Капитан. Граф Сантаренский - читать онлайн книгу. Автор: Александр Чернобровкин cтр.№ 30

Гонец от графа Честерского побывал в замке дня за три до нашего возвращения. Он передал приглашение Ранульфа де Жернона прибыть для отбытия ленной повинности в Карлайл и принять участие в войне на стороне принца Генриха. Сколько взять с собой сержантов и лучников, сказано не было. Отплата тоже не оговаривалась. Поэтому я взял с собой, кроме рыцарей, только сотню сержантов. Если им откажутся платить, быстро вернутся по домам. Рыцарей вместе со мной было девять. В замке был оставлен только Жак. Он уже слишком стар для походов. Да и с детворой возится все меньше, потому что быстро устает. Пошел с нами в первый свой поход и мой старший сын Ричард в качестве слуги рыцаря Тибо Кривого. Пусть привыкает к походной жизни. Подозреваю, что ему не раз и не два придется воевать.

Через Мерси переправились на шхуне за три рейса. Я подумал, что надо бы построить паром и поставить его на линию Беркенхед — Ливерпуль. Оба населенных пункта разрастаются не по дням, а по часам. Потом день шли лесными дорогами до Престона. Поскольку весь отряд у меня был конный, передвигались быстро. В Престон не заходили, переночевали в бенедиктинском монастыре. Слуг, оруженосцев и сержантов разместили на ночь в большом сквозном зале без окон, с высоким потолком и двумя большими каминами. В зале стояли в четыре ряда деревянные кровати. Точнее, это были четыре длинных помоста, застеленные сеном и грубой мешковиной. Ни подушек, ни одеял. Рыцарей отвели в другой зал, не проходной и поменьше. Деревянные кровати там стояли двуспальные, штук двадцать. Застелены так же, как и для бедняков, только имелись перьевые подушки и шерстяные одеяла. И то, и другое довольно грязное. Меня поселили в келье, где в нише была узкая кровать с периной, подушкой и шерстяным одеялом, маленький столик и табуретка.

Рядовых накормили ужином в столовой для нищих и странствующих, рыцарей посадили в столовой за один стол с монахами, а меня аббат Реми де Ойли пригласил к себе в келью, расположенную на втором этаже. Она была просторной, с двумя застекленными окнами. Кроме двуспальной кровати в нише, накрытой темно-синим полотняным покрывалом, на котором лежали две большие подушки в темно-синих наволочках, в келье стояли обеденный квадратный стол, четыре стула, два больших сундука и один поменьше и что-то типа пюпитра у окна, на котором стояла открытая книга на латыни. Судя по тексту, труд какого-то богослова. На стене рядом с нишей висело большое распятие: крест из черного дерева или умело покрашенного в черный цвет, а Иисус из желтовато-белой слоновой кости. Аббат был пятидесятилетним мужчиной, худым, высокого роста, с длинными темно-русыми волосами, выбритыми на макушке, впалыми щеками и массивным, выпирающим вперед подбородком, покрытым щетиной с проседью, от чего она казалось серой. Из-под густых бровей смотрели глубокосидящие, подслеповатые, бледно-голубые глаза. На ужин нам подали зажаренного каплуна — кастрированного петуха, откормленного на мясо, — с засоленными в морской воде огурцами, копченую селедку и коржи из пшеничной муки с медом. Запивали неплохим красным вином с материка. Посуда была вся серебряная.

— Аббат Гамон очень хвалит тебя. Говорит, редко встретить такого образованного человека даже среди нашей братии, — начал беседу аббат Реми, когда мы насытились.

Я рассказал ему версию о подготовке меня в детстве в священнослужители.

— Неисповедимы пути господни, — вздохнув, произнес аббат. — А меня готовили в рыцари. У отца за участие в восстании против короля Генриха забрали земли, и пришлось мне идти в монахи. Только принял постриг, как король вернул отцу владения. Их унаследовал мой младший брат.

