Темная сторона города - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Аренев, Василий Щепетнев, Тим Скоренко, и др. cтр.№ 78

Слева от входа, в углу, огороженном асбестовыми плитами, стояла обыкновенная низенькая буржуйка, багровые щели очерчивали дверцу топки и поддувала. На плите эмалированный чайник плевался парком. Труба ломалась коленом в метре от плиты и тянулась наискось к центру помещения почти под самый потолок, до очередного колена, выводившего трубу наружу. Грубо сколоченные двухъярусные нары, заваленные тряпьем, располагались по обеим сторонам неширокого центрального прохода, в конце которого, у дальней торцевой стены, стоял колченогий стол с нехитрой утварью. Справа на гвоздях висели вороха одежды, под ними у стены зеленый ящик с крашенными в защитный цвет петлями: что-то военное. Вошек бы не подхватить, подумала Кира, но в целом было скорее уютно.

Вера протиснулась мимо нее и с грохотом водрузила пакеты с продуктами на стол, подвинув какие-то банки.

– Располагайся, – она небрежно указала рукой на нижнюю постель. – Спать здесь будешь. Я наверху, пацаны – напротив.

Лека быстро стрельнул глазами и отвернулся, острые плечики выражали испуг. Саймон плюхнулся на противоположные нары и забулькал пивом. Глаза с интересом поблескивали из тени желтоватыми тигриными искрами. Кира почувствовала себя в западне. Сомневаться не приходилось: Кыша умер на этом ворохе тонких, как промокашки, одеял. Она опустилась на топчан осторожно, словно на краешек свежей могилы. В спину потянуло погребом, Кира уставилась вперед в одну точку, живо представляя Кышу: ворот байковой рубахи в бело-синюю крупную клетку слегка распахнут, штанины не очень чистых спортивных штанов задрались, обнажив худые щиколотки, носы растоптанных кроссовок смотрят в разные стороны…

Она не была суеверной, да и пугливой ее никто бы не назвал, но ей вдруг пришла в голову абсурдная мысль: дети что-то замышляют. Разве Вера не нарочито громко разбирает сумки, равнодушно отвернувшись от всех? А Лека? Слишком уж долго он восхищается своими «обновками», притоптывая подошвами по дощатому полу, стараясь при этом не смотреть в сторону Киры. Саймон с вампирическими зубами старательно скрывался в сумерках, просочившихся сюда, казалось, прямо из романов Мейер – этакое игрушечное зло. Вот только ухмылка, прилепленная к этим зубам, выдавала опытного подонка…

А потом ее разобрал смех. Чушь все это! Молодая, здоровая, сильная женщина. Она может встать и уйти прямо сейчас, ничего не объясняя. И она засмеялась, но глубокие грудные звуки вышли жуткими, словно смеялся смертельно больной человек. Саймон подавился пивом, Лека метнулся под крыло к Вере, как цыпленок, и только последняя сохранила какое-то самообладание.

– У нее бывает, – объяснила она. – Ничего…

– Да? – кожа на лице Саймона приобрела зеленоватый оттенок. – А по темечку она не съездит? Во сне… И вообще, говорят, психи все заразные. В смысле, от них крыша едет и у здоровых…

– Не съездит, – сказала Вера. – Она тихая. Смеется только… и нюхает еще. На, держи свои мульти-пульти…

На колени Кире упал тюбик клея, она неловко подхватила его суетливым, жадным движением.

– Во! – хохотнул Саймон. – Глюконавтка, бля! Ну давай, давай, не стесняйся. Все ж свои…

– Пусть поест сперва, – Вере эта идея явно не понравилась.

– Ага, – поддакнул Саймон. – И потом все тут заблюет. Уж лучше пусть сейчас воткнется…

– Отстань! – Вера отвернулась к столу. – Давайте ужинать.

