде, что вот-вот загорится свет и разделит их. «О, рука, — молил он, — подожди немного… Ну хоть столько, чтобы можно было соблюсти приличия». Он попытался улыбнуться. Но свет не загорался. И тогда Микеле, сознавая, какой непростительной слабости он поддается, наклонился и поцеловал ей руку.

«Теперь все кончено, — подумал он с радостью и отвращением. — Сейчас я посажу ее к себе на колени и поцелую в губы». Он уже хотел так поступить, как вдруг из коридора донесся взрыв хохота, шум голосов. Дверь гостиной отворилась, колеблющийся свет свечи прорезал тьму, и сама комната словно покачнулась. К потолку взметнулись яркие языки пламени и гигантские тени. Первым вошел Лео, за ним — Карла и Мариаграция.

Они ступали осторожно, стараясь разглядеть тех двух, что сидели в креслах. Лео держал в руке свечу, и Микеле прекрасно видел его красное, залитое светом лицо. Мариаграция и Карла шли по бокам, и пламя свечи освещало их лишь наполовину. Они нерешительно приблизились в сопровождении своих гигантских теней, скользивших по потолку и стенам.

— А, это ты?! — воскликнула наконец Мариаграция, узнав Лизу.

— И давно вы тут сидите? — спросила Карла. — А когда погас свет?… Ну, а мы танцевали, веселились… А потом, представляешь, Лео уговорил маму станцевать чарльстон!

— И она его отлично станцевала, — сказал Лео, подойдя поближе.

— Ах, Мерумечи, не вспоминайте об этом чарльстоне, — со вздохом сказала Мариаграция. Она села в кресло и казалась очень усталой. — Вообрази только, — добавила она, повернувшись к Лизе. — Вдруг он меня закрутил, стал выделывать самые немыслимые па и говорит: «Повторяйте за мной». Я вначале не хотела, но потом стала подражать каждому его движению и уже минут через пять танцевала лучше всех в зале… Не такой уж трудный танец этот ваш чарльстон.

— Да… Но не станешь же ты утверждать, что умеешь танцевать его в совершенстве, — заметила Карла.

— Почему не стану? — обиделась Мариаграция. — Если хочешь, могу его повторить. Хоть сейчас… Это легче легкого.

— Но, мама, — не сдавалась Карла. — Новый танец нельзя разучить за один вечер!

— Ах вот как?! — воскликнула Мариаграция в крайнем возмущении и встала. — Так вот… сейчас сама увидишь. Тогда ты убедишься, что не в пример тебе я никогда не лгу.