Умереть в Париже. Избранное - читать онлайн книгу. Автор: Кодзиро Сэридзава cтр.№ 28

Этот совет льстил юному честолюбию. Я уже размечтался, что, если дипломатическая работа придётся мне по душе, сдам экзамены и стану дипломатом, буду печатать свои книги на иностранных языках. Поэтому я решил, работая в министерстве иностранных дел, присмотреться к дипломатической службе. Однако моя работа в министерстве заключалась в корректуре текста договора и никак не способствовала расширению моего кругозора.

Глядя во французский оригинал, я сверял японский текст договора, следуя принятой в министерстве орфографии, и в первое время, когда мне попадались в договоре неумело переведённые места, я, не удержавшись, вносил исправления. В конце концов меня вызвал начальник отдела и, обругав по-всякому, устроил мне взбучку. Я попытался оправдаться, указав на погрешности в тексте, но тот лишь рассмеялся:

— Не забывайте, вы здесь для того, чтобы работать руками, а не головой! Вам поручили корректуру, исправлять текст вас никто не уполномочивал.

Вот оно что… Осознав, что моя голова здесь не требуется, я в досаде почесал в затылке.

Служба была весьма вольготной, но у меня возникло чувство, что я за жалкие гроши гроблю свои лучшие студенческие годы, предназначенные в равной мере для учёбы и веселья, и решил не задерживаться долго в министерстве. В конце этого года господин И., заболев, лёг в больницу, и я, собравшись с духом, уволился. К этому времени у меня отпало всякое желание становиться дипломатом. Среди получивших рекомендацию лицея было много желающих стать дипломатами, но из тех, кто поработал тогда в министерстве, ни один впоследствии не стал сдавать экзаменов на дипломатическую службу. Наверное, помучившись с корректурами, они пришли к выводу, что дипломатическая карьера невыносимо скучна. Оттого времени у меня осталось лишь одно приятное воспоминание.

Её величество императрица в связи с окончанием работ соизволила раздать денежные вознаграждения, по случаю чего в саду резиденции премьер-министра был устроен вечерний приём. Был ясный вечер ранней осени. Министерские чиновники присутствовали в полном составе. Мы тоже, студенты, одетые в форму с металлическими пуговицами, топтались в углу. Подавали чай и вино. Старик из мелких чиновников взялся нам объяснять:

— Это господин Мусянокодзи. Это господин Мацудайра. А вон тот коротышка — Хирота [50] … Когда сдадите экзамены и поступите на дипломатическую службу, они будут вам примером для подражания!

Господин Мусянокодзи, одетый в кимоно и белые таби, выглядел, как и подобает высокому чину, статно и величественно. Мы восторгались его элегантностью, он был совсем не похож на своего младшего брата Санэацу [51] , которого мы тогда запоем читали. Держа бокалы с шампанским, мы обсуждали дерзкие планы когда-нибудь отправиться в страну, прославленную виноделием, и на месте отведать бордо.

8

В университете было невыносимо скучно.

Каждый день приходилось изо всех сил записывать лекции, но их содержание было столь примитивным и общедоступным, что невольно закрадывалось сомнение в их так называемой научности.

Написанные профессорами книги теснились на полках книжных лавок у входа в университет, а лекции казались всего лишь кратким конспектом этих книг. Если старательно записывать лекции, то не оставалось времени на то, чтобы вдумываться в их содержание, поэтому студенты во время лекций превращались в неумелых стенографистов. Тем временем ушлые торговцы, решив заработать, избавив студентов от стенографических трудов, устроили прямо перед университетом копировальную мастерскую. Уже на следующий день после лекции в продажу поступала её отпечатанная версия. Студенты получали бы больше пользы, если бы, вместо того чтобы томиться в аудитории, просто покупали и читали эти отпечатанные лекции и книги профессоров.

Кроме всего прочего, по тому, с каким равнодушием профессора отбарабанивали с кафедры свои лекции, было видно, что они всего лишь отбывают повинность, ни о каком духовном контакте со студентами не было и речи. Кажется, более всего профессора жаждали опубликовать свои маловразумительные статьи в популярных журналах, не имеющих никакого отношения к науке. Из-за этого, учась в университете и не имея возможности общаться с подлинными учёными, подлинными преподавателями, мы чувствовали себя в пустоте. Наверняка в университете были и такие учёные, и такие преподаватели, но всё было устроено так, что мы, студенты, не могли сойтись с ними поближе. Естественно, что университет превратился в своего рода клуб для дружеских посиделок, и нам, кипевшим избытком энергии и энтузиазма, не оставалось ничего другого, как искать им применение на стороне. Мечтая изучить философию и экономику, я поступил на экономический факультет, но только напрасно растрачивал своё страстное влечение к науке. Увы, кроме университета, не было ни учреждения, ни организации, где бы я мог удовлетворить свою жажду знаний. Если, несмотря на всё это, студенческая жизнь была и весёлой, и счастливой, то в том была наша личная заслуга.

Вместе с несколькими моими одноклассниками по лицею я организовал научный кружок. С факультета экономики я был один, остальные пятеро учились на юридическом. Цель кружка заключалась в том, чтобы изучать изменения в социальной системе и социальной мысли послевоенной Европы. Это был своего рода читательский клуб, где каждый, прочитав заинтересовавшую его книгу, пересказывал то, что усвоил из её содержания. Мы постановили собираться раз в неделю. Пусть переводной литературы было очень мало, зато наша жажда знаний была необъятной. Работающий ныне советником по Италии А. постоянно докладывал об истоках Русской революции. Ставший впоследствии профессором университета Кюсю Кикути уже в то время много читал о французском трудовом законодательстве. Я делал сообщения об отмене системы заработной платы, предложенной Шарлем Жидом [52] . Это было то безмятежное время, когда никто из членов кружка ещё не слышал имени Маркса.

Обо всём, что происходило в кружке, я восторженно рассказывал М. Она училась в Токийском женском университете, организовала со своими приятельницами группу по изучению истории женского движения и в свою очередь рассказывала мне, как проходили их собрания, советовалась со мной по поводу необходимой справочной литературы. Мы с М. обсуждали между собой всё так, как это принято между друзьями-мужчинами. Она читала почти всё то же, что читал я: книги по социальным наукам, художественную литературу, а после мы устно или письменно делились своими впечатлениями от прочитанного.