Кира отвернула колпачок тюбика. В этот момент это показалось хорошей идеей: она не хотела объедать ребятишек. Пусть сейчас у нее нет с собой документов, часов, телефона, ключей от квартиры, холодильника под боком и собственной ванны с горячей водой. Она одета в тряпье, в котором ремонтировала свою комнату, и выглядит полной идиоткой. Но это все маска, понарошку. У нее все есть, и еще будет много чего: дел, встреч, впечатлений, чувств, надежд, мечтаний, вполне достижимых целей и желания что-то сделать в этой жизни…

Она поднесла тюбик к носу. Саймон утратил к ней интерес, Лека следил, как Вера режет хлеб аккуратными тонкими ломтиками, и глотал слюнки. Вряд ли он ел что-нибудь с утра. Кира вспомнила свой завтрак: яичница с колбасой, кофе. На секунду ей стало стыдно за то, что она только изображает жизнь, которой живут эти дети. Маска бездомной дурочки едва держалась, словно ее неряшливо прилепили степлером и теперь скобки расшатались, разогнулись и вот-вот отвалятся. Казачок засланный, так твою!.. Дура набитая! Что ты хотела узнать?! Что Кыша умер в этом сарае? Ну, допустим, узнала. Дальше что? Эти дети перенесли его в другое место? Перенесли. Слишком здесь обжитое и удобное гнездышко, чтобы бросить убежище и искать-обустраивать другое. Вера или Саймон сняли с Кыши кроссовки и испачкали их в грязи перед гаражом? Ну, сделали они это! Не хотели они, чтобы их домик искали. И что? Где здесь состав преступления?! Лека, который наверняка думает о смерти, как о чудовище, забирающем людей куда-то в темноту, откуда не возвращается никто, начертил на стене название своего страха ржавым гвоздем? Пусть! Это же не какое-то жертвоприношение неведомому божеству, ему просто нужен детский психолог. Зачем ты здесь, Кира? Все, что тебе нужно сделать, – это отвести этих детей в детприемник. Как эта женщина, Инна Сергеевна. Пока они не закончили так, как Кыша: никому не нужными, сломанными куклами. Они должны учиться, спать в кроватях, регулярно питаться. Да, в детдоме не сахар, и она так жила, и убегала, и ненавидела серую, горькую жизнь, лишенную родительской заботы, защиты, любви. И каждую ночь старый карагач рассказывал страшные сказки, постукивая веткой в окно, словно умолял впустить его. Пусть так. Но это тот единственный шанс, который улица не даст никогда: Леку еще вполне могут усыновить…

Кира сильно потянула носом…

Испарения клея, холодные и острые, как вязальная спица, проломили носовой хрящ и застряли где-то над правой бровью под черепом. Кира опустила взгляд, капелька желтоватого и мутного, словно гной, клея нехотя выползла из носика, пьяно завалилась набок и соскользнула вниз. Черт. Черт!!!

Пальцы стали словно сосульки, к позвоночнику приложили лед. Кира сильно выдохнула, будто надеялась вытолкнуть из себя отравленный воздух до последней молекулы. Диафрагма трепетала, и выдох получился дрожащим, судорожным. Трое из десяти, подумала Кира, трое из десяти. Голову сдавило обручем, сердце подкатило к горлу. Трое из десяти, попробовавших нюхнуть, умирают сразу же…

Вера зачем-то протягивала ей громоздкий бутерброд с колбасой и сыром. Кира подтянула колени к подбородку, забираясь на топчан с ногами, и отодвинулась в глубину постели, пока не уперлась в дощатую стену.

– Ты чего? – Вера приподняла брови.

Кира замотала головой, звуки грохотали в ушах, словно камни, перетираемые в песок.

Трое из десяти…

– Дай мне, – потянулся Саймон. – Видишь, она уже втарилась…

Он ловко сцапал бутерброд и, не мешкая, откусил здоровый кусок. Несколько крошек упало на пол. Саймон подмигнул Кире, энергично двигая челюстями. Вера пожала плечами и отвернулась: нет так нет. Лека притоптывал в нетерпении: