Американский претендент - читать онлайн книгу. Автор: Марк Твен cтр.№ 28

– На вашем месте я не стал бы и задаваться такими идеями. Кроме того, нетрудно предсказать, что сделали бы вы в таком случае. Ну, например, какая разница между мной и вами?

– Если хотите – никакой.

– Чем вы лучше меня?

– Конечно… разумеется, ничем.

– Кто же из нас, по-вашему, стоит больше? Говорите смелее, не стесняйтесь!

– Извините, но ваш вопрос застает меня врасплох…

– Врасплох! Что же в нем необыкновенного? Или уж он так труден? Или сомнителен? Позвольте, приложим к нам обоим самую обыкновенную практическую мерку, основываясь на наших личных заслугах, и тогда вы будете принуждены согласиться, что мебельщик-столяр, получающий двадцать долларов в неделю за свою поденную работу, человек поднаторевшийся, видавший виды, хлебнувший горького и сладкого, будет чуточку получше такого неопытного юнца, как вы, не умеющего ни заработать куска хлеба, ни пристроиться к какому-нибудь путному делу, ни ступить без посторонней помощи. Ведь ваша книжная наука придает только наружный лоск, а не воспитывает для практической жизни. Ну, так вот, уж если я – что-нибудь значащий на житейском рынке, – не пренебрег бы знатностью и богатством, то какое, черт побери, право имеете вы пренебрегать таким счастьем?

Трэси скрыл свою радость, хотя готов был броситься на шею столяру за его последние слова. Но ему пришла в голову новая идея, и он торопливо продолжал:

– Послушайте, однако я, право, не понимаю хорошенько вашего образа мыслей, сущности ваших принципов, если их можно так назвать. У вас слово расходится с делом. Будучи против аристократии, вы не прочь воспользоваться графским титулом, если бы вам улыбнулась судьба. Значит, надо понимать, что вы не осуждаете графа, если он остается графом?

– Конечно, не осуждаю.

– И вы не осудили бы Томпкинса, или себя, или меня, или кого бы то ни было, если бы мы приняли предложенное нам графское достоинство?

– Разумеется.

– Прекрасно. Тогда кто же, по-вашему, достоин осуждения?

– Вся нация, народная масса в любой стране, где мирятся с таким позором, с такой обидой, с таким оскорблением, как наследственная аристократия, избранный круг, куда остальные граждане не имеют доступа на совершенно равных правах.

– Послушайте, а не замечаете ли вы у себя некоторой путаницы понятий на этот счет?

– Нисколько. Я смотрю на вещи совершенно здраво. Если бы я мог стереть с лица земли аристократическую систему, отклонив от себя предложенный мне знатный титул, я был бы мерзавцем, если бы принял его. И если бы ко мне присоединилось достаточное количество народной массы, чтобы произвести этот переворот, тогда я поступил бы подло, не присоединив туда своих усилий.

– Кажется, теперь я понимаю вас. Вы не порицаете счастливого меньшинства, которому, конечно, не хочется бросить насиженного родного гнезда, но осуждаете всемогущую тупую массу народа за то, что она мирится с существованием подобных гнезд.

– Вот именно! Однако вы способны понять простую вещь, если дадите себе труд над ней подумать.

– Спасибо!

– Не обижайтесь, Трэси; я хочу вам дать добрый совет. Когда вы вернетесь в Англию и увидите, что ваша нация готова ниспровергнуть сословные различия, чтобы смыть с себя это позорное пятно, присоединитесь к благородному мероприятию. Если же вы найдете, что старый порядок вещей остается в прежней силе, и вам предложат графские владения, берите их смело.

– Я так и сделаю, – серьезно ответил Трэси решительным тоном.

Барроу расхохотался.

– Отроду не видывал такого чудака! Я начинаю думать, что вы ужасный мечтатель. В вашей голове самая дикая фантазия моментально обращается в действительность. Сейчас вы посмотрели на меня такими глазами, словно вас бы удивило, если бы судьба не поднесла вам графской короны. – Трэси покраснел. – Графское наследство! – прибавил Барроу. – Лакомый кусочек, нечего сказать. Берите же его, если он свалится вам с неба, но до тех пор все-таки не надобно зевать, а подыскивать какое-нибудь занятие. И если вам предложат место в колбасной за шесть или за восемь долларов в неделю, ступайте за прилавок, выбросив из головы все пустые бредни.

Трэси улегся спать с облегченным сердцем и спокойным духом, чего уже давно с ним не бывало. Он задался благородной, возвышенной целью, что делало ему честь, – так рассуждал про себя повеселевший юноша, – он боролся по мере сил, но обстоятельства не благоприятствовали ему, – что также служит важным оправданием, – и если он потерпел неудачу, в этом нет решительно ничего постыдного. А при таком обороте дела вполне позволительно сложить оружие и невозбранно вернуться к почетному положению в обществе, от которого он было отказался ради своей идеи. И что же в том дурного? Даже завзятый республиканец, столяр Барроу, поступил бы точно так же. Да, его совесть наконец успокоилась.

Трэси проснулся на другой день бодрым, веселым и хотел тотчас отправиться за своей телеграммой. Он родился аристократом и, побыв некоторое время в рядах демократии, опять возвращался к прежнему состоянию. Кто может препятствовать ему в том? Не только в голове, но и в сердце у него произошел окончательный переворот. Теперь он стал искреннее, тогда как прежде в его чувствах сказывалась порою напускная экзальтация. Нравственная перемена не замедлила бессознательно отразиться и на внешности молодого человека. Его манеры, жесты со вчерашнего вечера получили большую уверенность, и в них проглядывал даже чуть заметный оттенок надменности. В таком счастливом настроении духа он спустился вниз к завтраку и собирался уже пройти в столовую, как вдруг увидел старика Марша в полутемном углу прихожей. Хозяин поманил его к себе пальцем. Краска бросилась в лицо Трэси, и он спросил тоном оскорбленного достоинства, с небрежным видом, который сделал бы честь молодому герцогу:

– Это вы меня зовете таким образом?

– Вас.

– Что вам нужно?

– Я хочу переговорить с вами наедине.

– Здесь мне некого стесняться.

Марш был неприятно поражен. Он подошел поближе и сказал:

– Если желаете, то я готов объясниться и при свидетелях, хотя обыкновенно этого не делаю.

Квартиранты, шедшие завтракать, с любопытством стеснились вокруг них.

– Ну, говорите, – повторил Трэси. – Что вам от меня нужно?

– Я хотел спросить, гм… не позабыли ли вы чего-нибудь?

– Я? Конечно, ничего.

– Право? Подумайте немножко и вспомните.

– Вот еще глупости! Мне совершенно неинтересно, а если вы интересуетесь каким-то вздором, то говорите прямо.

– Ну, хорошо, – отвечал Марш, сердито возвышая голос. – Вы забыли заплатить мне вчера за квартиру и стол. Вот вам! Вы сами пожелали выслушать мое напоминание при всех.

Это была правда. Наследник миллионного дохода, среди своих мечтаний и огорчений, забыл о злополучных трех или четырех долларах. Теперь он был наказан за свою забывчивость в присутствии презренного сброда, который поглядывал на него с иронией и недоверием.