Мужчина в полный рост - читать онлайн книгу. Автор: Том Вулф cтр.№ 194

Виктор Нг выбрал для фирмы такое название, полагая, что оно вызовет ассоциации с бывшим Президентом Джимми Картером — нечто сугубо американское, джорджийское, напоминающее старые добрые времена. Их офис был в двух шагах, на Спринг-стрит.

Люси Нг, самым жизнерадостным тоном:

— Конни! Как твои дела?

— Хорошо, миссис Нг. — Конрад не помнил, чтобы работодатели были когда-нибудь так рады его слышать.

— Не знаю, что ты такое делаешь с людьми, но они тебя любят!

— Правда?

— Правда! Мистер и миссис Гарднер говорят, что ты оказал им очень большую услугу! Твоя работа всем нравится, но миссис Гарднер просто рассыпалась в благодарностях!

— Они очень хорошие люди, миссис Нг…

— Люси!

— Люси. Спасибо. Рад был помочь им.

— Они сказали, что ты проявил большую храбрость, Конни, но ничего не объяснили.

— Они пожилые люди, миссис… Люси, и то, что молодому здоровому парню не трудно, для них целая проблема.

— Ладно, Конни, у нас для тебя очень важный наряд. Ты меня слышишь?

— Да.

— Требуется помощник медсестры для мужчины, который сегодня приезжает домой из больницы, — ему шестьдесят лет, это очень важный человек, очень влиятельный… ты слышишь меня?

— Да. Кто он?

— Крупный бизнесмен, работает с недвижимостью, хорошо известен. Только что после операции — замена коленного сустава, очень сильные боли. Он живет в Бакхеде, в огромном доме. Его зовут Чарли Крокер.

Конрад отметил про себя имя: «Крокер». Но ведь этот бизнесмен работает с недвижимостью, а не в оптовой торговле продуктами. Так что Конрад не придал этому никакого значения.

— Для нас он очень важный клиент, — сказала Люси Нг. — Говорят, голос большого человека далеко слышен. Если у него останется хорошее впечатление, это пойдет нам на пользу.

— Все понял, — ответил Конрад. — Я постараюсь.

Люси (теперь просто Люси) объяснила, где именно на Блэкленд-роуд находится дом Чарли Крокера. Можно сесть на поезд до станции Ленокс-сквер, а оттуда на автобусе до Уэст-Пэйсес-Ферри-роуд или на другом автобусе до Нортсайд-драйв.

— От Ленокс-сквер можно дойти пешком? — спросил Конрад.

— Можно, но это далеко, а сегодня жарко — я не хочу, чтобы ты пришел к Крокерам весь потный. Обещаешь, что поедешь на автобусе?

— Хорошо.

Чарли стал мрачным, раздражительным и, с точки зрения врачей, медсестер и прочего персонала, чудовищно неблагодарным пациентом. Сначала это относили на счет НПД и МРЧ. МРЧ, монитор респираторной частоты, крепился под грудью. Когда дыхание пациента замедлялось, что чаще всего происходило во сне, включался звонок. Благодаря успокоительным Чарли начинал иногда проваливаться в сон — впервые за несколько месяцев! — и…

Дзы-ы-ы-ы-ы-ы-ынь!

Включался будильник. Да, мало кто из пациентов был так недоволен уходом и так неприветлив с «архангелами милосердия» (с врачами, особенно с Эммо Тудри) и «ангелами» (медсестрами и инструкторами по лечебной гимнастике), как этот отвратительный тип, Чарли Крокер. Медики объясняли его поведение расхожей больничной сентенцией: именно большие начальники, воротилы крупного бизнеса, бывают самыми трудными, капризными и мнительными пациентами. Глубокой депрессии Чарли никто не заметил. Ему твердили: если не будете разрабатывать колено сверх того минимума, что делает НПД, в крови образуются сгустки, которые могут добраться до легких и даже до сердца. «Отлично, — решил для себя Чарли, — пусть будут сгустки. Может, с ними я хоть немного задержусь здесь, подальше от всяких Роджеров Беллов и „ГранПланнерсБанков“».

