Капитан. Граф Сантаренский - читать онлайн книгу. Автор: Александр Чернобровкин cтр.№ 44

На этот раз никто из мавров не предложил сразиться один на один. И раскачивались не долго. Многократное численное превосходство сулило быструю и легкую победу. Первыми напали застрельщики. Их было около полусотни. Без щитов, вооруженные небольшими луками, они выдвинулись вперед и выстрелили по несколько раз. Стрелы были из тростника, легкие. Они летели быстро и далеко, но с расстояния более ста метров наносили лишь легкие повреждения, кольчугу и тем более щит не пробивали. Подходить ближе застрельщики побоялись.

Потом загудели пронзительно, визгливо трубы. После них глухой звук рога показался мне приятной музыкой. Забили барабаны, часто и гулко. Пехота, абсолютно не в ритм барабанам и не в ногу, двинулась вперед. Ее обогнали всадники. Под большинством были гнедые или вороные лошади, поэтому всадники в белом напоминали то ли привидения, то ли ангелов смерти. Копья у них были такой же длины, как у пехотинцев, а щиты круглые и поменьше. Поскольку охватить с флангов нас нельзя, конница берберов, набирая скорость и разворачиваясь в лаву, поскакала на наших копейщиков. Они по сигналу отступили за колья. Вид заграждения не остановил всадников. С воплями и воем, в развевающихся белых одеждах, они неслись все быстрее, напоминая валькирий. Бессмысленное, неритмичное, вразнобой визжание труб и грохот барабанов были далеки от музыки Вагнера, которая подошла бы и к этой атаке.

Маврскую конницу приостановили стрелы, выпущенные из длинных луков. Они прошивали всадников насквозь. Никакие доспехи не помогали. Затем лошади начали попадать в ямы-ловушки. Мне было жалко бедных животных, которые кувыркались через голову, сбрасывая с себя наездников. Ряды кольев задержали остальных ровно настолько, чтобы лучники расстреляли их. Лишь около сотни всадников поскакало назад, уходя влево и вправо, уступая поле боя пехоте. Вражеские копейщики уже бежали, так же громко вопя и воя. Щиты не спасали их от валлийских стрел. Казалось, длинная стрела пришпиливала щит к груди пехотинца, после чего он ронял копье и падал вперед, подталкиваемый задними рядами. Колья не были им помехой. Мавры добрались до наших копейщиков и схватились в ними. Крики обеих сражающихся сторон слились в рев. Он по громкости был похож на тот, который издают тысячи футбольных фанатов, когда их команда забивает гол, но шел не из сердца, а с низа живота. В нем были не радость победы, а смесь ненависти и ужаса. Победит тот, в ком первое пересилит второе.

Тут-то я и приказал раздвинуть арбы и пропустить на поле боя оба отряда рыцарей. Первый вел сам. Слева от меня скакали Карим и Рис, справа — Нудд и Ллейшон. Большой скорости мы не успели набрать, но все равно мое длинное копье, которое прижимал к правому боку, пронзило сразу двух вражеских пехотинцев, не сумевших в плотной толпе уклониться от него. Я выпустил копье и выхватил саблю. Мой конь кусался и бился, расталкивая защищенной броней грудью и отгоняя людей в белом, которое при близком рассмотрении оказалось серовато-желтоватым. Они пытались убить коня, чтобы добраться до меня. Только вот копьем в толпе действовать несподручно, а для удара саблей или кинжалом надо подобраться поближе. Тех, кто оказывался рядом, рубили всадники. Привстав на стременах, чтобы достать подальше, я рубил белые чалмы, которые не успели спрятать за щитами. Сабля рассекала белую материю вместе с шапкой или шлемом, если таковые имелись, — и чалма моментально краснела от крови. Действовал я на автомате, не соображая, что делаю. Запомнил только глаза, будто состоявшие из одних зрачков, расширенных то ли страхом, то ли наркотиком, и блеск наточенного кинжала, который мавр совал под мой щит, ударяя в защищенный броней левый бок. Долбил быстро и настойчиво, а я пытался прикрыться щитом. Карим убил этого мавра, ударив саблей с такой силой, что кровь и серовато-розовые мозги из разрубленной на две части головы забрызгали мой щит.

