Али и Нино - читать онлайн книгу. Автор: Курбан Саид cтр.№ 24

— Будь покоен, папа, — ответила Нино, вздернув свои точеные, словно вычерченные карандашом брови, — я успешно выдержу оба испытания — и в лицее, и в семейной жизни. И в том, и в другом мне поможет Али хан.

У подъезда Нино меня ждал в машине Нахарарян. Его слегка навыкате глаза выжидающе смотрели на меня.

— Нахарарян, — обратился я к нему, — я твой должник. Что подарить тебе? Хочешь деревню в Дагестане? Или иранский орден? Может быть, тебя устроит апельсиновый сад в Энзели?

— Ничего, — воскликнул он, хлопнув меня по плечу. — Мне ничего не надо. Я счастлив, что смог повернуть колесо судьбы на верную стезю. Этого мне достаточно.

Я с благодарностью взглянул на него. Мы выехали за город и направились в сторону Биби-Эйбатской бухты. Грязные, черные машины вгрызались в землю, высасывая ее соки. Наблюдая эту картину, я подумал, что семейство Нобелей завершает свое дело по изменению нашего пейзажа с той же страстностью, с какой Нахарарян старался ради меня. Значительная часть моря уже была засыпана землей и слилась с сушей. Теперь эта территория не принадлежала морю. Она навсегда была отторгнута у него, но и землей не стала.

На противоположном конце участка кто-то открыл чайхану. Мы сели там и заказали чай. Это был лучший в мире чай, крепкий, как алкоголь. Опьяненный его ароматом, Нахарарян рассказывал об истреблении армян в Малой Азии и ожидающемся вторжении турок в Карабах.

— Не бойтесь, — сказал я, — если турки войдут в Баку, я спрячу вас у себя дома.

— Я ничего не боюсь, — ответил Нахарарян.

Далеко в море над Наргеном зажглись звезды. На землю опускалась вечерняя тишина!

— Море и берег, как мужа и жену, объединяет борьба противоположностей.

Это сказал я или Нахарарян? Я ничего не помнил. Нахарарян привез меня домой.

— Князь Кипиани благодарит семью Ширванширов за оказанную честь. Нино — моя невеста. Сходи завтра к ним и реши остальные вопросы.

Я был усталым и счастливым.

Летели недели, месяцы. Много событий произошло в мире, в нашей стране и у нас дома. Ночи стали длиннее, листья с деревьев Губернаторского сада осыпались и шуршали под ногами. С мутного неба лил мутный дождь. Выпал первый снежок, отдавший город во власть зимы.

А потом ночи опять стали короче.

Из степи в город мерным шагом стали приходить караваны верблюдов. Их желтая шерсть была усыпана песком, а глаза по-прежнему устремлены в даль вечности. Они тащили пушки, были обвешаны винтовками и ящиками с продовольствием. Все это были трофеи, захваченные в жестоком сражении. По улицам в ободранном сером обмундировании шли колонны пленных турков. Их вели в порт, откуда пароходом переправляли на Нарген, где пленные умирали от дизентерии, голода и тоски по родине. Некоторым удавалось бежать, они гибли в солончаковых пустынях Ирана или свинцовых волнах Каспия.

Война, которая, казалось шла очень далеко, совершенно неожиданно добралась и до нас. С севера прибывали эшелоны с солдатами, с запада поезда с ранеными. Царь сместил своего дядю с поста главнокомандующего и принял командование армией на себя.

Дядя царя был теперь наместником на Кавказе. Черной, грозной тенью он навис над нашей родиной. Великий князь Николай Николаевич! Его длинная худая рука тянулась к самой Анатолии. Он вымещал свою ярость и зло на племянника, посылая дивизии в жестокие набеги. Гнев великого князя, перевалив заснеженные горы и пустынные степи, простирался до Багдада, Трабзона и Стамбула. Люди прозвали его «длинный Николай» и с ужасом рассказывали о его зверствах и поистине безумной жажде кровавых сражений.

В войну уже было втянуто много стран. Фронт растянулся от Афганистана до Северного моря, а в газетах мелькали имена королей, полководцев, государств, как трупные мухи, облепившие тела павших героев.

Снова наступило лето. Знойное солнце сжигало город. Асфальт плавился под ногами прохожих.

Я проводил дни в чайхане или в кафе с друзьями. Многие отвернулись от меня из-за дружбы с Нахараряном. Дивизия Ильяс бека все еще стояла в городе, и по-прежнему солдаты занимались строевой подготовкой на пыльном плацу. Зрители, как и раньше, заполняли залы оперы, театров, кинематографов.

Событий было много, но нигде — ни в мире, ни на родине, ни дома ничего не изменилось.

Нино, изнемогая под бременем экзаменов, прибегала ко мне, и я гладил ее нежные прохладные ладони.

Страх затаился в глубине ее глаз. Айше рассказывала мне, что преподаватель, проявляя благосклонность к невесте, Ширваншира, ставил ей в журнале сплошные «удовлетворительно». Когда мы с Нино гуляли по улицам, ее одноклассницы с любопытством посматривали в нашу сторону. Мы ходили в клуб, в театр, на танцевальные вечера, но очень редко нам удавалось оставаться вдвоем. Нас плотной стеной окружали друзья. Мы всегда оказывались в обществе Ильяс бека, Мухаммеда Гейдара, Нахараряна и даже набожного Сеида Мустафы. Мои друзья никак не могли поладить Нахараряном. Стоило толстому и богатому Нахараряну выпить шампанского и завести речь о взаимной любви кавказских народов, как Мухаммед Гейдар тут же мрачнел.

— Господин Нахарарян, — не выдержал он как-то, — мне ваша забота кажется неуместной. Потому что после войны в живых останется очень мало армян.

— Но Нахарарян будет в числе выживших! — воскликнула Нино.

Нахарарян молча пил шампанское. До меня доходили слухи, что он собирался все свое состояние перевести в швейцарский банк. Но меня это не касалось. Я только попросил Мухаммеда Гейдара быть с Нахараряном полюбезней.

— Я ненавижу армян, — хмуро сказал он.

Наконец наступило время экзаменов, и в экзаменационном зале лицея святой Тамары Нино прибегая к математическим формулам, цитатам из классиков и историческим датам доказала свою зрелость. В трудный момент она пускала в ход очарование огромных грузинских глаз.

После выпускного бала я проводил потерявшую от счастья голову Нино домой.

— Теперь вы жених и невеста, — сказал старый Кипиани. — Собирайтесь, Али хан, поедем в Тифлис. Я должен представить вас нашему роду.

Итак, мы отправилась в Тифлис.

Город напоминал густой лес, где каждое дерево имело свое имя: дяди, племянники, тети, племянницы. В этой чаще мудрено было не заблудиться. Имена звучали звонко, как удары топором по старому дубу: Орбелиани, Чавчавадзе, Церетели, Амилахвари, Абашидзе!

В саду Дидубе семья Орбелиани давала званый обед. Грузинская зурна играла кахетинскую боевую песню «Мравалявери», хевсурскую «Лило», приехавший из Кутаиси двоюродный брат Абашидзе пел песню имеретинских горцев «Мгали Делия». Обед перешел в ужин, который продолжался всю ночь. Когда из-за гор появились первые лучи солнца, музыканты заиграли гимн «Восстань, о царица Тамара, Грузия рыдает о тебе».

Я безмолвно сидел рядом с Нино.