Прекрасный хаос - читать онлайн книгу. Автор: Ками Гарсия, Маргарет Штоль cтр.№ 41

Лишним доказательством являлась наша собственная кухня. Раньше Эмма имела связь с нашей старой плитой практически на клеточном уровне. Если, к примеру, она что-то задумывала, то плита незамедлительно воплощала ее желание в жизнь. А сейчас Эмма замкнулась в себе и не собиралась выбираться на белый свет. Мне оставалось только биться над проблемой и пытаться соединить все части мозаики в единое целое. А строил я свои предположения на основании наиболее привычного Эмме языка — готовки.

Подсказка номер один: резиновая курица. Она оказалась весьма полезной подсказкой для определения состояния ума и временных рамок, почти как степень трупного окоченения жертвы для полицейского. Как ни крути, а Эмма славилась на три округа своей курицей с клецками! Если она умудрялась приготовить резиновую птицу, это означало следующее: а) она встревожена, б) занята. Ведь Эмма не просто забыла вынуть сковороду из духовки, но у нее еще и не было времени сразу же заняться ею. В итоге курица слишком долго томилась, а потом валялась без толку на охладительной решетке. Она страдала без Эммы, как и все мы. Мне необходимо узнать, где она пропадает и что ее гложет.

Подсказка номер два: полное отсутствие пирогов. Эмма перестала печь, она отказалась даже от своих знаменитых лимонных меренг. И я сразу сделал новые неутешительные выводы: а) она не разговаривает с великими предками, б) и, конечно, не общается с дядюшкой Эбнером. Я не заглядывал в бар, но отсутствие там бутылки «Джек Дэниелс» наверняка бы подтвердило мою гипотезу насчет дядюшки Эбнера. Неужели бокор так повлиял на Эмму?

И, наконец, подсказка номер три. Чай был неимоверно переслащен, поэтому: а) Сестрам удавалось прошмыгнуть на кухню и подсыпать в кувшин сахара (кстати, и соли в подливку), б) Эмма постоянно забывала, сколько ложек она положила в чай, или я свихнулся.

Вероятно, все три мои гипотезы одинаково верны, но Эмма что-то задумала, и я намеревался узнать, что именно. Даже если мне придется лично задать вопрос бокору.

И еще песня привязалась! С каждым днем она звучала у меня в голове все чаще, как будто она попала в хит-парад, и все радиостанции принялись наперебой крутить ее сутки напролет.

Восемнадцать лун повергнут в страх

Смертных. Те кричат, обращаясь в прах,

Тот, кто тьмой сокрыт, жизнь не узнал —

Королева демонов правит бал.

Королева демонов? Хватит! После того как песня, в которой говорилось о вексах, сбылась почти дословно, я не хотел даже размышлять о королеве демонов. Надеюсь, мама перепутала ее с какой-нибудь местной красоткой.

Но в глубине душе я знал, что песни никогда не врут.

В общем, я старался не думать о потусторонних угрозах, но меня преследовали страхи. Кроме того, постоянные кошмары донимали меня с новой силой. Здесь и объяснять нечего: ведь ночью меня можно было застать врасплох, да и не только меня.

Даже под защитой надежных стен Равенвуда Лена тоже подвергалась опасности. Ее мать продолжала посылать ей черные метки. Перед глазами вспыхнуло оранжевое пламя, и я понял, что Лена прикоснулась к предмету из шкатулки Сэрафины…

…Яркие языки вырывались из газовой комфорки, создавая на поверхности плиты ослепительно прекрасный горящий круг. Сэрафина смотрела на него как завороженная, напрочь забыв о стоящем на столе чайнике. Тут не до ужина!.. Огонь поглощал все ее существо. В нем была заключена энергия — сила, которой подвластны законы мироздания. Он уничтожит километры леса в считаные минуты, и ничто его не остановит.

Сэрафина изучала эту стихию уже несколько месяцев: в теории — по научно-популярным передачам, и на практике — по выпускам новостей. Она вообще перестала выключать телевизор, начала использовать свои способности и учиться вызывать огонь. Ничего страшного, просто маленькие костры в лесу, как в походе. Совершенно безопасно.

Примерно тогда же Сэрафина стала слышать голоса. Наверное, именно они внушили ей желание смотреть на пламя… Однажды Сэрафина стирала белье, и вдруг у нее в голове зазвучал шепот:

«Ты влачишь никудышное, жалкое существование. Чем такая жизнь лучше смерти? Ты отказываешься от величайшего дара, доступного чародеям, — от силы убивать и разрушать, используя в качестве оружия воздух, которым мы дышим. Темный огонь ждет тебя. Он даст тебе свободу».

Сэрафина уронила корзину с бельем. Голос принадлежал кому-то чужому и пугал ее.

«Величайший талант, доступный чародеям».

Дар фурии катаклизмов. Его получают природные феи, когда превращаются в темных. А Сэрафина уже изменилась. Отражение золотистых глаз в зеркале служило ей постоянным напоминанием, хотя она избегала зеркал.

Она предпочитала не снимать темные очки, хотя Джон заверял ее, что ему все равно, какого цвета у нее глаза.

— Может, от них в этой дыре будет светлее, — заявил он, оглядываясь по сторонам в их крошечной квартирке.

Верно. Здесь был минимум удобств: разбитая плитка и осыпающаяся краска, неработающее отопление и перебои с электричеством. Сэрафина никогда не ныла, поскольку из-за нее они были вынуждены жить в таких условиях. Кто сдаст приличную квартиру двоим подросткам? Хотя они могли бы позволить себе укрытие и получше — Джон неплохо зарабатывал. Но пока они довольствовались малым. И, между прочим, у них всегда есть что сдать в ломбард: ведь Джон способен сделать так, чтобы вещи исчезали у людей прямо из карманов или с витрин магазинов. Он — эфемер, как большинство величайших фокусников и воров за всю историю человечества. Ему, светлому чародею, приходилось использовать свой дар недостойным образом, чтобы прокормить их обоих.

А голоса не утихали.

«Если ты бросишь его, то он будет показывать свои салонные трюки и производить впечатление на смертных девушек. А ты, наконец, займешься тем, для чего появилась на свет».

Она пыталась их заглушить, но их слова оставляли после себя тень, иллюзорный образ, постоянно преследовавший ее. Стоило посмотреть на огонь — как сейчас, — и голоса начинали звучать все громче. Не успела она и глазом моргнуть, как вспыхнуло кухонное полотенце. Темные края судорожно сворачивались, словно корчащееся от страха животное. Сработала сигнализация. Сэрафина схватила полотенце и принялась бить им по полу, пока огонь не потух, оставив после себя лишь одинокие струйки дыма. Она уставилась на обугленную ткань и зарыдала. Надо выкинуть его, чтобы Джон ничего не заметил. Она никогда не должна рассказывать ему о голосах. Пусть все останется тайной.

Ведь секреты есть у всех, правда?

Она никому не причинит вреда.

Я сел на кровати, озираясь по сторонам. Несмотря на удушающую духоту, окно было закрыто. У меня по спине ручьями тек пот. Конечно, никакие ставни не остановят Абрахама, но так мне было немного спокойнее.

Внезапно мной овладело необъяснимое чувство тревоги. Когда раздавался шорох или скрипела ступенька, я вздрагивал и таращился во тьму. Вдруг оттуда выскочит Абрахам? Но темнота была как всегда абсолютно непроглядной.