Темная материя - читать онлайн книгу. Автор: Питер Страуб cтр.№ 90

— стоя перед своим бесполезным верстаком, ее отец уронил рюмку, та ударилась об пол и плеснула виски на ноги маленькой Миноге;

— невидимый, преследуемый мухами Полуденный демон лениво склонился над купленной в секонд-хенде детской кроваткой, и младенец Колби Труа, братик Миноги, вздрогнул разок и испустил дух;

— голова Роя Блая взорвалась, разлетевшись клочьями волос и окровавленными мозгами на тропе в джунглях Вьетнама;

— квартира на Восточной Седьмой улице, Минога с Ли Гарвеллом развалились в креслах: она вернулась домой с работы в баре, он впервые за день оторвался от стола, они читают вслух друг другу из книги «Реки и горы». Еще зрячая Минога и Ли Гарвелл были бездумно счастливы в тот год, до начала великих проблем, с которыми столкнутся вместе и по отдельности;

— последним кадром была залитая солнцем Стейт-стрит ранней осенью и большое грязное окно закусочной «Тик-так», через которое Минога, уже никакой не жаворонок, а просто пылинка, летящая над тротуаром, смутно видела себя и друзей: все подались к сухопарой фигуре, что-то им рассказывавшей. В этом кадре видимость была не очень, но она различила Кита Хейварда, с которым должно произойти что-то поистине ужасное, но не раньше, чем она многое узнает о нем.

* * *

На темнеющем лугу, с которого ее частичка-душа отважилась унестись, Минога стояла рядом с Гути Блаем и наблюдала за разгулом духов. Поза и потрясенное выражение лица Мэллона говорили, что вторжение застало его врасплох. Вместо величайшего триумфа Мэллон стоял столбом и ругался. Он выглядел измученным и неподготовленным: актер, которого вытолкнули на сцену раньше, чем он выучил роль.

Минога, не переставая тревожиться за Кита Хейварда, поняла, что Мэллон видел вокруг себя мерзкий оранжево-красный туман и сотни свирепых собак. Из картины безумия, развернувшейся перед Спенсером, разум его успевал выхватывать лишь мимолетные фрагменты. Он понятия не имел, насколько грандиозен его провал. Там, перед Доном и студентами, бесчинствовало нечто вроде пьяного цирка, дикая вечеринка на какой-то холодной удаленной планете, населенной созданиями из сверкающего жидкого металла. В атмосфере разгульного празднества сумасшедший король ездил кругами, шатаясь, верхом на медведе; орущая королева целилась длинной палкой в людей, адресуя им проклятия, точно так же, как двенадцатилетний Бретт Милстрэп целился из воображаемого пистолета в жаворонка-Миногу. Безликая королева, двигаясь будто по спирали, приблизилась к Миноге, опустила серебряный жезл и начертила «галочку» в воздухе. Совершенно безболезненно маленькая холодная капсула ударила в правый глаз Миноги и стремительно скользнула внутрь, как ныряльщик в омут. И тотчас растворилась.

«Мой глаз», — подумала Минога. И в череде странных, мучительных событий умудрилась забыть об этом эпизоде до тридцати лет, пока слабеющее зрение не напомнило о нем.

Перед Мэллоном в ленивой позе застыла обнаженная женщина, казавшаяся зеленой на фоне мертвого ландшафта с медленно шагавшим верблюдом, парящим платьем, белой голубкой…

Сцены сопровождались невероятным гамом: улюлюканье и вопли из бесцветного мира безумной королевы, громкие стоны за спиной зеленой женщины. В сверкающей грозе рыжебородый гигант с поднятым мечом заорал на Ботика. Перед Миногой старики склонялись под яростным ветром, угрожающе крутили головами, показывая безобразные лица с огромными заостренными носами на затылках.

Для этих созданий люди ничего не значили и существовали для того, чтобы их мучить и убивать. Мэллон вызвал этих божков, а когда они все заявились сюда, едва видел их и понятия не имел, что с ними делать.

Минога заметила, как Бретт Милстрэп нагнулся и, уцепившись за край, потянул на себя какой-то пласт с разрывом по шву. У нее возникло ощущение, будто сама эта идея настолько ужасна, что Бретт должен немедленно забыть о ней. С другой стороны, этот парень словно создан выдавать ужасные идеи.

Мир по ту сторону крепкой оболочки, заключила Минога, безумен и губителен и, насколько известно из древних источников, так напугал обожаемого Мэллоном Корнелиуса Агриппу, что тот вновь обратился к христианству [48] . А если не напугал, то должен был. Эти лишенные лиц короли и королевы, вялые девицы, развевающиеся одежды, свирепые воины-гиганты и все остальное, эти верблюды с драконами и странные свиньи — все казалось бессмыслицей, поскольку их действия были начисто лишены логики или согласованности. Здравому рассудку, рационализму не было места в их мире. Они не могли нести смысл; смысла не было в них самих. Смысл пришел в мир позже, и им это не понравилось.

* * *

Итак, Бретт Милстрэп стоял перед обнажившимся черным провалом, из которого бил луч ослепительного, неземного света. Минога видела, как парень наклонился к бреши, возможно, в надежде получше рассмотреть странное царство пустоты.

А стоявшему рядом Хейварду, похоже, не было никакого дела не только до своего дружка, но и до мира призраков. Он сосредоточенно смотрел в сторону Мередит, Гути и Миноги. Минога не могла сказать, была ли объектом его внимания она или Мередит. Но точно не Гути. Судя по тому, что она почувствовала в жалком Ките Хейварде, он питал какую-то губительную страсть к Мередит. И хотя взгляд его вроде бы перескакивал с одной девушки на другую, Минога встревожилась не на шутку. Меньше всего ей хотелось ухаживаний Кита Хейварда.

Лицо его блестело от пота, а глаза казались раскаленными. Обезумевший от скачущих в голове мыслей, он сделал нерешительный шаг вперед, потом второй, более уверенный. Мередит едва уловимо изменила позу, как бы показывая, что Хейвард предназначался ей. Она давала ему зеленый свет, этому придурку. С третьим шагом Хейвард бросился бежать, и Мередит не смогла или не захотела увидеть этого: смотрел он прямо на Миногу. Он был самой Неудержимостью — как она не заметила раньше, что Хейвард превзошел Ботика, — и он хотел ее.

Потому что знал тоже. Он что-то увидел. Хейвард разглядел какую-то часть полета Миноги, и это свело его с ума. Как бы хотелось Миноге вновь превратиться в жаворонка и сорваться в ночное небо, потому что скованное ужасом тело отказывалось двигаться.

И она всерьез подумала: вот сейчас она умрет. Как вы думаете, что она поняла? Она поняла, что все с ней будет хорошо, когда придет ее время. Минога не отдаст свою жизнь, покрываясь потом и дрожа от страха. Стоя там, в низинке, она в тот потрясающий момент подумала: «Может, этот полоумный и впрямь собрался прикончить меня, но зато я увидела то, что увидела сегодня, зато у меня была любовь, зато я не позволила отцу разрушить мою жизнь. Жизнь есть жизнь, и эта жизнь принадлежит мне».

Теперь она бы не стала утверждать, что в свои семнадцать или восемнадцать, сколько ей было в ту ночь, выражала мысли именно этими словами, но намерения были такие. Ей казалось, что тогда она была невероятно храброй, смышленой девочкой и очень хотела бы сейчас оставаться такой же. Со временем Минога стала более уступчивой, и жаль, что процесс обратного хода не имеет: с годами не становишься храбрее и сообразительней.