Однако сегодня утром Крокер — все его двести тридцать пять фунтов — сидел, угрюмо сгорбившись, в кресле-каталке, которое две санитарки с натугой вкатывали по мосткам в нанятый фургон больничных перевозок «Безопасный путь». Рядом стояли Серена и Маг, напоминавшие Чарли распорядителей похоронных церемоний. Надежды на сгустки, инфекции, воспаление, кровотечение, дефекты сгиба, а также прочие патологии не оправдались, и он возвращался домой.

Строго говоря, ни в кресле-каталке, ни в больничном фургоне необходимости не было. Эммо Тудри возражал против такой выписки, инструкторы и медсестры тоже, и уж больше всех против были две санитарки, толкавшие кресло по мосткам. Все настаивали, чтобы Крокер упражнял колено — вышел бы из больницы с алюминиевой тростью, дал суставу небольшую нагрузку. Нагрузка — кратчайший путь к выздоровлению после операции по замене колена. Предписание это лишало Чарли тайной надежды лечь на дно, прикрыться вынужденной неподвижностью, спрятаться за больным коленом, выпасть из жизни… пока жизнь не переменится к лучшему.

— Мистер Крокер, — сказала одна из провожавших его медсестер, двадцатитрехлетняя штучка по имени Стейси, — пожалуйста, запомните, что я вам скажу. Единственный способ поправиться — упражнять колено! Прошу вас, делайте упражнения регулярно. Если не будете заниматься, сустав затвердеет и потом вы уже никогда не сможете разработать его.

Чарли прикинул, будет ли окончательно затвердевший сустав подходящим поводом подольше не возвращаться к делам и вообще не показываться на люди… но тут же понял, что нет, не будет.

— О'кей, — ответил он. Скорее простонал, чем ответил, даже не глядя на медсестру. А ведь не так давно, в прошлой жизни, он смотрел бы на нее во все глаза. Но в депрессии мужчины не возбуждаются.

— Чарли, — сказала Серена, — я отведу машину домой. Постараюсь добраться туда раньше тебя, но Жермен и Нина в любом случае дома.

Ничего такого жена не сказала, но Чарли не понравился тон. В нем звучало недовольство и скрытое раздражение, с которым обращаются к безнадежному инвалиду, посягающему на твое личное время.

Еще один то ли вздох, то ли стон:

— О'кей.

Санитарки уже втолкнули кресло в фургон. Снаружи послышался голос Мага:

— Пока, Серена. Мне пора в офис. Скажи Чарли, чтобы позвонил мне, если возникнет необходимость.

Ну конечно, все это Магу надо было сказать Серене, а не ему. Будто финансовый директор уже сбросил Крокера со счетов из-за какой-нибудь болезни Паркинсона, хореи Хантингтона, гранулематоза Вегенера… или чего еще похуже… наслушался в этой больнице… Сопровождающий закреплял кресло и в пятый раз спрашивал Чарли, словно дряхлого старика, все ли в порядке.

Двор у дома на Блэкленд-роуд демонстрировал все великолепие буйной летней растительности Бакхеда (к северу от Уэст-Пэйсес-Ферри). Ветки дубов, платанов, кленов, берез и сосен сплетались в живой балдахин, под которым стоял зеленовато-золотистый полумрак. Магнолии и самшит никогда еще не были такими пышными. Ровные бордюры агератума, армерий, бегоний и анемонов яркими цветовыми волнами обрамляли подстриженную траву на лужайке-«груди».

Теоретически Чарли отдавал должное этой роскошной флоре, но сейчас она не доставляла ему ни малейшего удовольствия. Скорее наоборот. Его газону, его деревьям, его кустам, цветам и траве не следовало устраивать такое шоу, когда хозяин в депрессии. В депрессии человек предпочитает свинцовые тучи, плотный туман, холода, ливни с градом.