Иерусалим - читать онлайн книгу. Автор: Сельма Лагерлеф cтр.№ 65

Вновь прибывшие оглянулись на странного путника. И пока они его видели, он стоял с поднятыми руками и видом невыразимого восторга.

В этот день старого крестоносца видели в Иерусалиме в последний раз. Напрасно ожидали его на следующий день прокаженные, лежавшие у городских ворот. Он не тревожил больше скорбящих на кладбище, не утруждал больше привратника при доме Каиафы, а благочестивым сестрам Сионского монастыря не приходилось больше подавать ему хлеб. Напрасно ждал турецкий привратник при церкви Святого Гроба, что старик придет и снова обратится в бегство, а добродушные водоносы удивлялись, не встречая его больше на многолюдных улицах.

Несчастный безумец не появлялся больше в Святом городе, и никто не знал, умер ли он в своей пещере на Масличной горе или вернулся на свою далекую отчизну. Знали только одно: он не носит больше свою тяжелую ношу.

На следующее утро после прибытия крестьян из Далекарлии гордонисты нашли на пороге своего дома тяжелый деревянный крест.

Среди переселенцев из Швеции был кузнец по имени Биргер Ларсон. В начале он был очень доволен путешествием, никому из переселенцев не было так легко расстаться с родиной, как ему, и никто не радовался больше его, что увидит красоты Иерусалима.

Биргер заболел, когда они высадились в Яффе на землю. Путешественникам пришлось провести несколько часов на станции под раскаленными лучами солнца, и ему становилось все хуже.

Когда Биргера усадили в душный вагон, у него так разболелась голова, что, казалось, она вот-вот лопнет. Когда путешественники наконец прибыли в Иерусалим, он чувствовал себя так плохо, что Тимс Хальвор и Льюнг Бьорн, взяв его под руки, почти вынесли его из вагона.

Бу послал из Яффы телеграмму колонистам, извещая их о прибытии шведских переселенцев. Многие из американских шведов выехали на вокзал встретить своих друзей и родственников. У Биргера был такой жар и лихорадка, что он не узнавал даже своих старых односельчан, хотя многие из них были его ближайшими соседями. Он сознавал только, что прибыл в Иерусалим, и испытывал одно желание: не умереть, не увидев Святого города.

Со станции, которая находилась на значительном расстоянии от города, Биргер не мог увидеть Иерусалима, и, дожидаясь отъезда, он лежал все время неподвижно с закрытыми глазами. Наконец они разместились в ожидавших их повозках. Когда они выехали в Энномову долину, перед ними на вершине горы открылся Иерусалим. Биргер поднял тяжелые веки и увидел город, обнесенный величественной стеной с башнями и шпилями. Из-за стены выступали крыши высоких зданий и листья нескольких пальм трепетали на ветру.

Дело шло к вечеру, и солнце клонилось к западу. Огромный солнечный шар отбрасывал огненный отсвет на все небо, а земля пылала, раскаленная красными и золотистыми лучами. Но Биргеру казалось, что сияние, окружавшее землю, исходило не от солнца, а от самого города — от его стен, сверкавших, как чистое золото, и от его башен, крытых хрусталем. Биргер Ларсон улыбался, глядя на эти два солнца: одно на небе, а другое на земле, которое и было Иерусалимом, градом Господним.

На мгновение Биргер почувствовал себя почти исцеленным от охватившей его живительной радости. Но приступ лихорадки возобновился с новой силой, и он пролежал без сознания все время пути к дому колонистов, находившемуся на другом конце города.

Биргер не сознавал, как их принимали в общине. Он не мог любоваться обширностью помещения, белой мраморной лестницей и великолепной галереей, идущей вокруг дома. Он не мог видеть ни прекрасного умного лица миссис Гордон, которая вышла на крыльцо встретить путешественников, ни мисс Хоггс с ее совиными глазами, ни других братьев и сестер. Он не знал, что его перенесли в большую светлую комнату, отведенную его семье, где спешили устроить ему постель. На следующий день он был еще болен, но сознание время от времени возвращалось к нему. Тогда его охватывало беспокойство, что он умрет, не побывав в Иерусалиме и не полюбовавшись вблизи на его великолепие.

— Ах, я заехал так далеко, — говорил он, — и теперь должен умереть, не увидев Иерусалимского дворца и золотых улиц, по которым ходят святые в белоснежных одеждах с пальмовыми ветвями в руках!

Целых два дня он так жаловался и стонал. Лихорадка усилилась, но даже в бреду его не покидал страх, что он не увидит сверкающих золотом стен, блестящих башен града Господня. Его отчаяние и страх были так велики, что Льюнг Бьорн и Тимс Хальвор сжалились над ним и решили исполнить его желание. Они думали, что ему станет легче, если тревога его утихнет. Они приготовили носилки, и однажды вечером, когда в воздухе посвежело, отнесли его вниз в Иерусалим. Они шли по прямой дороге к городу, Биргер был в полном сознании и с удивлением рассматривал каменистую почву и обнаженные холмы. Когда перед ними открылся вид на Дамасские ворота и городскую стену, они опустили носилки, чтобы дать возможность больному полюбоваться давно желанным видом. Биргер молчал. Он заслонил глаза рукой и выпрямился, чтобы лучше видеть.

Перед ним высилась только темная, серая стена, построенная из камня и известняка, как и все другие стены. Большие ворота с низкими сводами и зубчатым навесом выглядели очень мрачно. Когда он, утомленный и обессиленный, откинулся на носилки, ему пришла в голову мысль, что друзья привели его не в настоящий Иерусалим. В тот вечер, всего несколько дней тому назад, он видел другой Иерусалим, сверкающий как солнце.

«Как могут мои старые друзья и односельчане так дурно поступать со мной, — думал больной. — Ах, почему они не хотят порадовать меня и показать мне истинный Иерусалим!»

Крестьяне несли его по крутому спуску, ведущему к воротам, а Биргеру казалось, что его несут в какое-то подземелье.

Когда они проходили под сводами ворот, Биргер немного приподнялся. Он хотел видеть, действительно ли они несут его в золотой город.

Он все больше и больше удивлялся, видя по сторонам безобразные серые дома. Его совершенно сбивал с толку вид нищих, сидящих у дверей этих домов, и худых грязных собак, которые стаями лежали и спали на больших кучах мусора.

Еще никогда Биргер не чувствовал такой отвратительной вони и не испытывал такой удушающей жары, как в эту минуту, и он спрашивал себя, способен ли даже самый сильный ветер привести в движение этот тяжелый спертый воздух. Взглянув на мостовую, Биргер увидел, что она покрыта слоем высохшей грязи, и очень удивился, что вся улица завалена капустными листьями, кожурой и другими отбросами.

— Я совершенно не понимаю, чего ради Хальвор принес меня в это отвратительное место, — пробормотал Биргер.

Друзья быстро несли его дальше по городу. Сами они уже не раз бывали в нем и могли указать больному все замечательные места.

— Вот дом богача, — говорил Хальвор, указывая на здание, которое, как казалось Биргеру, ежеминутно грозило рухнуть.

Они свернули на улицу, такую мрачную и темную, как будто в нее никогда не проникал ни один луч солнца. Биргер смотрел на своды, перекинутые через улицу от одного дома к другому, и думал: «Это, разумеется, необходимо. Без таких подпорок эти лачуги давно бы развалились».