Орден Хранителей. Оперативник - читать онлайн книгу. Автор: Александр Золотько cтр.№ 2

У Ивана Александрова мысль, как можно прищучить Джека, была, но доводить ее до ведома начальства Иван не спешил. В конце концов, у Джека действительно были лучшие в Иерусалиме свиные стейки, низкие цены, льготы для оперативников Ордена и личные скидки для самого Ивана.

И это был не шантаж. Хотя, с другой стороны, как трезво рассудил Иван, шантаж не входил в список смертных грехов, а был, если разобраться, средством помощи ближнему в борьбе со смертным грехом гордыни.

Джек, выслушав идею Ивана и доводы, признал аргументацию неотразимой, выразил, правда, сомнение, что бесплатное угощение Ваньки Каина может подтолкнуть к другому смертному греху, обжорству. Борясь с алчностью, но, чтобы не впасть в уныние и не навлечь на себя гнев и зависть, заявил в конце беседы Хаммер, он готов предоставить господину специальному агенту Ордена Охранителей Ивану Александрову скидку в пятьдесят… семьдесят процентов. На том высокие договаривающиеся стороны пришли к соглашению.

Что позволяло Ивану экономить скудное свое жалованье, а Джеку — и дальше поднимать над своим стейк-баром наполненный гелием воздушный шар с привязанным к нему скандальным транспарантом.

И, что показательно, ровно в тот день, когда в Темные дома приезжали постояльцы. Ни раньше, ни позже.

По мнению Ивана, если о чем и спрашивать Джека, то об источниках этой секретной информации. В Ордене, во всяком случае среди оперов, принято было считать, что день прибытия посольств через Игольное Ушко является тайной, недоступной для посторонних.

Получалось, либо не совсем тайна, либо Джек — не особенно посторонний.

Пока — на планерках это «пока» подчеркивалось особо — вопиющая утечка не приводила к тяжким последствиям, но требовала бдительности, бдительности и еще раз бдительности.

С чем Иван, в принципе, был совершенно согласен.

Очередной порыв ветра сильно дернул шар, канат натянулся, а поросята одновременно вздрогнули. Ивану даже показалось, что они кивнули, прощаясь. И вот теперь улетят.

Но канат в очередной раз выдержал, и поросята успокоились.

Нет, в воскресенье было много хорошего.

Можно было сидеть у окна своей кельи, пить пиво, рассматривать город, заносимый снегом, трех поросят, дрожащих от одной мысли о возможном полете, и, самое главное, знать, что буря — за окном, а Иван Александров в теплой комнате.

В такое время подкатывался к Ивану соблазн выключить мобильный телефон, кто-то из-за левого плеча начинал страстно нашептывать о том, что ну его на фиг, что сегодня седьмой день, который нужно соблюдать, что сами обойдутся. В конце концов, в Конюшне полторы сотни оперов, почти половина из них и в шесть рабочих дней ничем не занимается и вполне может закрыть собой ту дыру, в которую могут попытаться засунуть Ваньку Каина.

Дурацкое, между прочим, прозвище. Иван несколько раз бил морды невоздержанным на язык, один раз даже отправил идиота в госпиталь, схлопотал выговор и епитимью, но количество желающих продолжить употребление хамской клички сократил.

Потом, поймав себя на том, что сам время от времени называет себя Ванькой Каином, очень удивился противоречивости человеческой натуры и напился до полного изумления в «Трех поросятах».

Ну не брата он убил два года назад. Не брата. Не был Серега из Курска Авелем. И земледельцем, между прочим, тоже не был. И с каких это хренов он без крестика, образка или, на худой конец, оберега слонялся в самых нехороших местах? И что он такого совершил втихомолку, что привлек к себе внимание демона? Одержимость, как очень правильно повторяет, проводя накачки, отец Серафим, не возникает просто так. Свинья ищет грязь. И демон, сбежавший из преисподней, тоже ищет грязь, только духовную.

И прав был совершенно Иван в тот день — третий день апрельского хамсина шестьдесят восьмого года Эры Возвращения.

Желтое небо, сухой горячий ветер гонит по улицам Старого города тучи песка. Песок везде: на зубах, в постели, в тарелке, в машине, даже в мыслях — песок, песок, песок.

Галаты решили, что хамсин — самое подходящее время для перевозки взрывчатки в Старый город. И были, наверное, правы.

Их засекли в последний момент, когда они уже перетащили в подвал дома в городе Давида четыре ящика армейской взрывчатки. И, слава Богу, вычислили, в какую сторону ведет старый подземный ход. А еще очень удачно оказалось, что из нижнего яруса Конюшни можно выйти как раз к этому ходу под Темными домами.

Вот группа Яцика и вышла на перехват.

Живыми никого из галат брать не собирались. Пояс смертника был не самым неприятным сюрпризом при попытке задержания, посему стрелять было велено без предупреждения и сразу на поражение. И грех смертоубийства был отпущен вперед.

Для Ивана этот выход был первым. Он шарахался от каждой тени и несколько раз чуть не открыл огонь, услышав шорох в закоулке.

Приборы ночного видения превращали темноту в черно-бело-зеленую картинку, в наушнике слышалось дыхание оперативников и, время от времени, короткая команда Яцика.

Ивану показалось, что прошли они несколько километров, прежде чем заметили отсветы фонарей галат. Было душно, жарко, руки постоянно потели, и приходилось по очереди снимать их с оружия и вытирать о брюки.

Свет фонаря мелькнул в боковом проходе, это значило, что выйти в лоб не получилось и что теперь нужно красться за гребаными галатами, рискуя нарваться на растяжку или еще что.

И таки нарвались.

Трое, оказывается, шли позади основной группы метрах в десяти. Шли без фонарей, не разговаривая, вообще не производя ни одного звука. И был у них с собой пулемет. И стреляли эти сволочи низко над землей, по ногам.

Яцика и еще двоих, первыми вышедших в коридор, срезало первой очередью. Тишина разлетелась вдребезги, длинная очередь разорвала ее вместе с плотью оперативников. Кто-то закричал, захлебываясь болью, Серега метнулся к перекрестку, аккуратно, как на учениях, выкатил направо за поворот три гранаты и, переждав взрыв и вспышку, добил тремя одиночными выстрелами горящих галат.

Остальные из группы, четверо оставшиеся на ногах, бросились в погоню, открыв с ходу огонь на трех уровнях, не оставляя галатам ни малейшего шанса на спасение. Иван схватил аптечку и подбежал к раненым.

Яцик матерился сквозь зубы, один опер лежал без сознания, а второй кричал, пытаясь прижать отрубленную пулями ногу к лохмотьям бедра. Ему Иван вкатил укол и перетянул бедро жгутом. Потом занялся Яциком.

Медподготовка не была сильной стороной Ивана, да и накладывать повязку в темноте, даже в приборе ночного видения, было не очень удобно. Иван отложил в сторону свой пистолет-пулемет и углубился в работу.

Он так толком и не понял до сих пор, что именно его спасло.

Может быть, насторожила тишина.

Перестрелка вначале удалилась куда-то вперед, потом выстрелы стали глуше, потом совсем исчезли. Только стоны раненого. И тихая, сквозь зубы, ругань Яцика. Хруст обертки перевязочного пакета, щелчок одноразового инъектора… тишина.