Разговор в "Соборе" - читать онлайн книгу. Автор: Марио Варгас Льоса cтр.№ 88

— Улица генерала Гарсона, 3/VI, — прочел Сантьяго. — Район Хесус-Мария?

— Поезжайте, — сказал Ариспе, — а я позвоню Перикито и Дарио. В архиве, наверно, сохранились ее фотографии.

— Музу зарезали? — сказал Перикито уже в редакционной машине, перезаряжая камеру. — Гвоздевой матерьяльчик.

— Сколько лет пела на «Радио-эль-Соль», — сказан водитель Дарио. — Кто это ее?

— Наверно, на почве ревности, — сказал Сантьяго. — Я-то раньше никогда про нее не слышал.

— Я ее снимал, когда она стала «Королевой фарандолы [56] », первоклассный был бабец, — сказал Перикито. — А ты что, Савалита, и полицейскую хронику делаешь?

— Да нет, когда Ариспе позвонили, я один был под рукой, — сказал Сантьяго. — Это мне будет урок, — на службу вовремя не приходить.

Дом стоял рядом с аптекой, две патрульные машины окружала толпа зевак, а вот и «Кроника» прикатила, крикнул какой-то мальчишка. Они предъявили полицейскому свои документы, а Перикито защелкал фотоаппаратом, снимая фасад, лестницу, площадку на первом этаже. Дверь была открыта, думает он, тянуло сигаретным дымом.

— А вас не припоминаю, — сказал ему толстяк в синем, изучая его удостоверение. — Что приключилось с Бесерритой?

— Его не было на месте, когда позвонили. — И Сантьяго ощутил непривычный запах — вспотевшего тела, думает он, тронутых гнильцой фруктов. — А я из другого отдела, инспектор, потому и не припоминаете.

Вспыхнул «блиц» Перикито, толстяк отступил в сторону. Сантьяго увидел кучку вполголоса переговаривающихся людей, а за ними — кусок стены, оклеенной голубыми обоями, грязный кафель, ночной столик, черное покрывало. Разрешите — двое мужчин расступились — глаза его скользнули вверх, вниз и опять вверх — какая она была белая, думает он, — не задерживаясь на запекшихся сгустках, на черно-красных, сморщившихся краях ран, на спутанных прядях, закрывающих лицо, на черном треугольнике волос внизу живота. Он не двигался, ничего не говорил. Радуги Перикито сверкали то слева, то справа, хотелось бы лицо, инспектор, и чья-то рука отвела завитки, и открылось лицо — голубоватое и чистое, с залегшими под изогнутыми ресницами тенями. Спасибо, инспектор, сказал Перикито, присевший перед кроватью на корточки, и снова ударил луч ослепительного света. Десять лет, Савалита, ты думал о ней, если бы Ана узнала, пожалуй, приревновала бы тебя, подумала, ты влюблен в Музу.

— Кажется, нашему репортеру такие картинки внове, — сказал толстяк. — Вы уж только, юноша, постарайтесь не хлопнуться в обморок, нам хватит возни и с этой дамой.

Плавающие в густом дыму лица расплылись в улыбках. Сантьяго с усилием выдавил улыбку и из себя. Взявшись за карандаш, обнаружил, что ладони его мокрые от пота; вытащил блокнот и снова глянул и увидел: пятна крови, поникшие, сплющенные груди, чешуйчатые темные соски. От хлынувшего в ноздри запаха закружилась голова.

— Распороли до пупа. — Перикито, прикусив кончик языка ввинчивал новую лампочку. — Садист какой-то.

— Ей еще кое-что взрезали, — мрачно сказал толстяк. — Подойди поближе, Перикито, и вы, юноша: посмотрите, полюбуйтесь на это зверство.

— Дырка в дырке, — прозвучал рядом чей-то наглый голос, и Сантьяго услышал сдавленные смешки и неразборчивое бормотание. Он отвел глаза от убитой, шагнул к толстяку.

