Несокрушимый Арчи - читать онлайн книгу. Автор: Пэлем Грэнвил Вудхауз cтр.№ 17

Первые недели Арчи в беседах с ним ограничивался исключительно меню и его содержанием, но постепенно в них начала вторгаться личная нота. Даже до войны, до ее демократического воздействия, Арчи был начисто лишен чопорной сдержанности, характерной для многих британцев; а уж после войны он в каждом встречном и поперечном видел родного брата. И давно из дружеской болтовни он узнал абсолютно все о родном доме Сальваторе в Италии, о лавочке его матушки, в которой она торговала табачными изделиями и газетами где-то на середине Седьмой авеню, и еще сотни всяческих глубоко личных подробностей. Ближние пробуждали в Арчи ненасытное любопытство.

— Прожаренный, — сказал Арчи.

— Сейр?

— Да, бифштекс. Прожаренный в меру, без крови, знаете ли.

— Слушаю, сейр.

Арчи внимательно вгляделся в официанта. Голос его был глухим и печальным. Конечно, никто не ждет, чтобы официант просиял и испустил три громовых «ура!» только потому, что вы заказали прожаренный в меру бифштекс. Тем не менее что-то в тоне официанта встревожило Арчи. Что-то свербило Сальваторе. Была ли это просто ностальгия, тоска по утраченным прелестям родного солнечного края, или же с ним стряслось что-то более реальное, установить можно было только путем расспросов. И Арчи пошел этим путем.

— В чем дело, малышок? — сказал он сочувственно. — Вас что-то гнетет?

— Сейр?

— Я говорю, что вас, по-видимому, что-то гнетет. Так в чем беда?

Официант пожал плечами, словно изъявляя нежелание удручать своими горестями представителя класса не скупящихся на чаевые.

— Валяйте! — ободряюще настаивал Арчи. — Тут мы все друзья. Выкладывайте, старина.

После такого поощрения Сальваторе торопливым шепотом, косясь одним глазом на метрдотеля, начал изливать душу. Изливал он ее не очень внятно, но Арчи уловил достаточно, чтобы понять, что то была трагическая повесть о долгом рабочем дне и малой его оплате. Арчи призадумался. Тяжкий жребий официанта глубоко его тронул.

— Вот что, — сказал он наконец. — Когда милый старый Брустер вернется в город — он сейчас в отъезде, — я провожу вас к нему, и мы возьмемся за старика в его берлоге. Я вас представлю, вы снимете тяжесть с сердца, повторив отрывок из итальянской оперы, который я только что прослушал, и все будет в ажуре. Старикан не входит в число наиболее горячих моих поклонников, но все говорят, что он справедливый типус, и он присмотрит, чтобы вами помыкали поменьше. А теперь, малышок, касательно бифштекса…

Официант исчез, весьма подбодрившись, и Арчи, обернувшись, увидел своего друга Реджи ван Тайла, который как раз входил в дверь. Арчи помахал, приглашая приятеля за свой столик. Реджи ему нравился, а кроме того, Арчи пришло в голову, что человек, знающий свет и много лет сигающий туда-сюда по Нью-Йорку, как Реджи ван Тайл, сумеет снабдить его крайне необходимой информацией о процедуре продаж и покупок на аукционе, поскольку сам он был полный профан в этой области.

Реджи ван Тайл с неторопливой грацией приблизился к столику и рухнул в кресло. Долговязый юноша весьма подавленного и приплюснутого вида, будто бремя вантайловских миллионов было чрезмерно для этих хрупких плеч. Его утомляло практически все.

— Послушай, Реджи, старый волчок, — сказал Арчи, — тебя-то мне и надо. Мне требуется помощь субчика со зрелым интеллектом. Скажи мне, малышок, ты что-нибудь знаешь о распродажах?

Реджи сонно посмотрел на него:

— Распродажах?

— Распродажах на аукционах.

