Вернутся не все! Разведывательно-диверсионный рейд - читать онлайн книгу. Автор: Артем Рыбаков cтр.№ 79

Ну и на закуску – пункт шестой: «Строго соблюдать неприкосновенность от посягательства к расхищению государственного колхозного и личного имущества частных лиц!»

– Это какой же такой «дефективный менеджер» придумал? Неужто инициатива местных бывших товарищей, а ныне – «херов»? – Ударение я сделал на последнем слоге, демонстрируя свое отношение к «перекрасившимся».

– Не-е, – протянул Тотен, – никакой инициативы! Всё педанты в сером уже придумали. Хозяйственная команда «Бунцлав» [14] .

– Что за зверь?

– Аллах его знает, мне до этого ничего, кроме названия, не попадалось. Да и то там была хозкоманда «Белгард». Я больше по наитию переводил, – признался друг. – Что такое Wi Fu Stab «Ost», знаешь?

– Нет. Какой-то там штаб «Восток».

– «Штаб по управлению экономикой «Восток» – я только потому знаю, что давно про него читал, а тут бумага была подписана «Wi Kdo «Belgard», – то есть «экономическая или хозяйственная команда «Белгард». – О тонкостях перевода Демин мог говорить часами, так что пришлось его вернуть в основное русло разговора:

– А староста тут каким боком?

– Так он оттого в эти игры играет, что рассчитывает – при солдатах на постое можно часть хавчика заныкать или еще какое-нибудь послабление получить.

– Не скажи… Можно и вообще все потерять. Особенно если самогонки много.

– Ну, при старосте, довольно свободно говорящем по-немецки и сочувствующем рейху, эксцессов можно избежать.

– Ты сам-то в это веришь, а? Тут что, роту с офицерами поставят? Десяток тыловиков с унтером во главе воткнут, а какая дисциплина вдалеке от начальства, мы уже видели в лагере. Точнее – я видел, за колючкой сидючи, а ты в тот момент на свободе гулял. Добавь к этому бухло и грудастых крестьянок, и картинка выйдет замечательная. Ты не находишь?

– А местные про это откуда знают?

– То есть ты считаешь, что, когда их хрустальные мечты о европейском порядке разобьются о чугунность реальности, они мнение свое изменят?

– Не уверен… – Алик задумчиво почесал в затылке. – Этот староста, похоже, из идейных…

– Не понял?

– Он мне такую «телегу» толкнул про превосходство немецкой организации и германского духа над русским варварством, что я, признаюсь, чуть ему в торец не прислал!

– Ого! И что, все на немецком?

– Так точно! Причем, по моим ощущениям, он эту речугу заранее написал и наизусть заучил, поскольку с языком Шиллера и Мюллера у него не то чтобы очень хорошо. То есть про погоду или там пиво он бодрячком, конечно, но вот насчет остального – не уверен.

– А он не фольксдойч?

– Ни разу! Акцент чисто русский и гораздо хуже, чем у тебя, к примеру. Да и у Сашки Люка произношение лучше, точно тебе говорю.

– А по моим ощущениям, этот Акункин здорово наблатыкался.

– Учитель он. А до того яростно интеллигентствовал – в газетах внештатником, критику писал. Он мне сам признался, что… – Тут Тотен остановился, очевидно, вспоминал. – «Искренне боролся с жидовской пропагандой, разоблачая в прессе жалкие потуги коммунистических писак»! Вот, дословно так сказал!

– А про то, как от коммунистов пострадал, не пел?

– И это тоже. Как без подобных заходов?

– Надо будет командиру намекнуть про гнилую сущность здешнего бугра. – С определенного момента к коллаборационистам я относился, пожалуй, хуже, чем к немцам. Нет, не когда дробь из бедра выковыривал, а раньше, еще в сарае. И пространные рассуждения своих современников про то, что «голод заставил» или «распознав преступную сущность советского режима…», значили для меня гораздо меньше того деда, прибитого к стене собственного дома, и прочих «подвигов». Тем более что ни одного опухшего с голоду среди помощников оккупантов я пока не видел. Мордатые и жирные они в большинстве своем были. Вон и у местного старосты щеки вполне за бульдожьи брылы сойдут. А если и попадались тощие, то тут водка с брагой постарались, а не комиссары.

Пока мы с Аликом точили лясы, личный состав привел себя в относительный порядок, и бойцы вернулись к «казарме». Но никто к столу с радостными криками не ломанулся, стояли у машин чуть ли не по стойке «смирно» – видимо, Фермер накачал ребят как следует.

– Ну что, пойдем, выручим конспираторов? – предложил Тотен, тоже обративший внимание на неудобняк.

Вместо ответа я встал и направился к нашим. Алик, однако, обогнал меня и зычно скомандовал:

– Antreten! [15] – одновременно изобразив жестом команду «Собраться», облегчая не сильно знавшим вражескую мову понимание.

– А чего не «Angetreten»? – тихонечко подколол я его.

– Знаешь чего, дорогой друг? Шел бы ты лесом, личный состав по стойке «смирно» перед обедом строить! – огрызнулся он, хотя причина была в другом. Дело в том, что разницу между двумя командами даже мне, достаточно подкованному с лингвистической точки зрения, пришлось натужно заучивать, а что говорить о наших бойцах, многие из которых иностранную речь впервые на войне услышали? А ведь разница между командами с уставной точки зрения довольно существенная – по первой нужно построиться, но по стойке «вольно», а вот вариант, предложенный мной, предполагал стойку «смирно». И всего в один слог разница!