— Я тоже иногда жалею, что не стал монахом, — поддержал его. — Мне интереснее читать книги, чем убивать людей. Меня всегда влекли знания.

— «Во многия знания многия печали», — процитировал Библию аббат Реми.

— Во многих смертях их еще больше, — возразил я. — И от знаний печалишься ты один, а от убийства — многие люди.

— Иногда мы выступаем орудием божьим, наказывая провинившихся, — попытался утешить меня аббат.

— Интересно, в чем провинился епископ Лиссабонский, который попытался защитить от крестоносцев спрятавшихся в церкви прихожан? — задал я каверзный вопрос. — Я уже не говорю о крещеных младенцах, которых перебили в этой церкви.

— На все есть ответ, но не всегда нам дано знать его, — произнес аббат Реми и перевел разговор на войну с неверными в Португалии.

Я рассказал ему о сражениях с маврами, крещении мусульман. Мне показалось, что рассказы о сражениях заинтересовали аббата больше. Людям часто кажется, что они достойны другого, лучшего, а потом узнают, что недостойны даже того, что имеют.

К городу Ланкастеру мы подошли сразу после полудня, поэтому ночевать там не стали, отправились дальше по прибрежной долине вдоль берега залива Моркам. Накрапывал небольшой дождь. В Англии быстро привыкаешь к дождям, перестаешь обращать на них внимание. Замечаешь только их отсутствие. На ночлег расположились у одного из отрогов Пеннинских гор. На следующий день пересекли его и спустились в долину реки Эден. Вдоль нее и пошли, потому что Карлайл расположен в месте слияния ее с реками Кальдю и Петри. У вечеру были на месте.

Город Карлайл окружен каменными стенами, в которых трое ворот: западные, называемые Ирландскими, южные, Английские, и восточные, Шотландские. В северных стенах ворот нет, потому что выходят на берег реки Эден. Южнее города расположился замок. Довольно внушительное каменное строение с длинными куртинами, потому что башни были только на углах и надворотные, и большим квадратным донжоном. На стенах и башнях продолжались строительные работы. Замок окружал ров метров десять шириной. Возле этого замка и расположились войска.

Я приказал установить мой шатер и еще один для рыцарей, а сам в сопровождении Гилберта, Тибо Кривого, наших оруженосцев и слуги Ричарда де Беркета отправился на встречу с принцем Генрихом и Давидом, королем Шотландии. Слуге Ричарду пора посмотреть, как живут другие знатные люди. Боюсь, что сравнение будет не в пользу этих людей.

Караул на воротах состоял из местных жителей, которые одинаково плохо говорили как на норманнском, так и на англосакском. Мое имя им ничего не говорило. Они уже собирались послать кого-нибудь в донжон, чтобы спросить, можно ли меня впустить в замок, но Кривой Тибо прикрикнул на них на местном диалекте, похожем на тот, на котором разговаривали разбойники, убившие отца Джона, после чего нам дали проехать во двор. Там разгуливали анжуйские рыцари в коротких плащах. Одежда эта плохо подходила для данной местности с ее затяжными холодными дождями. Чего только не сделаешь, чтобы понравиться своему сеньору!

Шотландские рыцари в красных пледах сидели в караульном помещении. Было их там человек двадцать. Они тупо посмотрели на нас, но ничего не спросили. Видимо, моя богатая одежда сообщила им все, что хотели узнать. В холле на втором этаже было довольно мрачно. Свет в него попадал только через четыре узкие бойницы, две из которых находились по обе стороны камина, а две другие — в стене напротив. За длинным столом играли в кости три компании: одну составляли анжуйцы, другую — шотландцы, третью — рыцари графа Честерского. Как ни странно, тише всех играли темпераментные южане, а эмоциональнее всех — хладнокровные северяне. Чеширцы вели себя то тихо, то громко. Они признали нас и сразу пригласили моих рыцарей принять участие в игре. Я оставил свою саблю Тибо Кривому и поднялся на третий этаж.