Голоса летнего дня - читать онлайн книгу. Автор: Ирвин Шоу cтр.№ 32

— Вы с вашими друзьями, видно, забыли о тех шести миллионах истребленных… — пробормотала сквозь гул возмущенных голосов Пегги. — А вот мистер Грогейм — не может.

Ярость и страсть, звеневшие в голосе жены, смутили Федрова. Сам он верил в полезность лишь тех споров, в ходе которых достигалась какая-либо практическая цель. И осуждение взглядов несчастной миссис Хьюмс вряд ли стоило таких эмоций. К тому же он, что, возможно, было довольно глупо с его стороны, вдруг почувствовал, что Пегги бросает тем самым вызов ему. Ему, мужчине, вместо которого вынуждена сейчас сражаться за дело и принципы, которые касались его, и только его.

Он также удивился, что Стэффорд, будучи хозяином, не вмешался, не положил разом конец этому дурацкому спору. Стэффорд сидел, откинувшись на спинку кресла, слушал, но сам никакого участия в разговоре не принимал. Видимо, он был не против, чтобы миссис Хьюмс получила хороший урок.

— И тем не менее, — упрямо продолжала миссис Хьюмс, — я просто хочу предупредить вас о том, что происходит. У меня есть свои источники информации, которые все вы, конечно, отвергаете. Я не имею ни малейшего понятия о том, кто из сидящих здесь еврей, а кто — нет. За исключением, разумеется, нашей милой и дорогой Ли. Но все вы, ньюйоркцы, не имеете ни малейшего представления о том, что происходит в стране.

— Кэрол-Энн, — вежливо обратился к ней Стэффорд и поднялся. — Думаю, на этом пора бы и закончить.

Но ставшая центром внимания — наверное, впервые со дня свадьбы — и окончательно закусившая удила миссис Хьюмс вовсе не собиралась так легко сдаваться.

— Ведь все вы, — сказала она, обращаясь к Стэффорду и его гостям, — восхищаетесь совсем не теми людьми. Браните Папу Пия, который спас всех нас от коммунизма, и одобряете Папу Иоанна, который некогда сам был коммунистом…

— Кэрол-Энн, прекратите валять дурака! — резко одернула ее Ли.

— Знаю, всем вам хочется, чтобы я заткнулась! — воскликнула миссис Хьюмс. — Но говорю я это для вашей же пользы. И все эти ваши путаные идейки насчет негров…

«Ну вот вам, — подумал Федров. — Приехали. От Аушвица к Миссисипи одна прямая дорога».

— Слышу, слышу это каждое лето, — продолжала миссис Хьюмс. — Да я сама с Юга, уж кому, как не мне, знать этих негодяев! Да они и сами ни за что не захотят жить с вами по соседству. Они вас терпеть не могут, им вовсе не хочется быть рядом. Они считают, что и пахнем мы как-то не так, по-другому. А мы, в свою очередь, считаем, что это от них пахнет не так.

— Кэрол-Энн, дорогая, — сказал Стэффорд. Наклонился и легонько чмокнул ее в лоб. — От тебя пахнет просто божественно! — Затем с серьезно-шутливой миной он обратился к окружающим: — Но лично я знал нескольких негров, от которых тоже пахло божественно. Лена Хорн, Дайян Кэрролл, Джозефина Бейкер…

— Ты надо мной насмехаешься, Джон, — плаксиво протянула миссис Хьюмс. Затем обернулась к гостям, которые, уже стоя, растерянно наблюдали за этой неловкой сценой. — Я люблю всех вас, — сказала она. — Все вы замечательные, интересные люди. И я просто счастлива проводить лето в вашем обществе. И я не хочу, слышите, не хочу, чтобы кто-то из вас пострадал!.. Нет, Джон, — с достоинством обратилась она к Стэффорду, — не надо меня останавливать!.. Я иду спать. Наверное, я слишком эмоциональна и впечатлительна, чтобы вести такие споры. Доброй ночи, мои дорогие, милые, хорошие… — И она вышла из комнаты со слезами на глазах. Мать Стэффорда, цветущая полная дама, тяжело вздохнула. И подняла глаза на сына, ожидая знака. Стэффорд еле заметно кивнул, мать поднялась, беспомощно взмахнула пухлой ручкой, прощаясь с гостями, и вышла следом за миссис Хьюмс, чтобы догнать ее на лужайке в саду, проводить до дома и удостовериться, что она благополучно улеглась спать.

Секунду-другую в комнате царила гробовая тишина, затем Стэффорд сказал:

— В библиотеку уже подали коньяк и кофе. Прошу!

За кофе с коньяком между гостями вновь завязался оживленный разговор — о предстоящих выборах, об инциденте с миссис Хьюмс и пьесе «Депутат», чем, собственно, и закончились те несколько неприятных минут в истории долгого лета. Закончились для всех, кроме Луиса. Пока шли споры, он не произнес ни слова. Сидел, лениво развалившись в кресле, и не сводил с миссис Хьюмс задумчивого и немного удивленного взгляда все то время, что она разорялась. Точно не вполне верил тому, что слышат его уши, точно ждал, что она наконец рассмеется и во всеуслышание объявит, будто это была лишь шутка. Куда только девались обычно безупречные манеры Луиса, стоило ему столкнуться с непривлекательной женщиной! Обычно вежливый и мягкий, он становился с такими дамами резок и насмешлив, особенно если отсутствие шарма у этих особ сочеталось еще и с глупостью. В тот уик-энд он гостил у Федровых и, вернувшись с Бенджамином и Пегги домой, выпил и остался внизу, в гостиной, в то время как остальные члены семьи отправились наверх спать.

Уже засыпая, Федров услышал внизу стрекот пишущей машинки. И удивился, чем это занимается Луис в столь поздний час.

Выяснилось это наутро. Проснулся Бенджамин рано и спустился к завтраку, где его уже ждали дети. Рядом с его прибором лежал конверт. Он вскрыл его. Внутри находился листок бумаги. На нем был аккуратно напечатан следующий текст:

Из форта Самтера [22] Кэрол-Энн Хьюмс и обратно!

Жила-была леди по имени Хьюмс,

И, судя по слухам,

Невиданным нюхом

Господь наделил эту дамочку Хьюмс!

Нюхнув всего раз,

Могла выдать тотчас

Всю разницу между французом и негром,

Китайцем и белым, марксистом, баптистом,

Слоном, бегемотом и даже

Вонючим — и очень! — енотом!

Федров рассмеялся. Дети перестали болтать и вопросительно уставились на него через стол.

— Чего смеешься, а, пап? — спросил Майкл.

— Да над запиской, которую оставил мне дядя Луис, — ответил Федров.

— А можно почитать? — спросил Майкл.

Федров замялся.

— Ну, это сугубо личное послание, — ответил он.

— Жалко, что ли?.. Может, мне тоже хочется посмеяться! — канючил Майкл.

— Подобные шутки только для посвященных, — отрезал Федров.

— А может, я тоже посвященный, — не отставал сын.

— И я! — пропищала дочурка Бенджамина, зачерпывая ложкой кукурузные хлопья.

— Но не настолько, дорогие мои мальчики и девочки, — сказал Федров. Аккуратно сложил листок со стихами и сунул его в карман. Ему не хотелось, чтобы это произведение попало в чьи-то чужие руки. Чем быстрее забудутся события прошлой ночи, тем лучше для всех.

Откуда ему было знать, что Луис сделал еще две копии этого лимерика?.. Только к концу недели выяснилось, что брат послал одну из копий Стэффорду, а вторую, по совершенно непостижимой для Бенджамина причине, — самой миссис Хьюмс.