Успешное покорение мира - читать онлайн книгу. Автор: Фрэнсис Скотт Фицджеральд cтр.№ 48

В отчаянии он бродил из одной темной комнаты в другую. Мать отпустила горничную, а сама пошла ужинать к деду, и Бэзил вдруг надумал позвать какого-нибудь разбитного парня, вроде Элвуда Лиминга, в ресторан «Карлинг» — пить виски, вино и пиво. Может статься, возвращаясь домой после вечеринки на озере, Минни заметит его среди самых завзятых кутил и все поймет.

— Поеду к «Максиму», — отчаянно пробормотал он сам себе; а потом в досаде бросил: — Пропади он пропадом, этот «Максим».

Сидя в гостиной, он смотрел, как над забором дома Линдсеев на улице Мак-Каббен всплывает бледная луна. Компания молодых ребят спешила на троллейбус, идущий в сторону «Комо-парка». Их тусклое существование было достойно жалости: они ведь не будут сегодня вечером танцевать с Минни в Озерном клубе.

Восемь тридцать: она уже там. Девять: в преддверии перемены блюд они отплясывают под «Занозу в моем сердце» [41] или танцуют касл-уок, который Энди Локхарт привез из Йеля.

В десять он услышал, как вошла мать и почти одновременно зазвонил телефон. От скуки он прислушался — и вдруг резко выпрямился на стуле.

— Алло, да-да… Здравствуйте, миссис Райли… Понимаю… Ах вот оно что… Так… Вы уверены, что не хотите поговорить с Бэзилом?.. Откровенно говоря, миссис Райли, я в такие дела не вникаю.

Бэзил вскочил и шагнул к дверям; в тонком голосе матери послышались металлические нотки:

— Меня не было дома; понятия не имею, кого он обещал прислать.

Значит, Эдди Пармели так никуда и не пошел — это была катастрофа.

— …Конечно нет. Это, видимо, какая-то ошибка. Не думаю, что Бэзил мог так поступить; вообще я сомневаюсь, что он владеет японским.

У Бэзила помутилось в голове. Он чуть не кинулся через дорогу, чтобы поквитаться с Эдди Пармели. Но тут он услышал в голосе матери неприкрытое раздражение:

— Хорошо, миссис Райли. Так и передам. Но я не стану обсуждать с вами его поступление в Йель. Так или иначе, он обойдется без посторонней помощи…

Его уволили, и мать пыталась стойко принять эту весть. Но она продолжила, немного повысив голос:

— Возможно, дяде Бену интересно будет узнать, что сегодня вечером мы продали компании «Юнион-депо» корпус на Третьей улице за четыреста тысяч долларов.

Господин Уцуномия освоился как нельзя лучше. За все шесть месяцев, проведенные в Америке, он впервые оказался в теплой компании. Сначала он намучился, пытаясь объяснить хозяйке вечера, какими судьбами оказался у нее за столом, но Эдди Пармели внушил ему, что в Америке такие замены — дело житейское, и теперь он прилежно изучал и этот, и многие другие американские обычаи.

Танцевать он не умел, а потому сидел с пожилой хозяйкой, пока обе хозяйки — пожилая и молодая — не уехали домой сразу после ужина, причем в некотором возбуждении. А господин Уцуномия не уехал. Он прогуливался и наблюдал. Одиночество его не тяготило: он привык.

Около одиннадцати он, сидя на веранде, для виду затягивался сигаретой — чего, кстати, терпеть не мог — и пускал дым в сторону города, а сам прислушивался к беседе, что велась прямо у него за спиной. Беседа, длившаяся уже минут тридцать, его порядком озадачила, потому что в ней, как он понял, было сделано предложение, на которое не последовал отказ. Однако же, если глаза его не обманывали, собеседники находились еще в том возрасте, который американцы не ассоциируют с такими серьезными вопросами. Впрочем, еще более озадачила его другая деталь: если кто-то заменяет собой отсутствующего гостя, то само собой разумеется, что отсутствующего гостя не должно быть среди присутствующих; тем не менее он был почти уверен, что молодой человек, сделавший предложение руки и сердца, — это не кто иной, как мистер Бэзил Ли. Вмешаться прямо сейчас не позволяли приличия, но можно было бы деликатно попросить его пролить свет на эту загадку осенью, когда начнутся занятия в университете штата.

Любое место, где появлялась она, становилось для Бэзила волшебным и прекрасным, но сам он мыслил не так. Он считал, что местность эта притягательна в своей сути, и самую заурядную улочку или даже название какого-нибудь города еще долгое время окружал необыкновенный ореол, долгий звук, на который его душевные струны живо откликались восторгом. Ее присутствие захватывало его целиком, а все, что было вокруг, меркло; когда она уходила, эти места не пустели, а, скорее, манили поискать ее в призрачных, неведомых ему покоях и садах.

В этот раз он, как всегда, видел только выражение лица и милые губы, которые передавали любое искреннее или притворное чувство… о, эти бесценные губы… и всю ее целиком: свежесть персика и зрелость шестнадцатилетия. Он почти не замечал, что творится на железнодорожном перроне, и совершенно упустил из виду тот миг, когда она, посмотрев через плечо, влюбилась. Устремившись вместе с остальными к автомобильной стоянке, она уже повела себя с расчетом на этого незнакомца, даром что голосок ее звучал для Бэзила и шли они рука об руку.

Случись Бэзилу заметить этого молодого человека, сошедшего с поезда, он бы ему только посочувствовал, как сочувствовал случайным попутчикам и тем несчастным, что населяли деревушки вдоль железной дороги: им не светило через две недели поступить в Йель, равно как и провести три дня в одном городе с мисс Эрмини Гилберт Лабуисс Биббл. Птицы невысокого полета — было в них что-то дремучее и безнадежное.

Бэзил приехал сюда погостить из-за того, что сюда собиралась Эрмини Биббл.

Месяц назад, в печальный канун своего отъезда из его родного города на Среднем Западе, она говорила с самым пылким обещанием в голосе, какого только можно было от нее ожидать:

— Если у тебя в Мобиле есть знакомые ребята, пусть кто-нибудь из них тебя пригласит на то время, когда я там окажусь, хорошо?

Он воспользовался этой идеей. И вот сейчас, когда его со всех сторон обволакивал мягкий, незнакомый южный город, ему от волнения показалось, что автомобиль Толстого Гаспара уже выехал со стоянки, как только они устроились на сиденье.

Поэтому голос, раздавшийся с тротуара, был для него полной неожиданностью:

— Привет, Бесси-Белль. Привет, Уильям. Как поживаете?

Незнакомец, рослый и худощавый, был примерно на год старше Бэзила. Одетый в белый полотняный костюм и шляпу-панаму, он сверкал неистовым, неукротимым взглядом южанина.

— Кого я вижу: Малыш Лемойн! — воскликнула мисс Чивер. — Когда ты успел вернуться?

— Только что, Бесси-Белль. Вижу — ты такая из себя красивая, вот и решил подойти, разглядеть получше.

Его представили Минни и Бэзилу.