Да здравствует фикус! - читать онлайн книгу. Автор: Джордж Оруэлл cтр.№ 31

– Сэ-эр? – требовательно протянул он, подхватив поднос.

Ну! Наплевать на этих хамов, говори: «Пиво и бутерброды». Увы, храбрость испарилась. Как бы случайно Гордон опустил руку в карман удостовериться, что монеты на месте (должно было остаться семь бобов и десять пенсов). И, разумеется, официант заметил этот жест; лакейские глаза, казалось, умели даже сквозь карман пересчитать твою наличность.

Стараясь придать голосу уверенность, Гордон сказал:

– Нам бы хотелось ланч.

– Лэ-энч, сэр? Дэ-э, сэр. Прэйшу вас.

Черноволосый, с очень гладкой бледной кожей, смотрелся молодой пригожий официант российским князем, хотя прекрасно сидевший на нем костюм выглядел так, как будто обладатель не снимал его даже на ночь. Скорее всего, англичанин, полагавший иностранный акцент непременным атрибутом своей профессии. Гордон и Розмари покорно пошли за ним в обеденный зал на застекленной террасе. Промозглый куб из зеленоватого стекла создавал полное впечатление аквариума с холодной затхлой водой. Эффект значительно усиливался видом и запахом речной влаги. На каждом столике букетик искусственных цветов, а у одной из стен, словно образчик безрадостной подводной флоры, всякая глянцевая зелень: пальмы, аспидистры, фикусы. В жару такое помещение могло бы выглядеть достаточно отрадно, но сейчас, когда зимнее солнце к тому же скрыли облака, тут просто выть хотелось от мрачной сиротливости. Уселись; подавленная не меньше Гордона, Розмари отважилась скорчить гримасу в спину отошедшего официанта:

– Я за свой завтрак сама заплачу, – шепнула она через стол.

– Нет, ни за что.

– Кошмарная стекляшка! И накормят наверняка дрянью, не надо было нам…

– Ш-ш!

Официант вернулся и, вручив мятый листок меню, зловеще воздвигся рядом. Гордону стало трудно дышать: если у них стандартный завтрак по три боба и даже по полкроны, это конец! Стиснув зубы, он посмотрел в колонку цен – уф, слава богу, свободный выбор. Самое дешевое – холодное мясо с салатом, по полтора боба. Он сказал, вернее пробормотал:

– Мясо холодное, пожалуйста.

Тонкие брови официанта вскинулись, изображая удивление.

– Мьяссо и все, сэ-эр?

– Да, пока хватит.

– И ничего другого, сэ-эр?

– Ну, хлеб, конечно. Хлеб, масло.

– А кэкой-нибудь су-уп, сэ-эр?

– Супа не надо.

– А кэкую-нибудь рыбу, сэ-эр? Одно мьяссо?

– Ты хочешь рыбу, Розмари? Не стоит? Нет, не надо рыбы.

– А из зэкусок, сэ-эр? Кэк, одно мьяссо?

Гордон силился сохранять спокойствие. Никто и никогда не вызывал у него такой ненависти.

– Мы позовем вас, если что-то еще понадобится.

– А что будете пьить, сэ-эр?

Сказать «пиво» смелости не хватило. Требовалось спасать престиж.

– Дайте мне карту вин, – коротко бросил Гордон.

Официант доставил еще один мятый листок. Цены безумные, однако в самом низу значился некий столовый кларет без названия за два и девять. Быстро подсчитав в уме (едва-едва!), Гордон чиркнул ногтем по строчке с кларетом:

– Бутылку вот этого, пожалуйста.

Брови официанта вновь взлетели. Он позволил себе съязвить:

– О, целую бутылку, сэ-эр? Не желаете ли полбутылки?

– Бутылку, – холодно повторил Гордон.

Чуть качнув головой и выразив этим бездну презрения, официант ушел. Невыносимо! Гордон поймал взгляд Розмари. Ну вот, удалось все-таки поставить наглеца на место. Минуту спустя появился официант, неся безымянный кларет за горлышко в опущенной руке, как нечто не совсем пристойное. Мечтая отомстить, Гордон потрогал бутылку и нахмурился:

– Красные вина так не подают!

– Сэр? – на миг, лишь на миг, опешил официант.

– Холодное как лед. Возьмите и согрейте.

