Последнее искушение Христа - читать онлайн книгу. Автор: Никос Казандзакис cтр.№ 61

Они все шли и шли. Между тем вверху, на небе, собрались тучи и лик земной потемнел: в воздухе пахло дождем.

Они добрались до первого селения у подножия священной горы предков Гаризим. На краю селения находился старый-престарый колодец Иакова, окруженный финиковыми пальмами и тростником. Праотец Иаков приходил сюда за водой, чтобы напиться самому и напоить овец. Каменный край колодца был глубоко изъеден веревками, тершимися о него на протяжении многих поколений. Иисус устал, его сбитые о камни ноги кровоточили.

— Я устал и останусь здесь, — сказал он. — Вы же сходите в селение и постучитесь в двери домов — может быть, найдется добрая душа, которая подаст нам кусок хлеба. А если к колодцу придет за водой какая-нибудь женщина, мы и жажду утолим. Уповайте на Бога и на людей.

Пятеро отправились было в путь, но затем Иуда передумал.

— Я не пойду в нечестивое селение, — сказал он. — Не стану есть оскверненный хлеб. Подожду вас под этой смоковницей.

Тем временем Иисус прилег в тени тростниковых зарослей. Его мучила жажда, но колодец был глубок — как из него напиться? Он опустил голову и погрузился в раздумья. Трудный путь избрал он себе, тело его было слабым, усталость одолевала его, он уморился и не имел сил даже на то, чтобы собраться с духом. Бывало, он уже падал ниц, но тут Бог снова приходил к нему, словно легкий свежий ветерок, тело его снова набиралось сил, поднималось и устремлялось вперед… Доколе? До смерти? Или еще далее — и после смерти?

И пока он размышлял о Боге, о людях и о смерти, тростник вдруг всколыхнулся, и молодая женщина, в браслетах и серьгах, с кувшином на голове, подошла к колодцу. Из зарослей тростника Иисус наблюдал, как она поставила кувшин на край колодца и принялась разматывать принесенную с собой веревку, чтобы опустить ведро вниз, зачерпнуть воды и наполнить кувшин. Жажда его возросла.

— Госпожа, — сказал он, выходя из зарослей. — Дай мне напиться.

Его внезапное появление испугало женщину.

— Не бойся, — сказал Иисус. — Я добрый человек, мучимый жаждой. Дай мне напиться.

— Возможно ли это? По твоей одежде видно, что ты галилеянин, — как же ты дерзнул просить воды у самаритянки?

— Если бы ты знала, кто говорит тебе: «Госпожа, дай мне напиться», ты бы пала в ноги ему и просила, чтобы он дал тебе испить воды живой.

Женщина удивилась:

— У тебя нет ни веревки, ни ведра, а колодец глубок. Как же ты зачерпнешь воды, чтобы дать мне напиться?

— Всякий пьющий из сего колодца возжаждет опять, — ответил Иисус. — Кто же будет пить воду, которую я дам ему, тот не будет жаждать вовек.

— Господи, — сказала тогда, женщина, — дай мне этой воды, чтобы не иметь мне жажды вовек и не приходить сюда к колодцу каждый день.

— Пойди позови мужа своего, — сказал Иисус.

— Нет у меня мужа, Господи.

— Правду ты сказала: ибо было у тебя доныне пять мужей и тот, которого ты имеешь ныне, не муж тебе.

— Ты пророк, Господи? — воскликнула изумленная женщина. — Откуда ты все это знаешь?

Иисус улыбнулся:

— Может быть, ты хочешь о чем-то спросить меня? Говори смело.

— Об одном хочу спросить тебя, Господи. Скажи мне: до сих пор отцы наши поклонялись Богу на этой святой горе Гаризим, ныне же вы говорите, что только в Иерусалиме должно поклоняться Богу. Где же правда? Где пребывает Бог? Просвети меня.

Иисус молча опустил голову. Эта грешная женщина, которой не давали покоя мысли о Боге, глубоко взволновала сердце его. Он искал доброе слово, которое будет приятно ей, которое утешит ее.

Вдруг он поднял голову, лицо его сияло.

— Глубоко в душе своей сохрани слово, которое я скажу тебе, женщина. Наступит, уже наступил день, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме люди будут поклоняться Богу. Бог есть дух, и поклоняющиеся духу только в духе должны поклоняться.

Женщина пришла в смятение, склонила голову и с тревогой посмотрела на Иисуса.

— А может быть, это ты? — тихо спросила Она дрожащим голосом. — Может быть, ты и есть Тот, Кого мы ожидаем?

— Кого вы ожидаете?

— Ты сам то знаешь. Зачем ты хочешь, чтобы я назвала имя Его? Ты ведь знаешь, что уста мои грешны.

Иисус опустил голову на грудь, словно прислушиваясь к сердцу и ожидая от него ответа, а женщина склонилась к нему в тревожном ожидании.

Их молчаливое смятение прервали радостные голоса: показались ученики, с ликованием несущие хлеб. Увидав рядом с Учителем женщину, они остановились неподалеку. Иисус обрадовался: их появление помогло ему уйти от ответа на пугающий вопрос женщины. Кивком он велел товарищам подойти ближе.

— Идите сюда, — позвал Иисус. — Бог послал добрую женщину, чтобы она набрала воды утолить жажду нашу.

Товарищи подошли, только Иуда продолжал держаться поодаль, не желая пить самаритянскую воду и тем самым подвергаться скверне.

Самаритянка наклонила кувшин, и ученики утолили жажду. Затем она снова наполнила кувшин, пристроила его у себя на голове и, погруженная в раздумья, молча направилась в селение.

— Учитель, кто эта женщина? — спросил Петр. — Ты беседовал с ней так, будто вы знакомы уже много лет.

— Это одна из моих сестер, — ответил Иисус. — Я попросил у нее воды, и она утолила жажду мою.

Петр почесал свою твердолобую голову.

— Не понимаю, — сказал он.

— Ничего, — Иисус погладил друга по седым волосам. — Мало-помалу ты поймешь, это придет со временем, не торопись. А теперь давайте есть и пить!

Они расположились под финиковыми пальмами, и Андрей принялся рассказывать, как они вошли в селение и стали просить милостыню. Стучались в двери, но их с улюлюканьем гнали от одного дома к другому. Только на другом краю селения какая-то старушка приоткрыла дверь, внимательно осмотрела улицу и, убедившись, что там нет ни души, воровато протянула им хлеб и тут же захлопнула дверь. «Мы схватили его и пустились во весь дух!»

— Жаль, что мы не знаем имени старухи, чтобы помянуть его перед Богом, — сказал Петр.

Иисус засмеялся:

— Не печалься, Петр, — Богу оно известно. Иисус взял хлеб, благословил его, поблагодарил Бога, пославшего старуху, которая дала им хлеб, а затем разделил его на шесть больших кусков но числу товарищей. Но Иуда отодвинул посохом свою долю и отвернулся.

— Я не ем самаритянского хлеба и свинины, — сказал он. Иисус не стал возражать. Он знал, что эта душа сурова и нужно время, чтобы она смягчилась. Время, умение и много любви.

— А мы поедим, — обратился он к остальным. — Самаритянский хлеб становится галилейским, если его едят галилеяне, а свинина становится человеческой плотью, если ее едят люди. Итак, во имя Бога!

Четыре товарища засмеялись и с удовольствием принялись за еду. Самаритянский хлеб оказался вкусен, как и всякий хлеб, и они поели всласть, а затем устало скрестили руки на груди и уснули. Только Иуда бодрствовал, ударяя палицей о землю, словно подвергая ее наказанию.