Равнодушные - читать онлайн книгу. Автор: Альберто Моравиа cтр.№ 19

— Что значит прилепилась?

— Вот именно прилепилась, — повторила Мариаграция. — Как ей хотелось, чтобы Лео проводил ее домой!.. Знаешь, что я думаю… — добавила она, наклоняясь к дочери. — Она сгорает от желания снова сойтись с ним… Поэтому и строила ему глазки. Но у Мерумечи есть дела поважнее. Он о ней и не вспоминает… И потом, если б он захотел, то нашел бы тысячу женщин получше ее… При его красоте… и фигуре… Лиза лицемерна, полна зависти, говорит одно, а думает другое… Право же, я добра ко всем и в каждом нахожу что-то хорошее, я не способна обидеть даже муху. Но ее, эту авантюристку, не переношу.

— Так ведь она твоя подруга!

— Что поделаешь! — вздохнула Мариаграция. — Нельзя всегда говорить людям правду в глаза… Условности нашего круга часто заставляют поступать совсем не так, как хотелось бы… Иначе, кто знает, чем бы все кончилось.

Она всячески старалась внушить дочери: «Пойми, такова жизнь», — хмурила брови, кривила в горькой усмешке рот. Однако лицо Карлы словно окаменело, она старалась не смотреть на ее лицо-маску.

«Лучше быть хоть немного честнее!» — хотелось ей крикнуть матери.

— Но постоянную ложь, — продолжала Мариаграция, — сплошное притворство, — а Лиза только и делает, что притворяется, — вот этого я не признаю. Все, что угодно, только не это!.. К примеру, я уверена, что вчера вечером Лиза пришла не ради нас. Должно быть, она каким-то образом узнала, что у нас в гостях Мерумечи, потому и прискакала. Заметь, она ничего любопытного не рассказала. Да и посидела совсем недолго, сгорая от желания поскорее уйти!

Карла посмотрела на нее почти с состраданием. Мучительно-трудные попытки матери как-то обосновать свои пустые подозрения вызывали в душе Карлы презрительную жалость.

— Ты уверена? — сказала она, чтобы как-то поддержать разговор.

— Абсолютно, — решительно ответила Мариаграция. Она на миг задумалась. Внезапно в этой затемненной передней с бархатными портьерами ее накрашенное лицо исказилось гримасой ненависти.

— Знаешь… Эта женщина… мне даже физически неприятна… Она какая-то липкая и бешено темпераментная. При виде мужчины она вся трепещет… точно сука… Да, да… Смотрит на мужчин горящими глазами, приманивая их… и точно говоря — придите ко мне… А вот я, на месте мужчины, до нее бы даже кончиками пальцев не дотронулась. Мне было бы противно…

— Уверяю тебя, мама, — сказала Карла, — она не производит такого впечатления.

— Тебе этого не понять… Многое от тебя ускользает… Но я женщина, у меня богатый опыт, я знаю жизнь. И когда я смотрю на эту лицемерку, эти ее глаза, фигуру, мне вмиг все становится ясным. Щелк!.. И снимок готов…

— Может, ты и права, — согласилась Карла. Они умолкли. Сидели неподвижно в полной тишине. Но вдруг с первого этажа из глубины коридора донесся стук захлопнувшейся двери.

— Должно быть — Мерумечи, — сказала Мариаграция и встала… — Прими его… Я сейчас приду.

Сердце Карлы учащенно забилось. Она спустилась по лестнице, ступая осторожно, неуверенно, словно боясь вот-вот упасть. Вошла в гостиную. Мать не ошиблась, Лео стоял у окна, к ней спиной. Он повернулся.

— А вот и ты! — Взял ее за руку и усадил на диван.

— Спасибо за подарок, — сразу же сказала она. — Только для чего такая записка?

— Какая?

— «Почти моей дочери», — сказала она, глядя ему в лицо.

— А! — воскликнул Лео с таким видом, будто он совершенно забыл об этом… — В самом деле… Я так и написал… «Почти моей дочери…» Верно.

— Почему ты так написал?…

Лео улыбнулся самодовольно и нагло.

— Прежде всего из уважения к твоей матери… И потом, мне приятно представлять тебя своей дочерью.

Она пристально посмотрела на него. «Какое бесстыдство! Какое редкое бесстыдство!» — подумала она. Но желание растоптать прошлое было сильнее отвращения.

— Я твоя дочь… — сказала она с легкой усмешкой. — Об этом я, по правде говоря, никогда не думала… Как тебе могло прийти подобное в голову? Когда?

— Вчера вечером, — невозмутимо ответил Лео. — Когда мы укрылись за портьерой… в этот миг я, сам не знаю почему, вспомнил, что видел тебя девочкой вот такого росточка, с голыми ножками и маленькими косичками, и подумал: «А ведь я мог бы быть ее отцом! И, однако…»

— И, однако, мы любим друг друга? Не так ли? — докончила фразу, Карла, глядя ему в глаза. — Но тебе не кажется, что эти две вещи, как бы поточнее выразиться… несовместимы?

— Почему? — ответил Лео с неизменной улыбкой и провел рукой, по лбу. — Как правило, да, но в каждом отдельном случае человек поступает, подчиняясь чувству.

— Да. Но это же противоестественно!

Лео рассмеялся ей в лицо. А она глядела на него серьезно, взволнованно.

— Верно. Но поскольку ты не моя дочь, считай, что я не точно выразился. — Они посмотрели друг на друга. — Кстати, — добавил Лео, — пока не забыл… После обеда под любым предлогом спустись в сад… Подождешь меня у рощицы позади дома… Я тут же приду… Договорились?

Она кивнула головой. Лео, довольный, скрестил руки и стал разглядывать потолок. Он не решался даже прикоснуться к ней — боялся, что с минуты на минуту войдет Мариаграция. «Чем мучиться от желания и неудовлетворенной страсти, лучше дождаться момента, когда мы останемся совсем одни и у меня будет сколько угодно времени», — подумал он. Но стоило ему взглянуть на Карлу, как лицо его вспыхивало ярким пламенем, он готов был обнять ее, сжать в объятиях, овладеть ею тут же, на диване.

И то, что этим надеждам сейчас не суждено было сбыться, вызывало у него еще большее раздражение против Мариаграции. Он вспомнил сцену ревности, которую Мариаграция устроила ему вчера вечером, и утратил к ней даже остатки жалости, испытывая одну лишь злобу.

— Твоя мать, — бросил он Карле, — набитая дура.

Карла повернулась, хотела ему ответить, но тут скрипнула дверь. Буквально волоча Микеле за руку, вошла Мариаграция.

— Добрый день, Мерумечи, — сказала она любовнику. И без малейшей паузы, показывая на сына, добавила: — Знаете, Микеле утверждает, что если мы не уступим вам виллу, а продадим ее на аукционе, то сможем заплатить долги. Да еще останется двадцать-тридцать тысяч лир… Он прав?

Лео потемнел в лице.

— Глупости, — не двигаясь, сказал он. — Никто и ни при каких условиях не даст вам за виллу больше, чем я.

— Но, в сущности, — сказал Микеле, подойдя поближе, — ты нам вообще ничего не даешь… Вынуждаешь нас покинуть виллу… и только.

— Я вам уже немало дал, — недовольно, скучающим тоном ответил Лео, глядя через окно на блеклое небо. — Впрочем, — добавил он, — поступайте как знаете, продавайте виллу, дарите ее. Но предупреждаю, больше я ни в чем не приду вам на помощь. И в день истечения срока деньги должны лежать у меня на столе.