Реджи немного подумал.

— Ну, есть такие распродажи, знаешь ли. — Он подавил зевок. — Распродажи на аукционах, понимаешь?

— Да, — сказал Арчи подбадривающе. — Что-то — название или еще что-то — подсказало мне именно это.

— Люди выставляют вещи на продажу, знаешь ли, а другие люди… другие люди заходят и покупают их, если ты меня понимаешь.

— Да, но как это обставлено? Я хочу сказать, что полагается делать мне? Вот я про что. Сегодня мне надо кое-что купить на аукционе в Галерее Бийла. Какова процедура?

— Ну, — сказал Реджи сонно, — есть несколько способов торговаться. Можешь кричать, или можешь кивать, или можешь шевелить пальцами. — Такое напряжение мысли совсем его доконало. Он вяло откинулся в кресле. — Вот что: мне сегодня делать нечего, ну, так я пойду с тобой и покажу.

Когда несколько минут спустя Арчи вошел в художественную галерею, он был рад моральной поддержке даже такой хрупкой тростинки, как Реджи. В аукционных залах есть что-то такое, что совсем подавляет неофита. Благоговейная тишина внутри, смутный церковный свет и прихожане в деревянных кресельцах, взирающие в благочестивом безмолвии на кафедру, с которой джентльмен властной наружности в поблескивающем пенсне звучным речитативом произносит нечто вроде моления о чем-то. За золотой занавеской в глубине зала взад и вперед порхали таинственные силуэты. Арчи, ожидавший подобия Нью-Йоркской биржи, которую имел честь однажды посетить, когда там царила атмосфера лихорадочнее обычной, эту обстановку нашел слишком уж религиозной. Сел и огляделся. Священнослужитель на кафедре продолжал свой речитатив:

— Шестнадцать-шестнадцать-шестнадцать-шестнадцать-шестнадцать — стоит не менее чем триста — шестнадцать-шестнадцать-шестнадцать-шестнадцать-шестнадцать — должен принести не менее пятисот — шестнадцать-шестнадцать-семнадцать-семнадцать-восемнадцать-восемнадцать-девятнадцать-девятнадцать-девятнадцать. — Он умолк и обозрел молящихся сверлящими и порицающими глазами. Его губы искривились, и он махнул рукой на мрачный неудобный по виду стул с жиденькими ножками и обилием позолоты. — Джентльмены! Леди и джентльмены! Вы здесь не для того, чтобы я зря тратил свое время. Я здесь не для того, чтобы зря тратить ваше. И мне серьезно предлагают девятнадцать долларов за стул восемнадцатого века, признанный лучшим образчиком, проданным в Нью-Йорке за месяцы и месяцы?! Мне предлагают двадцать? Благодарю вас. Двадцать-двадцать-двадцать-двадцать. Ваш редчайший шанс! Не имеет цены. Сохранилось лишь несколько. Двадцать пять-пять-пять-пять-тридцать-тридцать. Именно то, что вы ищете. Единственный в городе Нью-Йорке. Тридцать пять-пять-пять-пять. Сорок-сорок-сорок-сорок-сорок. Поглядите на ножки! Наклони его, Уилли. Пусть свет упадет на эти ножки!

Уилли, видимо что-то вроде служки, наклонил стул в направлении Реджи ван Тайла, который все время безнадежно позевывал, но тут вдруг проявил первую искорку интереса.

— Уилли, — заметил он, глядя на служку скорее с жалостью, чем с осуждением, — очень смахивает на Йо-Йо, мальчика с собачьей мордой, ты не находишь?

Арчи коротко кивнул. Именно к этому критическому заключению пришел и он сам.

— Сорок пять-пять-пять-пять-пять-пять, — гремел речитатив первосвященника. — Сорок пять раз. Сорок пять два. Третий и последний раз сорок пять. Продано за сорок пять. Джентльмену в пятом ряду.