— Это… — Фава Рах чуть ли не рухнул на стул, на котором до этого восседал я.
— Свинец. — Мягкий, он местами прогнулся под моими пальцами, точно повторяя внутри сосуд некогда деревянной бутыли.
— Но как? Почему? — Он был растерян, не находя слов. — Я не могу поверить. Его, наверно, нужно остановить…
— Остановят, не переживайте. — За это я не беспокоился, всецело доверяя в этом вопросе Тине. Пусть лучше делом займется, чем ходит да тяжело вздыхает под дверями, совращая всяких мальцов, не знающих жизни, на разные глупости. — Вам, наверно, лучше здесь побыть с сыном.
— Но… — Он оторопело провожал меня взглядом. — Как же так, мы же столько лет?! Он же на своих руках нянчил и растил его!
— Не знаю, лер, не знаю. — Оставив ошеломленного новостью лера, неспешным ходом, погрузившись в свои мысли, спустился в подвалы замка, туда, где меня уже наверняка ждала Тина.
— Быстро бегает. — На бочках восседала Тина, а у ее ног с разбитым в кровь лицом валялся Армус, тяжело дыша и пуская кровавые пузыри.
— Значит, это и есть отравитель? — Рядом с вампиршей восседала сухонькая Хенгельман, подслеповато щурясь в лучах нескольких свечей и факела на стене. — Прямо все интересней и интересней день ото дня жить становится.
— Ну что, любезный, сам будешь говорить или помочь нужно будет? — Я присоединился к заседающим, примостившись ровненько между некромантом и вампиром.
Мужчина с трудом стал подниматься на ноги, сплевывая кровавые ошметки, товарищ телохранитель, видно, хорошенько прошлась по нему, он покряхтывал, держась за отбитые бока.
— Вам никогда этого не понять, — тихо, едва слышно начал он. — Не дайте боги, хоть кому-нибудь меня понять.
— О чем он? — скучающим тоном спросила вампирша.
— О чувствах, милочка, о чувствах, — со вздохом пояснила бабушка. — Любовь, не иначе.
— Очень похоже на то. — Медленно качнул я головой в знак согласия.
— Я знаю, что такое любовь! — Сверкнула вампирша взглядом, с вызовом посмотрев на меня.
— Тогда ты должна меня понять! — Армус рассмеялся, словно безумец, захлебываясь кровью.
Мы даже понять не успели его намерений, как мужчина выхватил из голенища сапога длинный блеснувший нож, не вонзая, а просто падая на него всем телом, с премерзким хрустом прошившим его насквозь. Стальной клюв клинка торчал из-под лопатки, взрезав как плоть, так и одежду на нем.
— Понять… — С последним вздохом выплюнул он слово, прежде чем его голова безвольно стукнула об пол.
Мы сидели в полной тишине, наблюдая, как черная в тусклом свете лужа крови расползается из-под тела самоубийцы. Можно было сказать многое, можно было кричать и бегать, можно было даже просто потыкать в него палочкой, но мы сидели, тупо уставившись на остывающий труп и не находя в себе сил нарушить молчание. Это был полный «абзац». Шок и трепет.
— На будущее, — наконец-то разлепил я губы. — Все колюще-режущие предметы, а также ременной пояс у взятого под стражу лучше забирать.
— Угу. — Кивнула Тина.
— И что теперь? — Покачала головой Хенгельман, тяжело вздохнув. — Вряд ли мне разрешат его поднять.
— М-да уж… — поддержал я ее вздох. — На ледник я его все же прикажу снести, мало ли…
— Это да. — Бабушка погладила меня по голове. — Пусть на ледничок отнесут, чтобы мозги не протухли, он и при жизни не шибко умен был, а уж в послесмертии и подавно ничего путного не выйдет.
* * *
Снежная кутерьма улеглась. Так же неожиданно, как и началась, пурга так же неожиданно и ушла, полным штилем, мерным покоем окутывая промерзшую и укрытую снегом землю. Вот такую зиму я люблю. Мороз, снег и ярко-яркое, прямо до слез из глаз солнце.
Не поскупился я и в этом году, звонкой монетой оплатив гномам ледяные фигуры и замки, а также заливку горок для забав. Детвора ждала, помня предыдущую зиму, когда я устраивал им нечто подобное. Ох и радости им было, ох и счастья. Крики, смех, гурьба, гульба, все смешалось, кутерьма. Гномы — умельцы от бога, как здесь, так и в Касприве они постарались на славу, заставляя иной раз не то что детей, стариков стоять разинув рот перед шедеврами ледяных причудливых фигур.
А еще народ гонцов с Речной засылал, приглашали на местный праздник, первый зимний завод невода, даже приятно стало от того, что люди вспомнили, приняли и вполне успешно применяют эту мою науку, отметив ее праздничным днем. Конечно, съездил, конечно, не с пустыми руками, да и потом со свежей рыбкой назад возвращался. Люди ждали. Чего? Ярмарки и салюта, люди ждали Новый год! Это было удивительно, но жизнь не встала, как в предыдущие года. На зимнюю ярмарку и забавы съезжались в город как деревенские, так и пришлые из соседних земель. Чтобы не разочаровывать своих подданных, я, как добрый правитель и вообще душка, был вынужден почти за месяц до праздника устраивать базарную площадь, вывозя из закромов товары, чтобы практически за себестоимость распродавать ее людям. Почему так? А почему бы и нет? То, что уже имеет покупателя, оплачено и ждет лишь вывоза, а излишек жмотить не в моих правилах, пусть берет народ, пусть жиреет и богатеет, вот вы думаете, почему Робин Гуд грабил богатых? Все правильно, потому что у бедных брать нечего. Вот и я так считаю, прежде чем забирать, надо найти что. Фабрики и заводцы пока еще пыхтят, за лето успели хорошо материалом запастись, денежка у людей на руках есть, пусть радуют себя и близких подарками. Разбирай, налетай, все равно этими же деньгами потом вам зарплату вашу выплачу, внакладе не останусь.
Денечки полетели легкие и веселые, детвора с первыми лучами солнца уматывала из замка, лишь с закатом возвращаясь назад и валясь без ног спать. Повеселел народ, хоть и продолжал существовать в замке, как в общежитии. Ну само собой, как и предполагалось, легенда о встрече барона и призрака пошла в массы, отчего иной раз, подслушав сплетни, у меня краснели уши. Вообще-то последнее время краснеть мне приходилось часто. Вы не поверите, мой старый добрый ехидень, сэр Дако под ручку прогуливался с госпожой Хенгельман, о чем-то перешептываясь и то и дело посмеиваясь. Эти седые голубки заставляли всех недоуменно качать головами. Но если бы они одни! Я застукал своего капитана гвардии целующимся в скверике, с кем бы вы думали? Да чтоб меня разорвало, с баронессой фон Пиксквар! Даже не знаю, возможно, это эпидемия и какой-то вирус ходит по моим землям, но когда в том же скверике я поймал сквайра Энтеми в обнимочку с леди Нимноу, то еле сдержался, чтобы не объявить карантин и ввести изоляцию.
— Капитан, баронесса, прошу, присаживайтесь. — Я пригласил смущающуюся парочку для беседы тет-а-тет, так как считал себя в немалой степени в ответе за их внезапный союз, да и банально не безразличны они были мне.
— Барон! — Капитан, дюжий детина, шел пятнами, то краснея, то бледнея. — Я с самыми серьезными намерениями, вы не подумайте чего!
— Прекрасно. — Я поерзал в кресле, переведя взгляд на баронессу.