Легенда об Уленшпигеле - читать онлайн книгу. Автор: Шарль де Костер cтр.№ 105

Михилькин сказал, что ему легче умереть.

А жители Мелестее как узнали, что Михилькина схватили и теперь пытают, всем скопом явились для дачи свидетельских показаний, – это называется «свидетельство всех добрых людей общины». И стояли они на том, что Михилькин совсем не еретик – он-де каждое воскресенье ходит в церковь, по большим праздникам причащается, имя Матери Божьей поминает, лишь когда просит избавить его от напасти; он, мол, и про земных-то женщин никогда худого слова не сказал, а уж о царице-то небесной и подавно. А что лжесвидетели уверяют, будто он при них богохульствовал в таверне Valck, так это, мол, все ложь и клевета.

Михилькина отпустили, лжесвидетелей наказали, а Питера де Роозе профос Спелле притянул было к суду, но тот от него откупился сотней флоринов, и профос не подвергнул его ни допросу, ни пытке.

Питер де Роозе побоялся, что оставшиеся у него деньги вновь привлекут к нему внимание Спелле, и бежал из Мелестее, а бедный мой брат Михилькин умер от антонова огня.

Прежде он не хотел меня видеть, а перед смертью велел позвать и сказал, чтобы я боялась огня, горящего в моем теле, потому что он может ввергнуть меня в огонь адский. А я молча плакала – ведь огонь-то во мне и правда горит! Скончался Михилькин у меня на руках.

– Ах! – воскликнула девица. – Кто отомстит профосу Спелле за смерть моего любимого, милого Михилькина, тот будет мой господин, а я ему буду вечная раба.

Уленшпигель слушал ее, а пепел Клааса бился о его грудь. И он дал себе слово привести злодея Спелле на виселицу.

Боолкин – так звали девушку – вернулась в Мелестее; теперь она уже не боялась мести Питера де Роозе, так как один погонщик, гнавший скот через Дестельберг, сообщил ей, что священник и горожане предупредили: если, мол, Спелле пальцем тронет сестру Михилькина, то будет держать ответ перед самим герцогом.

Уленшпигель пошел с ней в Мелестее и, войдя в дом Михилькина и увидев в одной из нижних комнат портрет пирожника, подумал, что это, верно, портрет покойного.

Боолкин ему сказала:

– Это мой брат.

Уленшпигель взял портрет и сказал:

– Спелле повесят!

– Как ты этого добьешься? – спросила она.

– Будешь заранее знать – потом никакого удовольствия не получишь, – отвечал Уленшпигель.

Боолкин сокрушенно покачала головой.

– Ты мне не доверяешь, – сказала она.

– Напротив, я оказал тебе высшее доверие уже одним тем, что сказал тебе: «Спелле повесят!» – возразил Уленшпигель. – Только за одни эти слова ты можешь привести меня на виселицу раньше, чем я приведу его.

– И то правда, – согласилась она.

– Ну так вот, – продолжал Уленшпигель, – поди принеси мне хорошей глины, двойную пинту bruinbier’а, чистой воды и телятинки. Все это мы разделим по-братски. Телятинка пойдет мне, bruinbier пойдет теляти, вода пойдет для глины, а глина для изваяния.

Уленшпигель мял глину, выпивая и закусывая, и даже время от времени по рассеянности вместо мяса запихивал в рот кусок глины, оттого что неотрывно глядел на портрет. Размяв глину, он смастерил из нее маску, и Боолкин, сравнив рот, нос, глаза и уши, была поражена сходством с покойным.

Затем Уленшпигель положил маску в печь, а когда она высохла, он сделал ее по цвету точно такой, какие бывают лица у покойников, придал ей суровое, мрачное выражение, а черты исказил как бы судорогой. Девушка, перестав ахать от изумления, долго не могла отвести глаза от маски, потом вдруг побледнела как полотно, закрыла лицо руками и, содрогнувшись, вымолвила:

– Это он, бедный мой Михилькин!

Еще Уленшпигель вылепил две окровавленные ноги.

Боолкин, оправившись от первого потрясения, сказала:

– Да будет благословен тот, кто убьет убийцу!

Взяв маску и ноги, Уленшпигель сказал:

– Мне нужен помощник.

Боолкин дала ему совет:

– Пойди in den Blauwe Gans (в «Синий Гусь») и обратись к содержателю таверны Иоосу Лансаму из Ипра. Это был закадычный друг моего брата. Скажи, что ты от Боолкин.

Уленшпигель так и сделал.

Послужив делу смерти, профос Спелле обыкновенно захаживал in ’t Valck (в «Сокол») и пил горячую смесь из dobbeleclauwaert’a, корицы и сахара. Боясь попасть на виселицу, ему здесь ни в чем не отказывали.

Питер де Роозе, осмелев, возвратился в Мелестее. Чтобы чувствовать себя под охраной Спелле и его сыщиков, он так за ними и ходил. Кое-когда Спелле угощал его. И они вместе весело пропивали деньги несчастных жертв.

Таверна «Сокол» теперь уже не так посещалась, как в доброе старое время, когда горожане жили в радости, молились Богу по католическим правилам и не подвергались гонениям за веру. Ныне городок был словно в трауре – по крайней мере такое впечатление производило множество пустых или же запертых домов и пустынные его улицы, по которым бродили отощавшие псы и разгребали мусорные кучи.

Зато двум лиходеям было теперь где разгуляться в Мелестее. Напуганные жители могли наблюдать, как эти двое, совсем обнаглев, днем намечают жертвы, оглядывают их дома, составляют списки обреченных, а вечером, возвращаясь из «Сокола» под охраной сыщиков, таких же пьяных, как и они, орут непристойные песни.

Уленшпигель пошел in den Blauwe Gans (в «Синий Гусь») и застал Иооса Лансама за стойкой.

Уленшпигель вытащил из кармана бутылочку водки и сказал:

– Боолкин продает две бочки такой водки.

– Пойдем в кухню, – сказал baes.

Заперев за собой дверь, он пытливо взглянул на Уленшпигеля.

– Ты же сам водкой не торгуешь, – заметил он. – Чего ты моргаешь? Кто ты таков?

Уленшпигель же ему на это ответил так:

– Я сын Клааса, сожженного в Дамме. Пепел его бьется о мою грудь. Я хочу уничтожить убийцу – Спелле.

– Тебя ко мне Боолкин послала? – спросил хозяин.

– Боолкин, – отвечал Уленшпигель. – Я убью Спелле, а ты мне поможешь.

– Согласен, – молвил baes. – А как за это дело взяться?

Уленшпигель же ему на это сказал:

– Пойди к священнику, доброму пастырю, врагу Спелле. Собери своих друзей и выйди с ними завтра после сигнала к тушению огней на Эвергемскую дорогу, между «Соколом» и домом Спелле. Будьте все в темных одеждах и станьте в тени. В десять часов из кабачка выйдет Спелле, а с противоположной стороны подъедет повозка. Нынче своим друзьям ты ничего не говори – они спят слишком близко к ушам своих жен. Пойди к ним завтра. Отправляйтесь туда, слушайте хорошенько и все запоминайте.

– Запомним, – обещал Иоос и, подняв стакан, провозгласил: – Пью за веревку для Спелле!

– За веревку! – подхватил Уленшпигель.