– Да, сэ-эр.

Триумф не удался. Официант без малейшего смущения – греть такое вино? – унес бутылку, демонстрируя всем видом, как позорно заказывать дешевку да еще шум поднимать.

Безвкусные ломтики мяса мало походили на еду, в булочках, хоть и черствых, зубы вязли. Казалось, все пропитано речной водой. Уже не удивило, что кларет тоже отдавал на вкус болотной жижей. Но свое великое дело алкоголь сотворил. Бокал, еще полбокала, и на душе стало повеселей. Торча в дверях дабы кривой ухмылкой отравлять им существование, официант сначала преуспел. Но Гордон развернулся к нему спиной и в самом деле почти забыл о нем. Винные градусы вернули мужество. Разговор пошел легче, голоса зазвучали громче.

– Смотри-ка, – кивнул Гордон за окно, – те лебеди попрошайки от нас не отстали.

Действительно внизу по зеленой воде скользила туда-сюда парочка белых лебедей. Вновь выглянуло солнце, и угрюмый аквариум мягко, красиво засветился. Радость вновь вернулась. И опять они весело болтали, словно не было поблизости никаких официантов. Гордон снова налил вина, глаза их встретились. «Да, я согласна, – ласково смеялись ее глаза, – ну что, доволен?» На мгновение ее колени поймали, сжали его колено. Гордон почувствовал, как внутри что-то дрогнуло и растеклось волной сладостной нежности. Она! Его желанная подружка. И сегодня, когда они найдут укромный уголок, ее тело примет его, будет ему принадлежать. Все утро думая об этом, он уверенно ощутил – не пройдет часа, и она, обнаженная, окажется в его объятиях. Гревшимся в теплых солнечных лучах, неотрывно глядевшим друг на друга, им казалось, что все уже произошло. Возникла необыкновенная, сокровенная близость. Только сидеть бы так, глаза в глаза. И они просидели так около получаса, обсуждая им одним интересную, важную ерунду. Гордон даже забыл про гнусный, дочиста разоривший его ланч. Но вот на солнце набежало облако, зал потускнел, и они встрепенулись – пора уходить.

– Счет, – вполоборота бросил Гордон.

Официант не замедлил метнуть последнюю стрелу с ядом.

– Уже, сэ-эр? Кэк, даже бэз коффе, сэ-эр?

– Без кофе. Счет.

Ретировавшись, лакей выплыл со сложенным на подносе узким белым листочком. Гордон развернул – шесть шиллингов и три пенса! Практически весь его капитал, в кармане семь и десять! Примерно он, конечно, представлял, но точная цифра сразила. Он встал, выгреб свою наличность. Бледнолицый молодой официант искоса цепко глянул на жалкую горстку монет. Тихонько сжав локоть Гордона, Розмари дала понять, что хочет оплатить свою долю. Гордон не отозвался; отсчитал шесть бобов три пенса и, уходя, кинул лакею на поднос еще шиллинг. Брезгливо взяв монетку, тот повертел ее и, словно нехотя, кинул в жилетный кармашек.

По коридору Гордон шагал растерянный, ошеломленный. Разом, бездарно все спустить за пару черствых ломтиков мяса и бутылку скверного пойла! Жуть какая-то! Черт его дернул сунуться в хамский отель! Теперь и чай уже не выпить, и сигарет осталось только шесть, а ведь еще обратная дорога и вообще мало ли что. С семью пенсами! Дверь позади захлопнулась, как будто их выставили вон. Настроение резко упало. Свежий воздух быстро выстуживал тепло душевной близости. Розмари молча, напряженно шла впереди, уже не веселясь, волнуясь из-за того, на что вдруг расхрабрилась. Гордон смотрел, как проворно шагают ее стройные ножки. Так долго он хотел ее, но когда страстное желание вот-вот должно было исполниться, это не слишком вдохновляло. То есть, конечно, он желал, он продолжал желать, но только поскорей бы уже закончилось. Восторг свободного любовного порыва угас. Поразительно, как сшиб его этот поганый счет, и вместо утренней блаженной беспечности опять терзания из-за денег. Придется сознаться, что он не может даже билет в автобусе купить, придется занять у нее, снова придется сгорать от стыда. Остаток куража держался лишь остатком винных градусов.