Коринна, или Италия - читать онлайн книгу. Автор: Жермена де Сталь cтр.№ 124

Иногда я смотрю на себя со стороны и мне становится жаль себя. Я была остроумна, правдива, добра, великодушна, чувствительна; почему же все это послужило лишь ко злу? Неужто люди и вправду так дурны и высокие душевные качества, вместо того чтобы придать нам силу, губят нас?

Это достойно сожаления: я была рождена с некоторыми дарованиями. Я умру, и обо мне позабудут, хоть я и была знаменита. Если бы я была счастлива и меня бы не снедала сердечная тоска, я созерцала бы с некоей высоты судьбы человеческие и мне открылась бы таинственная связь между Небом и природою; но горе сдавило меня словно тисками; разве я могу свободно размышлять, когда испытываю душевную боль при каждом вздохе?

Почему он не пожелал сделать счастливой женщину, которая ему одному поведала свою тайну, женщину, которая говорила с ним с такой искренностью? Ах, можно расстаться с заурядными женщинами, которые увлекаются первым встречным! Но разве можно покинуть ту, которая всей душой восхищается любимым и сочетает проницательный ум с восторженным воображением, ту, для которой, кроме любимого, никого не существует в мире!

Я училась жизни у поэтов, но жизнь оказалась совсем иной; есть что-то суровое в действительности, тщетно люди стараются ее изменить.

Я досадую, вспоминая о своих былых успехах. Зачем мне говорить себе, что я была прелестна, если мне не дано быть любимой? Зачем мне верить в себя, если так ужасно в себе разувериться? Найдет ли он у другой женщины такой ум, такую душу, такую нежность, как у меня? Нет! всего этого у нее будет меньше, чем у меня, но он удовольствуется и меньшим; он будет жить в согласии с обществом. Там все фальшиво — и радости, и печали!

Когда мы созерцаем солнце и небосвод, усеянный звездами, нам нужно только одно: любить и чувствовать себя достойными любимого человека. Но общество, общество! Как там черствеет сердце, мельчает ум! как там каждый зависит от того, что скажут другие! Если бы люди когда-нибудь освободились от влияния общества, какой чистый воздух вдохнули бы они, сколько новых идей, сколько искренних чувств обогатили бы их!

Природа также жестока. Лицо мое поблекнет, и тщетно буду я испытывать самые нежные чувства; в моем потускневшем взоре уже не будет отражаться душа, мольба в моих глазах не вызовет ответного отклика.

Есть муки, которые я никогда не смогу высказать, даже на бумаге; у меня на это нет сил: одна любовь могла бы проникнуть в эту бездну.

Как счастливы мужчины! они могут воевать, рисковать своей жизнью, упиваться опасностью, защищать свою честь. Но ничто на свете не может облегчить страдания женщины; однообразная жизнь, полная горестей, становится для нее нескончаемой пыткой.

Порою, слушая музыку, я вспоминаю о талантах, какими я обладала, — как я пела, танцевала, сочиняла стихи; тогда у меня является желание стряхнуть с себя горе и снова радоваться жизни; но вдруг меня пронизывает внутренняя дрожь; мне начинает казаться, что я призрак, который еще задержался на земле, меж тем как ему пора исчезнуть, ибо наступил день и пробуждаются живые люди.

Я хотела бы не быть равнодушной к светским развлечениям; прежде я любила их, они действовали на меня благотворно; одинокие размышления не шли мне на пользу; мой талант выигрывал от перемены впечатлений. Теперь мой взгляд неподвижен, как и моя мысль; веселость, грация, воображение, где вы теперь? Ах, мне хотелось бы хоть на миг снова предаться надежде! Но все кончено; кругом простирается мертвая пустыня, иссякла последняя капля воды, как иссякают реки, и мимолетное счастье мне так же недоступно, как и счастье целой жизни.

Я считаю, что он виновен передо мной; но когда я сравниваю его с другими мужчинами, какими они кажутся мне фальшивыми, ограниченными, жалкими! а он ангел, но ангел, вооруженный пламенным мечом, который испепелил мою жизнь. Тот, кого любишь, мстит нам за прегрешения, которые мы совершили на земле; сам Бог дал ему это право.

Первая любовь не оставляет глубокого следа, она возникает из потребности любить; но когда, обладая знанием жизни и зрелым умом, встречаешь человека, близкого тебе по сердцу и уму, которого ты раньше тщетно искала, то удары судьбы особенно жестоки и есть все основания чувствовать себя несчастной.

Сколь безрассудно, возразят мне многие, умирать от любви, будто на свете ничего нет другого, для чего бы стоило жить! Всякое проявление искреннего восторга кажется смешным тому, кто никогда его не испытал. Поэзия, самоотвержение, любовь, религия — имеют один источник; и существуют люди, которые все это называют безумием. В таком случае все на свете можно назвать безумием, кроме заботы о собственном существовании; решительно во всем можно видеть лишь заблуждение и иллюзии.

Мне особенно тяжело потому, что он один понимал меня, и, быть может, он сам когда-нибудь убедится, что я одна понимала его. Я самая невзыскательная и в то же время самая требовательная женщина в мире; все доброжелательные люди могут рассчитывать на дружеское общение со мной; но ни с кем на свете у меня не может быть такой душевной близости, никого я не могу так любить, как Освальда. Воображение, ум, чувствительность — какое прекрасное сочетание! Где еще его можно встретить? И он, жестокий, обладал всеми этими качествами, или мне так казалось!

О чем мне говорить с другими, что я могу им сказать? какая цель, какие интересы остались у меня в жизни? Я изведала самые горькие мучения и самые сладостные чувства, чего же мне еще страшиться? на что мне надеяться? мое жалкое будущее представляется мне лишь призрачной тенью прошедшего.

Почему счастье столь быстротечно?! почему оно самое непрочное из всех состояний души? Неужто страдание в порядке вещей? Тело корчится от боли, но душа свыкается с ней.

Ahi, nulla altro che pianto al mondo dura [25] {253}.

Будущая жизнь! будущая жизнь?! вот на что я уповаю; но земная жизнь обладает такою силой, что и на небе мы ищем тех же чувств, какие нас волновали здесь. В северных мифах повествуется о тенях охотников, которые гонятся за тенями оленей в облаках. Но разве мы вправе говорить, что это только тени? где же действительность? нет ничего достовернее страдания, лишь оно безжалостно выполняет все свои обещания.

Я непрестанно думаю о бессмертии, но не о том бессмертии, которое даруется людьми: те, кто, по выражению Данте, «назовет древним наше время», меня уже не интересуют; но я не верю, что мое сердце умрет. Нет, Господи, я этому не верю. Ты примешь сердце, от которого он отказался, Ты соблаговолишь принять сердце, которое смертный с презрением отвергнул.

Я знаю, мне недолго осталось жить, и эта мысль вливает в меня покой. В моем душевном состоянии отрадно терять силы, от этого слабее чувство боли.

Я не знаю, почему в горестном смятении человек более склонен к суевериям, чем к благочестию; я всюду вижу предзнаменования и не знаю чему верить. О, как сладостно быть набожным в счастье! Какую признательность к Верховному Существу должна питать жена Освальда!