Вернутся не все! Разведывательно-диверсионный рейд - читать онлайн книгу. Автор: Артем Рыбаков cтр.№ 175

– А, Леха, это заметки по оперработе. Хорошо, что мне принес, – немного лениво поблагодарил я Зельца. Но вот пальцы, пока я засовывал убойную тетрадку в свой рюкзак, у меня подрагивали. – Где нашел-то? – повторил я свой вопрос.

– В классе, на подоконнике. Александр Сергеевич, похоже, в ней что-то писал, когда… – голос Дымова дрогнул, – немцы напали.

Мысли, появившиеся у меня в голове, были сплошь непечатные, поскольку представить себе последствия нахождения такой бумаги сотрудниками немецкой полиции я мог лишь отчасти, но при этом масштаб этих самых последствий виделся где-то между взрывом вулкана Кракатау и падением астероида, прикончившего динозавров. Логика действий Сергеича иногда меня вырубала напрочь. Особенно когда на следующей странице я обнаружил довольно подробный отчет о том, как немцы ликвидировали партизанское движение на Смоленщине в сорок втором. Не на всей, конечно, а конкретно в районе Дорогобужа. Причем приведены имена как с той, так и с другой стороны. Немцам такая «телега» в самый раз будет, ну узнают про господина Бишлера [109] пораньше и «Команду охотников Востока» сколотят не в июне, а, скажем, в апреле или мае, а вот нашим ее даже переслать нельзя, поскольку что делать с пока еще товарищами Доберко и Шараповым, в настоящий момент исправно тянущими службу в советских частях? Причем первый, если судить по Сашиным заметкам, нашим большую пользу дважды принесет: как командир батальона регулярной Красной Армии и после, как начальник разведывательного отдела партизанской дивизии «Дедушка». Да и второй – не хрен с горы, а до попадания в немецкий плен занимал совсем нескромную должность начальника Особого отдела во 2-м кавкорпусе Белова. Вот их как, заранее заложить или подождать? Помню, по схожему поводу мы даже как-то заспорили с Казачиной чуть ли не до мордобоя, Ванька чуть до истерики не дошел, требуя, чтобы мы сообщили в Москву о будущем предательстве Власова. И никакие доводы, что сейчас генерал-лейтенант воюет себе спокойненько под Киевом и никуда перебегать даже не планирует, нашего взрывного товарища убедить не могли…

Еще раз поблагодарив Алешу за бдительность, я принялся прикидывать, что делать с внезапно свалившимся «счастьем», и не заметил, как провалился в сон. Последней связной мыслью было обещание самому себе непременно свалить эту головную боль на командира…

Деревня Аболонье Духовщинского района Смоленской области, РСФСР, 27 августа 1941 года. 13.30

Последние трое суток были для Клауса фон Шойбнера, пожалуй, самыми трудными за все время армейской службы. Ко всем обычным и, можно даже сказать, привычным трудностям и проблемам добавилась всего лишь одна, но любой военный, хоть раз переживший ее, скажет, что она может перевесить все остальные.

«Отступление!» – это слово как будто было огненными буквами написано на небе, и сполохи от пламенеющей призрачной надписи искажали картину окружающего мира до неузнаваемости.

Куда подевался привычный армейский порядок, помноженный на немецкую аккуратность и педантичность? Только за первые двенадцать часов русского наступления их колонна получила семь взаимоисключающих приказов! Вначале, буквально через полчаса после окончания русской артподготовки, незнакомый гауптман попробовал погнать ездовых в окопы для затыкания разрыва в обороне, но спустя пятнадцать минут уже майор направил их к корпусному артскладу для организации спешного подвоза боеприпасов на передовую. Потом, когда они, с трудом сдерживая беснующихся от близких разрывов лошадей, прибыли к заваленному еще тлеющими углями пустырю, совсем недавно бывшему теми самыми складами, их перехватил летчик с двумя «птичками» обер-лейтенанта на алых петлицах и приказал помочь передислоцировать батарею «флаков», где после русского артналета остались четыре рабочие пушки, но ни одного тягача. Этот приказ был также отменен, поскольку стоило прицепить упряжь к зениткам, как прибыл вестовой из штаба корпуса с сообщением о запрете передислокации, поскольку орудия зенитной батареи уже включили в план обороны Духовщины. Все закончилось тем, что оставшиеся в строю семь повозок и двенадцать человек личного состава оказались в распоряжении госпиталя и под руководством ассистентартца [110] с плотно забинтованной головой отошли на пятнадцать километров к западу, вывозя тяжело раненных офицеров.