— Можно получить у вас некоторые сведения, инспектор?

— Разумеется, но сначала позвольте представиться. — Тот благожелательно протянул пухлую руку. — Адальмиро Перальта начальник отдела по расследованию убийств, а это — мой заместитель Лудовико Пантоха. И его не забудьте упомянуть.

Стараясь изо всех сил, чтобы улыбка не сползла с лица, не погасла, ты писал в блокноте, Савалита, и видел, как бьется в истерике твое перо, рвет бумагу, выводит что-то невразумительное.

— Услуга за услугу, с Бессеритой мы всегда находили общий язык, — и слышал дружелюбно-улыбчивого инспектора. — Мы вам предоставим данные — самые свежие, из первых рук, а вы нас снимете покрупней, черкнёте десять строчек поподробнее, это никогда лишним не бывает.

Снова смешки, вспышки «блица», и этот запах, и клубы табачного дыма. Сантьяго кивал, строчил, прижав к груди блокнот, перегнув его пополам, и рука его выводила какие-то закорючки, и буквы были похожи на иероглифы.

— Нас вызвала старушка из соседней квартиры, — сказал инспектор. — Слышала крики, выглянула, увидела, что дверь открыта. Старушку пришлось отправить в больницу. — Нервный припадок. Сами можете представить, каково ей было застать такое.

— Восемь ножевых проникающих ранений, — сказал старший агент Лудовико Пантоха. — Медицинский эксперт подсчитал, юноша.

— Вполне вероятно, что жертва находилась в состоянии наркотического опьянения, — сказал инспектор Перальта. — Чувствуете запах? И потом, зрачки. В последнее время она злоупотребляла наркотиками. Состояла на учете в полиции. Ну, вскрытие покажет.

— Год назад у нее были большие неприятности по этой части, — сказал старший агент Лудовико Пантоха. — Мы ее посадили тогда. Да, низко пала.

— Ножичек нельзя ли, инспектор? — сказал Перикито.

— Хорош ножичек, клинок пятнадцать сантиметров, — сказал инспектор. — Унесли на экспертизу. Есть, есть отпечатки, да еще какие — будто специально хотел нас порадовать.

— Он недолго будет гулять на свободе, — сказал Лудовико. — Наследил, орудие убийства оставил на месте преступления, пошел на него средь бела дня. Нет, это никакой не профессионал, что вы.

— Личность пока не установили: любовников у покойной было множество, — сказал инспектор. — А в последнее время путалась просто со всеми подряд. Да, бедняжка стала весьма неразборчива.

— Вы посмотрите, посмотрите, в какой конуре она встретила свой смертный час, — сказал Лудовико. — А ведь когда-то жила как принцесса.

— В тот год, когда я поступил в «Кронику», она победила на конкурсе, стала «Королевой фарандолы», — сказал Перикито. — В сорок четвертом, четырнадцать лет назад. Как время-то летит.

— Жизнь — вроде качелей: то вверх, то вниз, — улыбнулся инспектор Перальта. — Дарю вам, юноша, эту фразу, запишите, вставите в репортаж.

— Она мне казалась просто редкостной красоткой, — сказал Перикито. — А теперь смотрю — ничего особенного.

— Сколько лет прошло, Перикито, — сказал инспектор. — И потом, восемь дырок мало кому на пользу пойдут.

— Щелкнуть тебя, Савалита? — сказал Перикито. — Бесеррита обязательно снимается рядом с трупом, целую коллекцию собрал. У него, наверно, несколько тысяч фотографий.

— Видел я его коллекцию, — сказал инспектор. — Уж, кажется, я ко всему привык, всякое видел, и то — в дрожь бросает.

— Когда приедем в редакцию, сеньор Бесеррита вам позвонит, — сказал Сантьяго. — Не стану вас больше отвлекать от дела. Очень вам благодарен.