Хазарский словарь. Мужская версия - читать онлайн книгу. Автор: Милорад Павич cтр.№ 72

Обвинитель: „Тогда я подумала: вот сейчас у тебя есть галстук“. Я хочу перед судом выразить мое глубочайшее негодование тем, как свидетелем даются показания. А кто вы по национальности, мадемуазель или мадам Атех?

Свидетель: Это трудно объяснить.

Обвинитель: Постарайтесь, будьте добры.

Свидетель: Я хазарка.

Обвинитель: Как вы сказали? Я не слышал о таком народе. Какой у вас паспорт? Хазарский?

Свидетель: Нет, израильский.

Обвинитель: Прекрасно. Это-то я и хотел услышать. Как же так — хазарка, и с израильским паспортом? Вы изменили вашему народу?

Свидетель (смеется): Нет, скорее наоборот. Хазары переродились в евреев, и я вместе с другими приняла иудаизм и получила израильский паспорт. Что мне делать одной на свете? Если бы все арабы стали евреями, разве вы остались бы арабом?

Обвинитель: Комментарии не требуются, кроме того, вопросы здесь задаете не вы. Ваши показания вымышлены, для того чтобы помочь обвиняемой, вашей соотечественнице. У меня больше нет вопросов. Надеюсь, что и у присяжных тоже…»

После этого суд заслушал семью Ван дер Спак из Бельгии. Они в один голос подчеркивали три вещи. Во-первых, рассказ о том, что убийство якобы совершил трехлетний ребенок, лишено всякого смысла. Во-вторых, следствием установлено, что доктор Муавия убит из оружия, на котором найдены отпечатки пальцев одного человека — госпожи Дороты Шульц. Следствием также установлено, что упомянутое оружие (марки «Смит-Вес-сон», модель 36, калибр 38), из которого был убит доктор Муавия, принадлежало госпоже Шульц. В-третьих, госпожа Спак, главный свидетель обвинения, утверждала, что госпожа Шульц имела причины для убийства доктора Муавии, что она приехала в Стамбул убить доктора Муавию и что она его и убила. В частности, в ходе следствия было установлено, что доктор Муавия во время египетско-израильской войны тяжело ранил супруга госпожи Дороты Шульц. Причины, таким образом, ясны. Убийство из мести. Свидетельства официантки ресторана отеля «Кингстон» не могут быть приняты во внимание как недостоверные. На этом дело было закончено.

На основе приведенных материалов обвинитель потребовал предъявить Дороте Шульц обвинение в преднамеренном убийстве, имеющем к тому же политические мотивы. Тогда перед судом предстала обвиняемая. Госпожа Шульц сделала очень короткое заявление. Она не виновата в смерти доктора Муавии. И это утверждение она может подтвердить. У нее есть алиби. На вопрос суда, что это за алиби, она ответила:

— В тот момент, когда был убит доктор Муавия, я убила другого человека — доктора Исайло Сука. Я задушила его подушкой в его комнате.

Следствием было установлено, что господина Ван дер Спака в то утро тоже видели в комнате доктора Сука в тот момент, когда наступила смерть, однако признание госпожи Шульц сняло с бельгийца все обвинения.

Судебный процесс закончился, приговор вынесен. С госпожи Шульц снято обвинение в том, что она преднамеренно, из мести, совершила убийство доктора Абу Кабира Муавии. Она осуждена за убийство доктора Исайло Сука. Убийство доктора Муавии осталось нераскрытым. Семья Ван дер Спак освобождена. Официантка ресторана гостиницы «Кингстон» Вирджиния Атех приговорена к денежному штрафу за попытку ввести суд в заблуждение и направить следствие по ложному пути.

Госпожа Дорота Шульц отправлена отбывать наказание в стамбульскую тюрьму сроком на шесть лет. Она пишет письма, адресуя их на собственное имя, в Краков. Все ее письма просматривают. Они всегда заканчиваются непонятной фразой: «Наша мнимая жертва спасла нас от смерти».

Во время осмотра комнаты доктора Сука не обнаружено никаких книг или бумаг. Найдено яйцо, разбитое с тупого конца. Пальцы убитого запачканы желтком, значит, последнее, что он сделал в жизни, — разбил яйцо. Найден и необычный ключ с золотой головкой, который, как ни странно, подошел к замку одной из комнат для обслуживающего персонала отеля «Кингстон». Это комната официантки Вирджинии Атех.

На столе семейства Ван дер Спак найден приложенный к следственному материалу счет, выписанный на обороте фирменного бланка отеля. Вот он:

1689 + 293 = 1982

Книгу можно сравнить с виноградником, поливаемым или дождем, или вином. Эта, как и все словари, относится к последним. Словарь — книга, которая, требуя мало времени каждый день, забирает много времени за годы. Такую трату не следует недооценивать. Особенно если принять во внимание, что чтение, взятое в целом, дело очень подозрительное. При использовании книги ее можно чтением вылечить или убить. Можно сделать ее более толстой или изнасиловать, можно изменить направление ее течения, из нее постоянно что-то теряется, между строк под пальцами исчезают отдельные буквы, а то и целые страницы, а перед глазами вырастают, как капуста, какие-то новые. Если вы вечером отложите ее в сторону, то назавтра можете обнаружить, что в ней, как в остывшей печке, вас не ждет больше теплый ужин. Кроме того, в наше время в распоряжении у человека нет столько одиночества, чтобы он мог без ущерба читать книги, даже словари. Но всему, а значит, и этому, есть конец — книга похожа на весы: сначала вниз тянет правая чашка, а потом вдруг перевешивает левая, и это уже навсегда. Так ее вес перемещается с правой руки на левую, и в голове происходит нечто похожее — мысли перемещаются из мира надежд в мир воспоминаний, и все кончено. В ухе читателя остается только немного слюны из писательского рта, которую принес ветер слов, с крупицей песка на дне. Эту крупицу, как в ракушке, с течением лет будут обволакивать голоса, и однажды она превратится в жемчужину, в сыр черной козы или в пустоту, такую, при которой уши смыкаются, как створки моллюска. Но это меньше всего зависит от песка.

В любом случае читать такую толстую книгу означает долго оставаться в одиночестве. Долго оставаться без того, что вам необходимо, потому что чтение в четыре руки еще как-то не принято. Из-за этого писателя гложет совесть, и он пытается искупить свою вину. Пусть та прекрасная особа с быстрыми глазами и ленивыми волосами, которая почувствует себя одинокой, читая этот словарь и пробегая сквозь свой страх, как через темную комнату, знает, что ей следует сделать следующее. Со словарем под мышкой в полдень первой среды месяца она должна подойти к кондитерской на главной площади своего города. Там ее будет ждать юноша, который так же, как и она, почувствовал одиночество, теряя время на чтение этой книги. Пусть они вместе сядут за столик в кондитерской и сопоставят мужской и женский экземпляры своих книг. Между ними есть разница. Когда они сравнят короткую, выделенную курсивом фразу последнего письма женского и мужского экземпляра этого словаря, вся книга для них сложится в одно целое, как партия в домино, и тогда она перестанет иметь для них какой бы то ни было смысл. Они начнут бранить лексикографа, но им не стоит слишком увлекаться этим из-за того, что последует дальше, потому что то, что последует дальше, касается только их двоих и стоит гораздо дороже, чем любое чтение.