Ужас преодолел ненависть в маврах — и вражеская пехота побежала. Мы сперва двигались за ними шагом, чтобы не повредить ноги коней в собственных ловушках, а когда миновали их, перешли на рысь. Догоняешь бегущего человека и рубишь его саблей по голове или плечу. Главное — не снести ухо своей лошади. Срубил я с большой охотой и одного барабанщика. Музыкальный инструмент мешал ему бежать, но мавр не желал с ним расставаться. Я снес мусульманину голову. Туловище сделало еще несколько шагов, забрызгивая барабан кровью. Только упав на землю, оно рассталось с музыкальным инструментом. Я вспомнил фразу из фильма о ковбоях «Не убивайте музыканта: играет, как умеет» и начал смеяться. Наверное, до меня наконец-то дошел ее безумный юмор.

Я придержал коня, перевел на шаг. Забрызганный кровью жеребец яростно хрипел. Я подумал, что он ранен, но потом понял, что конь тоже обезумел от запаха крови. Ему передалась та злость, с которой мы догоняли и убивали убегающих врагов. Нет упоения в бою. Есть только страх и ярость.

Ко мне подскакал старший сын Ричард, который был оруженосцем Карима. В правой руке мальчишка держал укороченное, двухметровое, легкое копье с окровавленным листовидным наконечником.

— Я убил троих! — радостно сообщил Ричард, поправляя левой рукой сползший на глаза шлем, немного великоватый для него.

Теперь он знает запах смерти и вкус победы.

— Молодец! — похвалил я и спросил: — А где твой рыцарь?

Ричард оглянулся по сторонам.

— Вон он! — показал в ту сторону, куда убегали враги.

— Ты должен быть рядом с ним, — напомнил я.

— Сейчас догоню! — радостно пообещал Ричард, пришпорив коня.

И мне в ноздри ударил запах свежей крови, от которого зрение стало четче. Цвета теперь казались ярче. Особенно красный на грязно-белом. Долина была устелена телами в белых одеждах, пропитанных кровью. Несколько минут назад это были живые люди. Они шли убивать нас, чтобы вернуть то, что мы отняли у них. Не смогли. Перераспределение материальных и людских ресурсов в пользу более эффективного собственника можно считать состоявшимся.

Победа досталась нам намного тяжелее, чем позапрошлогодняя. Без малого сорок человек убитыми и много раненых. Зато и добычи было больше. Пленных взяли сотни три, около тысячи лошадей, включая вьючных, нагруженных продуктами питания, много оружия, среди которого были и дамасские клинки. Три я взял себе. Они были не так богато украшены, как мои, но клинки от этого хуже не стали. Остальные достались Кариму, Нудду, Рису и Ллейшону. Марка дамасская сталь не заинтересовала. У него был отличный франкский клинок из многослойной стали, который он купил после осады Лиссабона у друга погибшего крестоносца. Обычно двое или больше рыцарей или простых солдат договаривались быть наследниками друг друга. В случае гибели одного, второй получал его оружие, доспехи, коня и долю в добыче.

До вечера мы собирали добычу и хоронили убитых. Затем был пир, на котором было мало вина, но много шума, радостных и горьких криков и песен. Пока мы веселились, сбежало десятка два пленных берберов. Добычи было так много, что никто не расстроился и уж тем более не захотел гнаться за сбежавшими.

Утром мы тронулись в путь. Впереди и сзади скакали альмогавары-разведчики. В арьергарде двигался отряд рыцарей под командованием Марка и сотня конных валлийских лучников под командованием Нудда, готовых в любой момент спешиться и отразить атаку противника. Разъезды мавров появились во второй половине дня. Теперь они двигались позади нашей колонны на безопасном расстоянии. Альмогавары донесли, что нас нагоняет еще один отряд альмохадов численностью в полторы тысячи сабель, но сражаться они явно не собираются.